Проклятие скифов - Сергей Пономаренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да, это я. Прошу — входите, — улыбнулась женщина: незнакомец ее забавлял старомодными манерами.
Инна не могла знать, что этот на вид невзрачный, скромный и робкий человек является вершителем человеческих судеб, определяя, кому жить, а кому умереть. В ее памяти о прошлом страны сохранились лишь тяготы гражданской войны, и они ассоциировались с царизмом и буржуазией. Поэтому она принадлежала новому времени и верила в светлое будущее и в то, что оно вскоре наступит.
— Надеюсь, от чая не откажетесь? Из варенья есть только брусничное, и то оно — не моя заслуга.
— С превеликим удовольствием, сударыня. Буду премного благодарен. — Василий Иванович непроизвольно перешел на язык прошлого, от которого он, казалось, давно отвык, заменив его казенщиной, формализмом и газетными стереотипами.
Жилище этой женщины состояло из крохотной передней-кухоньки, комнаты небольших размеров — очень опрятной и уютной, часть ее была отгорожена ситцевыми занавесками, за ними, очевидно, была спальня размером не больше чулана.
— Вот как вы живете! — оглядывая помещение, промолвил Василий Иванович, не спеша переходить к делу. Он вел себя, словно был просто знакомым и пришел в гости. — Тесновато.
— Да что вы такое говорите?! Я снимала угол в коммуналке, где проживали двенадцать семей в семи комнатах — вот там была теснотища, хоть плачь. А здесь я роскошествую — одна в таких хоромах, правда, не так давно — с полгода.
— Это вам Свирид Коржунов помог получить квартиру?
— Вам что-то известно о Свириде Тимофеевиче? Вы от него? — с надеждой спросила молодая женщина и, будто вдруг лишившись сил, опустилась на табурет.
— Да, от него, — я следователь госбезопасности.
— Вы?! Простите, никогда бы не подумала…
— Почему?
— Мне кажется, что вы добрый, а там… — Женщина запнулась и покраснела. — Простите, я говорю глупости. Я могу чем-нибудь помочь Свириду Тимофеевичу?
— Ему — нет. А вот себе можете.
Василий Иванович жадно смотрел на женщину — он искал ее всю жизнь. Уже давно перешагнул за четвертый десяток, а все еще был холост. И вот с первого взгляда влюбился в любовницу негодяя! «Что она нашла в этом ничтожестве? Внешностью Коржунов не мог взять, так что же — купил ее за эту квартирку, больше напоминающую клетку для канарейки? Соблазнил дорогими подарками и ужинами в ресторане? Впрочем, это неважно. Чем с первой минуты она меня привлекла? Красотой? Были в моей жизни и красивее, да не в красоте счастье».
Василий Иванович смотрел на нее, и у него внутри все пело, бурлило, на душе было легко и свободно. Ему стало казаться, что знает ее очень давно и пришел сюда не за диадемой, а просто попить чаю с вареньем. Он понял, почему именно ей доверился Свирид, почему ее существование в своей жизни тщательно скрывал — ведь благодаря этому она не фигурирует в уголовном деле, распухающем с каждым днем. Этой женщине можно доверять даже в столь непростое время. Василий решил, что ни перед чем не остановится в стремлении завоевать ее любовь. Если этого не произойдет, значит, это очередная фантазия уставшего от жизни стареющего мужчины.
— Что вы на меня так смотрите? Чего вы хотите?! — с тревогой спросила Инна, поймав его взгляд.
Теперь он не казался ей странным и немного смешным, она почувствовала опасность, исходившую от него.
Василий Иванович постарался улыбнуться, чтобы успокоить ее, но у него вместо улыбки получилась кривая гримаса шута. Он с удивлением понял, что за ненадобностью разучился улыбаться. Помолчал, пытаясь взять себя в руки.
Предстояло вести тонкую игру, чтобы не спугнуть эту женщину, приучить ее доверять ему, делать то, что необходимо, и в то же время оставаться самой собой.
— Не бойтесь меня — я друг Свирида, а значит, и ваш друг. Мы с ним познакомились в гражданскую, а ныне нас таким образом свела судьба. — Он горестно вздохнул.
— Если вы его друг, то помогите ему! — обрадовалась Инна.
— Как? Совершить налет на тюрьму? Или переодеть его в свою одежду, а самому занять его место в камере? Подскажите! — У него мелькнула мысль: «Ради нее я пошел бы на все».
— Бог с вами! — Женщина перекрестилась. — Вы же следователь, значит, можете доказать, что он невиновен. Он и в самом деле невиновен!
— К сожалению, вы ошибаетесь, но я здесь не для того, чтобы убеждать вас в его виновности или невиновности. Против него есть много доказательств, и ни я, ни кто-либо другой ничего не сможет сделать. Свирид это прекрасно понимает, он послал меня, чтобы я спас вас.
— Меня?! — удивленно воскликнула женщина.
— Именно вас. Это единственное, что я могу для него сделать. Его дело ведет другой следователь. Тупое и грубое животное. Мне стоило больших усилий изыскать возможность пообщаться со Свиридом, скрасить его жизнь в тюрьме и при этом не вызвать подозрений.
— Его там… бьют? — Ее голос дрогнул.
— Он дал мне записку, совсем коротенькую, а остальное просил передать на словах.
— Дайте мне, пожалуйста, эту записку.
— Обязательно дам, но имейте терпение выслушать меня до конца. Свирид проходит по очень серьезному политическому делу — расстрельная статья.
— О Боже!
— Есть доказательства, свидетели, и ему уже ничем не поможешь.
— Неужели ничем? Помогите, пожалуйста, я все для вас сделаю! — И женщина опустилась на колени.
Василий Иванович силой заставил ее подняться.
— Но он думает о вас и… любит вас. — Последние слова Василию Ивановичу дались с трудом, и он даже кашлянул. — Ему будет спокойнее там… — Василий Иванович сделал неопределенный жест рукой, — если вы окажетесь в безопасности. В ближайшие дни к вам могут нагрянуть с обыском. Свирид вас любит, но он всего лишь человек и держится из последних сил.
— Боже мой! — еще больше побледнела женщина, и у нее на глазах появились слезы. — Что я должна сделать?
— У вас находится некая вещь Свирида, которую вы должны не просто передать мне, но еще и явиться с повинной.
— Что вы такое говорите?! — возмутилась Инна, и ее слезы мгновенно высохли.
— Как раз об этом и пишет Свирид в своей записке. Надеюсь, вы его почерк хорошо знаете.
И он, вынув из кармана маленький клочок бумаги, передал его женщине. Та прочитала раз, другой, недоверчиво посмотрела на следователя, достала из старенького буфета какую-то бумагу и сверила почерк. Василий Иванович был спокоен — записку Свирида он переписал, искусно подделав его почерк. Важно было соблюсти стилистику письма, узнать, как обращается тот к своей любовнице, чем заканчивает послание, не было ли договоренности о тайном, условном слове или фразе, подтверждающей подлинность написанного. Но все оказалось гораздо проще, и теперь только опытный почерковед-графолог смог бы определить, что новая записка — подделка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});