Дважды рожденный - Федор Богданов

— О, какой наивный вопрос! Конечно, только двое.

— Почему «конечно»?

— Ну, да, ведь больше нельзя иметь детей при всем желании. Одна пара родителей производит на свет всего двоих детей. Ведь на земле так тесно! Лишним теи нет места под солнцем.

И жизнерадостность, веявшая от всего существа молодой матери, вдруг исчезла, сменившись грустью.

На стене висело расписание меню. Профессор начал читать: жиров — столько-то, углеводов — столько, витаминов — столько и т. д. Питание малышей было легко для переваривания, заключая в себе, однако, все, что необходимо было для правильного физического развития. Сами малыши в это время шарами катались с веселым смехом между кустов магнолий и рододендронов, в просвете между которыми сверкала серебряная гладь широкой реки.

— Человечество должно быть прекрасным и здоровым, — продолжала между тем Лес-ма, — поэтому мужчины или женщины, имеющие какие-либо пороки, не могут иметь детей.

— Но радость материнства ведь захочет, скажем, испытать также и женщина с слегка кривым боком? Как тогда?

— И в ясный день бывают облака на небе. Путь к совершенству не всегда ведет через розы.

Куда бы профессор ни ткнулся у речного берега, всюду он слышал веселый беспечный смех детей и лишь местами раздавался детский плач. Но это не звучало диссонансом. Совершенно верно, это она правильно говорит, что путь к совершенству устлан как розами, так и терниями. И тем не менее от того, что человечество остановилось в своем количественном росте, вовсе не видно, чтобы меркла его звезда: наоборот! А что это за оживление там?

А, оказывается, очень просто: идет погрузка школьников на большое воздушное судно. Вагонетки бесшумно скользят вверх и вниз вдоль стального каната, погружая и выгружая там, наверху, веселую, смеющуюся детвору.

— Что такое готовится?

— Что, разве ты не слыхал?

Говорит старый учитель.

— Ведь у нас сегодня событие для всего треугольника: проведем практический урок метеорологии.

Чорт возьми, стоило бы посмотреть, как десятилетние карапузы будут производить измерения на высоте тысяч метров над землей! А ведь они всего два года назад вышли из «дома будущего» для поступления в школу. Что рассказывает учитель? Верно, школьники будут измерять силу ветра, давление воздуха, определять направление воздушных течений, насыщенность воздуха водяными парами, тазами, электричеством... Учитель говорит это серьезно. Дюжина руководителей на несколько тысяч детей. Надо полагать, что все это так.

Судно начало плавный и бесшумный подъем.

Профессор дошел до дому и погрузился в размышления. Видения прошлого витали перед ним. Вдруг в радиоаппарате появился световой сигнал, и затем послышался голос:

— Алло! Алло! Слушайте, слушайте, все слушайте! Сейчас будет прочитана исключительно интересная лекция о человеке каменного века, дожившем до нашего времени. Он находится сейчас во Втором секторе. Алло! Алло! Говорят с Экваториальной станции. Все слушайте!

Профессор с волнением прислушался к этому голосу, шедшему из слуховой трубы радиоприемника. Неужели сейчас о нем будет итти речь? Кто это будет говорить? Он уже больше месяца не видел Ли и лишь один раз мимоходом — Эйса.

— Алло! — опять раздалось из трубы. — Лекцию прочтет молодая студентка Ли из Второго сектора Северной гемисферы, уже около десяти лет изучающая археологию. Слушайте все — лектор рассказывает изумительные вещи.

Нечего и говорить, что и сам профессор с любопытством стал прислушиваться. Как, неужели Ли будет говорить с экватора, за тысячи миль отсюда, и он услышит ее голос? Чего достигли эти теи в течение многих веков?

Через минуту профессор услышал знакомый низкий голос Ли:

— Граждане, наперед должна сказать, что есть приемлющие мою теорию и неприемлющие ее. И в том и другом случае то, о чем я расскажу, являет собой нечто исключительное и ставит перед нами ряд вопросов, требующих своего разрешения. Мое убеждение таково, что человек каменного века действительно является остатком, живым остатком изумительно далеких времен. В самом деле, начнем с фактов. Около года тому назад воздушный аппарат моего брата потерпел аварию в Провальном заливе, о чем в свое время уже сообщалось...

Профессор слушал, затаив дыхание, описание знакомых ему событий, но все они рисовались ему теперь в несколько ином виде. Ли останавливалась на многих мелочах его личной жизни, его портрет появлялся не меньше десяти раз на экране, отдельно появлялось изображение его носа, глаз, нижней части лица и, чорт возьми, даже его большого живота! Он теперь ненавидел свой живот. Но все-таки это же бесстыдство показывать его, профессора, голым! И когда только она успела его сфотографировать? Нет, он обязательно скажет ей об этом.

Профессор долго не мог успокоиться, пока, наконец, голос Ли вновь не привлек его внимание:

«...рим научные доводы в пользу моей теории. Наука допускает, что и в те далекие времена человечество, несмотря на свой низкий уровень развития, могло знать газы, в которых организмы не подвергались разложению. Наш уважаемый геолог Мон из Двадцать восьмого сектора ясно доказывает это. Всем памятен взрыв одного баллона, который был откопан при ремонте общественного дома в родной общине Мона. При этом погибло три человека. В стальном баллоне оказался газ, который прекращал деятельность органической ткани, не нарушая ее целостности. Вспомните теперь, при каких обстоятельствах был найден наш троглодит. Он был, повидимому, выдающимся человеком своего времени, и ему была доверена какая-то исследовательская работа — я полагаю, геологическая. Произошел обвал горы, и он оказался закупоренным в пещере наедине со страшным газом, который и прекратил его жизнь. Что там был газ, это доказывается гибелью многих гоми, которые извлекли человека каменного века из его тысячелетней могилы. Мы не можем не доверять в этом случае главе племени Чону, в плену у которого так долго томились мой брат и живой ископаемый. Остается теперь только доказать возможность сохранения жизни в течение такого длинного периода. Вместе с древним исследователем были найдены некоторые другие предметы, в их числе — кусок урановой руды. Пещера, где профессор был похоронен в течение тысячелетий, заключает залежи урановой руды, это — несомненно: ведь вода, взятая в этом месте Провального залива, содержит эманацию радия. Мы знаем, что при некоторых обстоятельствах радий может поддерживать слабую жизнедеятельность тканей, не позволяя им разрушаться. Были ли эти условия там? Для меня это несомненно. Газ предохранил тело профессора от разложения, а радий в соединении с частицами газа и, может быть, иных элементов поддерживал в нем жизнь. Эта искра жизни была столь мала, что ее ни в коем случае не было бы достаточно, чтобы оживить весь организм. Это сделал Чон. Профессор Семи, знаток подводного мира, говорит, что у некоторых гоми сохранились изумительные химические познания, которым иногда и нам не мешало бы поучиться, отрешившись от нашего обычного презрения к этим вырождающимся существам. Судя по рассказам моего брата Эйса и ископаемого профессора, Чон был одним из тех, в руках которого хранятся тайны веков. Он, таким образом, вторично „родил“ человека каменного века, который уже однажды был рожден женщиной. По справедливости Чон может быть назван матерью нашего профессора. Таким образом и с этой стороны моя теория не вызывает сомнений. Теперь рассмотрим другие доказательства...»