Хоббит, или Туда и Обратно - Джон Толкин

Но Фили, вытянув веревку на берег, взялся за крюк с большой опаской. В этот раз он размахнулся сильней.

— Спокойней! — сказал Бильбо. — Перелет! Ты зашвырнул крюк куда-то в лес. Тяни полегоньку.

Фили стал осторожно тянуть, и вскоре Бильбо сказал:

— Осторожно! Веревка лежит на борту. Будем надеяться, крюк зацепится.

Им повезло: крюк зацепился за лодку, веревка натянулась. Фили дергал изо всех сил, но лодка не двигалась с места. Кили пришел ему на помощь, потом Ойн и Глойн — они тащили что было мочи и вдруг все разом повалились навзничь. Но Бильбо был начеку: он успел подхватить веревку и палкой задержал маленькую черную лодку, скользнувшую через поток.

— Помогите! — закричал он, и Балин подоспел как раз вовремя, чтобы схватить лодку, пока ее не унесло течением.

— Значит, она все-таки была привязана, — произнес Балин, взглянув на обрывок фалиня, болтавшийся за бортом. — Отличный рывок, мальчики! И хорошо, что наша веревка оказалась крепче.

— Кто переправится первым? — спросил Бильбо.

— Я, — сказал Торин. — и со мной вы, Фили и Балин. И пожалуй, хватит для начала, а то лодка просядет. Потом поплывут Кили, Ойн, Глойн и Дори; за ними — Ори, Нори, Бифур и Бофур; последними — Двалин и Бомбур.

— Почему я вечно последний, — запротестовал Бомбур. — Пусть хоть сегодня это будет кто-нибудь другой.

— А не надо быть таким толстым. Самый тяжелый должен плыть последним, когда лодка будет меньше нагружена. Делай, как приказано, и не ворчи, а то наживешь себе неприятности!

— Здесь нет весел, — заметил хоббит. — Как вы собираетесь переправляться?

— Дайте-ка мне еще одну веревку с крюком, — попросил Фили.

Получив веревку, он бросил ее в темноту на тот берег, метясь как можно выше. Веревка не упала на землю, — похоже, крюк застрял в ветвях.

— Можно залезать в лодку, — сказал Фили. — Пусть кто-нибудь тянет ее вперед, держась за веревку, которая зацепилась за ветки. А еще кто-нибудь пусть возьмет крюк с первой веревкой. Когда мы переправимся, то прицепим крюк к лодке, и вы перетащите ее назад.

Таким образом вскоре все благополучно оказались на другом берегу заколдованной реки. Но только Двалин вылез из лодки, держа в руке свернутую веревку, и Бомбур (не переставая ворчать) собрался последовать за ним, как вдруг действительно приключилась большая неприятность. Впереди на тропе послышался бешеный перестук копыт, и внезапно прямо на путников из темноты вылетел олень. Гномы шарахнулись в разные стороны. В мгновение ока олень достиг берега, замер на миг, готовясь прыгнуть через поток, потом взвился в воздух и мощным прыжком перемахнул реку. Но ему не удалось коснуться земли невредимым. Из всех гномов только Торин удержался на ногах и сохранил присутствие духа. Еще раньше, едва ступив на берег, он натянул лук и вложил в него стрелу на случай, если поблизости прячется сторож лодки, кем бы он ни был. Теперь Торин не медля послал стрелу в оленя — и попал! Зверь покачнулся, его поглотили лесные тени. Из-за реки донесся перестук спотыкающихся копыт, и вскоре все стихло.

Однако прежде, чем гномы успели громко воздать хвалу меткому выстрелу, раздался отчаянный вопль Бильбо, заставивший их позабыть об оленине:

— Бомбур в воде! Бомбур тонет!

Увы! Так оно и было. Бомбур успел ступить на берег только одной ногой, когда олень, выскочив из леса, пролетел у него прямо над головой. Толстяк оступился и нечаянно отпихнул лодку от берега. Падая, он попытался уцепиться за скользкие корни, нависавшие над рекой, но руки соскользнули, и Бомбур опрокинулся в темную воду, а медленно закружившуюся лодку унесло вниз по течению.

Гномы кинулись к берегу и обнаружили, что над водой виднеется только капюшон Бомбура. Они поскорей бросили толстяку веревку с крюком, тот ухватился за нее рукой, и его вытянули на сушу. Разумеется, Бомбур промок до нитки, но это было не самое страшное. Когда его вытащили и опустили на землю, он уже крепко спал, стиснув веревку в руке, да так цепко, что пальцы не удалось разжать. Разбудить Бомбура гномы не сумели, как ни старались.

Они так и стояли над ним, проклиная свое злосчастье и его неуклюжесть, горюя о том, что без лодки нельзя перебраться назад, на тот берег, чтобы найти подстреленного оленя, как вдруг им почудилось, что в лесу раздается смутный звук рога и отдаленный лай гончих. Путники разом умолкли. Им показалось, будто они слышат, как по лесу к северу от тропы мчится великая охота, хотя в сумраке не дрогнул ни один лист.

Они еще долго сидели, не смея пошевельнуться. Бомбур мирно посапывал, улыбаясь во сне, словно никакие тревоги его более не касались. Вдруг впереди на тропе возникли белоснежные силуэты — лань и несколько молодых оленей, столь же невероятно белые, сколь первый олень был черен: казалось, что они светятся в полутьме. Торин не успел ничего сказать — трое гномов вскочили и выстрелили из луков. Ни одна стрела не попала в цель. Олени повернулись и исчезли среди деревьев так же бесшумно, как появились, и гномы напрасно стреляли им вслед.

— Прекратите, прекратите! — закричал Торин. Поздно: гномы сгоряча истратили последние стрелы, и теперь подаренные Беорном луки стали бесполезны.

Эта ночь была мрачней и безрадостней всех предыдущих, а в последующие дни путников охватило еще большее уныние. Да, волшебную реку они миновали, но дальше тропа вилась, как и прежде, и лес ничуть не менялся. Если бы они знали о лесе побольше и догадались, что означала охота и белые олени, явившиеся им на тропе, они поняли бы, что наконец приближаются к восточному краю Мирквуда. Еще немного, — и, если достанет мужества и надежды, они окажутся в более светлых местах, куда проникает солнце.

Но путники ничего не знали, а теперь им вдобавок пришлось тащить тяжелого Бомбура, выполняя эту изнурительную работу по очереди и по мере сил: четверо волокли толстяка, а остальные несли их поклажу. Не полегчай мешки за последнее время — они бы ни за что не справились. Но даже самый тяжелый мешок с едой был бы лучше безмятежно спящего Бомбура. Через несколько дней и мешки, и мехи с водой почти совсем опустели, а в лесу ничего съедобного не росло: только неприятного вида грибы да какие-то травы с бледно-зелеными листьями и отвратительным запахом.

Спустя примерно четыре дня после того, как они переправились через волшебную реку, начался сплошной буковый лес. Путники поначалу обрадовались такой перемене: пропал подлесок, мгла немного развеялась, вокруг разливался зеленоватый свет, и местами по обе стороны от тропы стало видно немного дальше. Но в зеленом сиянии лишь ряд за рядом вставали ровные серые стволы, словно колонны бесконечного сумеречного зала. Налетавший ветер шумел в кронах, однако их шелест казался печальным. Несколько листочков с шорохом слетело с ветвей, напомнив, что во внешнем мире приближается осень. Под ногами шуршала палая листва бесчисленных прежних осеней, которую ветер сметал на тропу, вороша плотный ржаво-красный ковер сухих листьев, устилавших лес.