Большая книга ужасов – 61 (сборник) - Евгений Некрасов

С отвычки темнота в комнатах показалась абсолютной. Луна как назло ушла за тучу, и, только приглядевшись, я смутно различил окна с черными крестами переплетов. Так и побрел по крестам, шаря перед собой руками и натыкаясь на косяки распахнутых дверей.

Тишина стояла такая, что я слышал свое дыхание, а скрип старинных половиц под ногами звучал, как громкие сварливые голоса. Если в мире и были другие звуки, они не проникали сквозь толстые стены.

За четвертой дверью рука, скользнув по косяку, вдруг что-то задела. В тот же миг из кромешной тьмы меня стукнуло по голове. (Палка? Откуда?) Я отмахнулся, палка улетела назад, во что-то врезалась, и оно сбило еще что-то… В конце концов два «чего-то» рухнули мне на ноги, прямо по пальцам, и раскатились в стороны. Палка повторила нападение из темноты, на этот раз чуть не оставив меня без глаза.

Я отскочил. Бешено колотящееся сердце рвалось из груди. Из-за туч мелькнула луна и осветила поле битвы. У моих ног валялось помело! Летательный аппарат ведьмы, действующая модель… Выходит, я сослепу влез рукой в витрину – сбоку, где стекла нет.

Два «чего-то» оказались горшками от зельеварного аппарата. Убрав их с дороги, чтобы не спотыкаться на обратном пути, я пошел дальше.

Зловредная луна успела скрыться, подготовив мне новую засаду.

Бумс! Опять из темноты, да в ту же бровь.

Вторая встреча с потусторонним миром прошла куда веселей. Я представил, как смотрелась со стороны моя битва с метлой и горшками, хихикнул про себя и нашарил противника. Ага, распахнутая дверь. Прошла между вытянутых рук и встретила меня торцом в лоб… А когда нам, джедаям, было легко?

Потирая бровь, я шагнул в следующий зал… Где-то скрипнуло или мне послышалось? Не под моей ногой и вообще не половица – звук был другой…

Я замер. Вот, снова. Тихо, но отчетливо: б-з-з-ы! Как гвоздиком по стеклу. Долгая пауза и опять: б-з-з-ы!

На этот раз я засек, где скреблось: звук шел из стеклянного гроба!

Глава IV. Ночь в музее

Сам удивляясь, что не трушу, я подошел и стал смотреть.

Ну, скелет. Ну, лежит. Насквозь ржавая кольчуга лоскутами сползла с ребер; днем в дырах видны бурые кости, а сейчас только тьма. Сабля на груди, правая рука вцепилась в рукоятку, левая, ниже, придерживает сгнившие в труху деревянные ножны.

Когда Жека разбил стекло, скелет наполовину рассыпался, и тетя Света заново собрала его на резиновом клее. Косточки он держит плохо и стирается пальцами, как жвачка. Но как раз в этом и фишка: скелет всегда можно разобрать и склеить заново, уложив в другую позу.

И вот я стоял над этим скелетиной на резиночках и ждал, когда он снова бзыкнет. А он – ни в какую. Затаился и не бзыкает, оккупант чингисхановский.

Это мыши, сказал я себе. В музее же полно мышей! И они бзыкают. Наверное. Скажем, забралась мышь в гроб – погрызть седло под головой у скелета… Грызла, грызла и бзыкнула зубами по стеклу. Увлеклась. А когда я подошел, затаилась… Так чего я жду, еще одного бзыка? Что ли, этот звук настолько дорог моему сердцу? А кроме него, не будет ничего новенького, в гробу ведь не разглядеть ни шиша.

Я стал потихоньку пятиться. Поворачиваться к гробу спиной категорически не хотелось. Ведь я выдумал ее, мышь. На самом деле под стеклянную крышку комарику не пролезть. Мне ли не знать, ведь мы вставляли ее вместе с Жекой… С другой стороны, чего я боюсь? Не вскочит же скелет? Не рявкнет, чтобы меня попугать, не снимет на телефон, как я ору, не выложит в Интернет! Надо просто повернуться и уходить… Но я и так ухожу, а что задом наперед, это неважно. Перейду в другой зал и повернусь.

Луна снова затеяла прятки. За окном во дворе ни ветерка, березка у гаража свесила тонкие ветки. А в небе настоящий ураган, мчатся рваные тучи. Луна то скроется, то выглянет в просвет, и тогда на стене в рамках с фотографиями отражаются десятки маленьких лун.

Гроб отблескивал тусклее, чем рамки, а должно быть наоборот: большое стекло больше блестит. И еще я заметил, что когда луна показывается из-за туч, в гробу светлеет не сразу. Словно лунный свет в нем включают постепенно, как в кинотеатре…

Б-з-зы! Я аж подпрыгнул. В гробу, точно в гробу!..

Луна скрылась наглухо, даже окна еле различались в кромешной тьме. Я решил, что теперь пятиться глупо, все равно же не видно ничего. Повернулся, и рука сразу нашарила холодное стекло. Ага, витрина с оружием! Еще бы чуть, и я врезался спиной… Зал раскопок, считай, пройден, шагах в трех будет кабинет купца. Теперь осторожнее, а то как бы опять не забодать лбом раскрытую дверь.

Я думал о Жеке. Если не могу помочь брату, то хоть найду ему Гражданина Собакина, пускай отвлечется… А на душе муторно, потому что уходить от брата, когда в гробу бзыкает, это неправильно… Но ведь я быстро? Наверняка Гражданин Собакин уже вернулся, ждет на крыльце музея или дрыхнет под домом в «Крестьянской усадьбе». Мне только выйти и свистнуть. Да и не факт, что бзыкал именно скелет. Мало ли какие чудеса бывают в столетних домах. Вон, у дяди Тимоши есть угол, в котором тикает. Пациенты украдкой щупают стену, ищут часы ведьмачьи, невидимые. А на самом деле в бревне поселился жук-древоточец. Не знаю, дерево ли он грызет, или песни у него такие, только тикает этот жук точь-в-точь как часы…

Между тем света прибавилось, я уже различал дверь впереди и за ней проступающий из темноты безголовый манекен в купеческом кафтане. Обернулся… А в гробу черным-черно, словно краски налили, и только под крышкой, изнутри, светлеют две костяные пятерни!

Б-з-зы! Б-з-зы! Б-з-зы! – Пальцы зашевелились, упираясь в крышку и отвратительно скрипя по стеклу.

Я пнул ногой дверной косяк. Больно. Не сплю. Гроб чернеет, желтые, с бурым оттенком гнили пальцы скребутся, пытаясь сдвинуть крышку…

– Стой! – Я дернулся к гробу – навалиться сверху, не пускать!.. И отскочил в кабинет купца. Испугался.

Выглянул из-за косяка… и тут луна спряталась.

Темнота.

Я стоял, вцепившись в дверь, и только слышал, как, подступая к горлу, колотится сердце. Глаза понемногу привыкали к темноте, вот и окна проступили на черной стене. В городе не бывает полной тьмы, как в ночной тайге. На соседней улице горят фонари, свет отражается от стен, слабеет, но чуточку всегда остается… А луны совсем не видно – нырнула в тучу… Нырнула, и скелет притих! Интересно…

Я пялил глаза в темноту – вдруг скелет потихоньку выбирается наружу?! Нет-нет. Во-первых, стеклянную крышку бесшумно не сдвинешь, уж я-то знаю. А во-вторых…

– МНЕ ПРОСТО ПОКАЗАЛОСЬ! – Я сказал это вслух и прислушался, как будто ждал возражений.

Лунный свет блеснул за окном. Луч добрался по полу до гроба, проник за стекло, на мгновение я увидел скелет, лежавший, как всегда, с руками на сабле… И опять его залило чернотой. Под стеклом всплыли руки без мышц и суставов, нажали… От пронзительного скрежета волосы встали дыбом и заныли зубы. Крышка стронулась с места и поползла по железной раме гроба.