На то и волки – 2 - Александр Бушков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Врач еще раз оглядел Багловского – всклоченного, с остановившимся взглядом, потного и красного. Осведомился:
– Выпивал?
– Ну не настолько, чтобы белая горячка привязалась… – пожала плечиками Наденька. – Как все…
– Надежда, – мягко сказал Данил. – Я тебя о чем предупреждал?
– Данила Петрович, ну я ж ему не нянька…
– Понимаете ли, доктор… – сказал Данил крайне сокрушенно. – Пить он особенно не пил, это верно. Но есть у меня сильные подозрения, что в последнее время пристрастился к грибочкам. К тем самым, что продают нынче поштучно и недешево…
– Не видела я никаких грибов! – воскликнула Наденька.
– Надежда, тебя никто и не виноватит… – сказал Данил. – Будь они дома, я бы их нашел, мы ж там все перерыли… Мне на фирме проговорились. Человек убедительно просил его не выдавать, но он два раза своими глазами видел грибы, крохотюсенькие такие сушеные поганочки… или как там они именуются…
Багловский, тоненько взвизгнув, замахал уже обеими руками – что-то нехорошее ему упорно виделось в углу. Данил видел, что верзила-доктор уже потерял к сопровождающим лицам всякий интерес, ибо речи их путаны, противоречивы и ничего толком не проясняют. Поправил очки и просительно протянул:
– Доктор, можно сделать как-нибудь так, чтобы избежать любой огласки? У нас серьезная фирма, и если пойдут разговоры, что на ответственном посту оказался наркоман… Я, откровенно говоря, До сих пор не верю в эти сушеные грибочки…
– А это вы зря не верите, – откликнулся врач чуть сварливо. – В последнее время вошло в ба-альшую моду… Сохраняется, знаете ли, совершенно ложное чувство безопасности: таблетки и порошочки еще кое-как ассоциируются с угрозой – я про тех, кто только начинает, – а вот грибы… И семантической угрозы в себе слово «гриб» вроде бы и не несет, и ассоциируется в первую очередь с чем-то безобидным, растительным, природным. Хотя от этих поганочек можно свихнуться ничуть не слабее, нежели от химии… – Он вышел из-за стола, подошел к Багловскому, присмотрелся, поводил у глаз указательным пальцем, ловко отстранив беспокойно виртуозившие руки, оттянул нижнее веко. Картинно прокашлялся. – Что ж, сделаем анализ крови, пронаблюдаем, тогда и сможем сказать что-то определенное. Но и сейчас уже видно, что пан у нас задержится…
«Ну-ну, делай анализ… Менделеев», – насмешливо прокомментировал про себя Данил. То, что Багловскому вкололи, уже должно было усвоиться организмом настолько, что анализ ничего не покажет, а если и случится задержка, ничего страшного – лаборант обнаружит то, что сработает исключительно на версию о галлюциногенных грибах. Не замотанным рутиной эскулапам состязаться в хитроумии с теми, кто отвечал за иную хитрую фармацевтику, временами оказывавшуюся бесценной.
Все устроилось как нельзя лучше. Здесь, в клинике, дружище Багловский может молоть что угодно и требовать встречи хоть с майором КГБ, хоть с папой римским – любое словечко будет истолковано как подтверждение диагноза и повлечет лишь ужесточение режима… Хотя стоит предусмотреть и возможные осложнения другого рода….
Врач поглядывал на них нетерпеливо, как на досадную помеху, – и Данил, пробормотав еще что-то растерянно-жалкое, первым убрался в коридор. Там, поглядывая в приоткрытую дверь кабинета, уже возвышались в полной боевой готовности два широченных облома, хотя и щеголявшие в белоснежных халатах, но безусловно не обремененные дипломами.
Присмотревшись к ним, Данил отдал предпочтение чернявому санитару – у белявого еще наблюдалось в лице нечто вполне человеческое, а вот чернявый, по предварительным прикидкам, был из разряда микроскопических сатрапчиков.
Наверняка при удобном случае не прочь заехать по лбу бесправному психу, а то и пронести что-то недозволенное за соответствующую денежку. Бывают морды, на которых все тебя интересующее выписано крупными литерами, без недомолвок…
Отойдя на шаг, Данил поманил чернявого. Тот фыркнул и величественно вздернул подбородок. Однако, узрев уголок специфически зеленой бумажки, показанной Данилом из нагрудного кармана, поубавил холода в буркалах, с непринужденным видом бочком-бочком переместился поближе к Данилу.
– И сколько тебе здесь платят за столь нужную человечеству благородную работу? – спросил Данил негромко.
Облом, нависавший над ним, как тяжелый танк, фыркнул:
– Платят, дядько, слезки. Благородное человечество на пенезики <Денежки (рутенск.).> скуповато, веян думает, что уж он-то крышей не съедет…
– Ну, в таком случае перед тобой – счастливое исключение, – заверил Данил, сделал ловкое движение, и зеленая бумажечка с бородатой персоной вмиг исчезла в широченной, как лопата, ладони.
– Хороший ты человек, дядько, – душевно признался облом. – Я это сразу понял. Давай излагай, пока доктор не зовет…
– Дело, по правде сказать, пустяковое, – сказал Данил. – Что касается вот этого новоиспеченного пациента…
Глава 3
КИДНЭППИНГ ПО-РУТЕНСКИ
Ну вот, здравствуйте, давно не виделись… Свернув с широкой улицы на извилистый асфальтированный проезд, упиравшийся в стоянку «Клейнода», Данил издали увидел синюю «девятку» со знакомым номером, который мгновенно напомнил о хвостах: его слишком хорошо натренировали в свое время, взгляд и подсознание работали словно бы сами по себе…
Что ж, логично: потерявши было объект, выполнивший пару лихих маневров вдали от гаишников, прилипалы поступили незатейливо, вернулись к исходной точке, справедливо полагая, что клиент рано или поздно там объявится. Не столь уж много требуется извилин, чтобы этакое придумать.
Данил перекинул рычаг на вторую скорость и медленно поехал в их направлении – другого пути все равно не было, Наденьку и ребят он давно высадил, ничего компрометирующего в машине не имел. Места на дороге оставалось ровно столько, чтобы разминуться со стоящей «девяткой» и не снести ей при этом зеркало своим. Только идиот мог так поставить машину…
Стоп! Данил вовремя нажал на педали. В последний миг сидевший за рулем «девятки» резко распахнул дверцу, так что Данил тормознул буквально в нескольких миллиметрах от нежданного препятствия. И тут же услышал начальственный окрик:
– Вы что, ослепли, гражданин?
Шофер уставился на него, высунувшись из салона – милицейский сержант лет сорока, без фуражки. «Ни черта не понимаю, – подумал Данил, – кто ж пускает в наружку обмундированных…»
– Сиди, не дергайся!
Эта изреченная хамским тоном просьба была подкреплена неким твердым предметом, упершимся Данилу в голову возле уха. В зеркальце заднего вида он, застыв за рулем, рассмотрел, что предмет отнюдь не являлся примитивной обманкой, а был пистолетом с глушителем, чью марку из такой позиции определить пока что невозможно.
Сержант, выпрыгнув из-за руля, кинулся к нему. Сознание в таких ситуациях работает с немыслимой скоростью, и Данил уже сообразил, что типчик, уперший ему ствол в ухо, выскочил из-за трансформаторной будки, за которой укрывался столь надежно, что заметить его, подъезжая, было бы решительно невозможно, каким ты опытом ни обладай. Должен быть где-то в окрестности третий, подавший сигнал, иначе не добиться такой синхронности…
– Вылазь, хлопче, – тип отступил на два шага, ловко прикрыв пистолет пиджаком, до того бывшим в левой руке. – И давай без дуростей, а то хлопну туточки прямо…
Сержант уже распахнул дверцу его машины. Положение было не самое благоприятное для активной обороны, посторонних свидетелей поблизости не видно, да и чем бы они помогли? Если бы точно знать заранее, что пистолет не боевой, или быть уверенным, что они не намерены стрелять на поражение…
«А ведь лопухнулся ты, обормот, – выругал себя Данил, неуклюже вылезая из машины. – Следовало дать газу и снести на скорости дверцу к чертовой матери, в здание побоялись бы за ним кинуться, мент у них определенно липовый…»
– Ну давай, черт старый, давай, – поторопил вооруженный. – Не наделай до времени в штаны, с тобой люди поговорить хотят по душам, только и делов…
Он помнил этот голос и рожу помнил – встречались, как же, под аркой у «Приюта охотника». Рано делать выводы и просчитывать что-то, по Данил, ведомый скорее инстинктом, ссутулился, старательно принимая прежнюю личину пожилой и незграбной <Неуклюжей (рутенск.).> канцелярской крысы, благо очки до сих пор красовались на носу, а джинсовая куртка хоть и уступала «спецкостюму», но и не прибавляла тополиной стройности…
– Вы что? – воскликнул он, подпустив в голос испуганной дрожи и думая лишь о том, чтобы не переиграть. – Заберите деньги, вон там, в папке…
– Прибери, – кивнул на папку сержанту хмырь с пистолетом и чуть-чуть приподнял руку, так что глушак уставился прямо Данилу в физиономию. – Пошел до самохода! – и дернул подбородком в сторону «девятки».
