Дорогой интриг (СИ) - Цыпленкова Юлия

— А вот и вы, Шанриз! — воскликнула разрумянившаяся герцогиня. — Смените же меня скорее, я уже вздохнуть не могу!

Я бы даже скептически хмыкнула, зная, как надо играть, чтобы не хватало сил для полноценного вздоха, но уважение и рамки приличий не позволили мне это сделать. Потому я просто поклонилась и поспешила «спасти» ее светлость. И когда встала на ее место, то обнаружила на скамейке, скрытой до этого кустами, барона Гарда. Искренне улыбнувшись ему, я вопросила:

— Отчего ваша милость отсиживается в кустах? Неужто опасаетесь, что женщины победят вас и в батфлене?

— О-о, — возмущенно протянул барон: — Это уже прямой вызов, ваша милость! Но я его не приму, — тут же ответил он: — Я буду лишним игроком. К тому же я увлекаюсь и могу нечаянно обидеть даму резким движением, а этого делать мне вовсе не хочется.

— Ваша милость, я с радостью уступлю вам свой сачок, — мгновенно отозвалась прим-фрейлина. — Мне привычней стоять подле моей госпожи, а не состязаться в удали с теми, в ком еще кипит задор.

Я перевела взгляд на герцогиню. Она уже успела сесть на скамейку. Ее светлость некоторое время смотрела на окна кабинета своего племянника, а после расслабилась и махнула рукой:

— В самом деле, Фьер, идите и смените графиню. Мы с ней дамы почтенного возраста, и это нам престало сидеть на скамейке и наблюдать за играми молодых людей. Дитя мое! — это было уже обращено ко мне: — Не вздумайте позволить его милости выиграть у вас!

— Клянусь, — заверила я и широко улыбнулась, уже чувствуя азарт. С бароном, я была уверена, игра пойдет веселей.

Однако Гард, уже направлявшийся к прим-фрейлине, вдруг остановился и обернулся к герцогине:

— Ваша светлость, ее милость повергает меня в трепет, — пожаловался барон. — Вы видите эту кровожадную ухмылку на устах очаровательного создания? Сдается мне, что под этой милой личиной скрывается чудовище.

— Идите смело, ваша милость, я вас не съем, — заверила я Гарда. — Может, укушу разок, но вы выживите.

— Фьер, немедленно прекратите бояться и заберите сачок у графини Виктиген и займите ее место, — приказала герцогиня.

— Покоряюсь, — склонил голову барон, опустил плечи и голову и, будто осужденный на казнь, дошел до прим-фрейлины под веселый женский смех.

— Быть может… — вдруг донеслось с противоположной стороны лужайки, и все взгляды устремились на Керстин, смущенно опустившую глаза, — быть может, господин барон желает играть на нашей стороне? У нас безопасней…

— Вот уже нет, — фыркнула герцогиня, — этак его милость еще заплывет жирком, станет неповоротливым и изнеженным. Пусть уж лучше Шанриз заставит его побегать. Это будет восхитительное зрелище!

Ее взгляд снова скользнул к окну, и я заметила, как уголки губ дрогнули в улыбке. Я не оборачивалась, но довольства на лице ее светлости хватило, чтобы понять – нас все-таки услышали и заинтересовались.

— Ну, держитесь, ваша милость, — в притворной угрозе пообещал Гард. — Щадить не буду.

— Очень на это надеюсь, ваша милость, — ответила я и добавила, значительно понизив тон: — Я хочу получить удовольствие от игры.

— Я вас услышал, — хмыкнул барон, разом разгадав причину моего призыва. — Только уж обещайте не обижаться, если невольно сделаю вам неприятно. Я и вправду легко и быстро увлекаюсь.

— Клянусь, — улыбнулась я. Гард обернулся к остальным игрокам:

— У кого мяч?

И мяч полетел в противоположную сторону поля. Так как нас играло шестеро, а игроки из противоположных лагерей должны быть смешаны, то делились мы следующим образом. Я и графиня Энкетт – супруга одного из сановников Его Величество, а также одна из четырех анд-фрейлин, были представителями нашего лагеря на этой стороне, а на противоположной как раз оказалась Керсти. Барон же был из вражеского стана, и пара его союзниц стояла по бокам от баронессы Вендит. Мяч бросила графиня, но заметно расстроенная Керстин его упустила, и фрейлины занялись своей вялой борьбой. Выиграла вторая анд-фрейлина, и команда его милости записала на свой счет очко. А потом мяч полетел в нас.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Барон успел первым, он уже потянулся, чтобы поймать мяч, но я ударила древком своего ловца по ловцу противника, и упущенный снаряд, отскочив от ободка, на который была натянута сетка, покатился по траве. Однако поймать мяч я всё равно не успела, потому что Гард обогнал меня в два широких шага, заступил дорогу и… я оттолкнула его бедром, а после катнула мячик в сторону графини Энкетт. Ее сиятельство подставила сачок, и мы заработали очко.

— Браво, Шанриз! — намеренно громко воскликнула герцогиня.

— Маленькая негодница, — барон нацелил на меня сачок. — Теперь я окончательно вас понял.

Я отсалютовала ему ловцом, и игра закипела. И если поначалу страсти накалялись только на нашей стороне, то вскоре увлеклись и фрейлины, стоявшие напротив. Теперь наши возбужденные голоса перекрывали голос ее светлости, занимавшейся всё это время привлечением королевского внимания, более ее усилий не требовалось. Да и сама герцогиня, вдруг заинтересовавшись, увлеклась батфленом, забыв про свои интриги. Она умудрялась переживать за всех сразу:

— Шанриз, не поддавайтесь! Фьер, да что же вы за растяпа такой! Керстин, мяч у вас перед глазами! Альена, вы там не умерли? Совершенно не шевелитесь! Как же так можно, дамы, как же так?! Вы совершенно не умеете играть! Зачем я отдала ловца?! О-о, мои бедные нервы!

— Ваше сиятельство, ваша милость! — вторили герцогине возмущенные возгласы барона Гарда, когда мы с графиней Энкетт налетели на него с двух сторон. — Я уже и не знаю, жив ли я!

— Как вам не совестно, ваша милость, — сопя, отвечала графиня, — в вас совершенно нет совести, немедленно уберите ловец от мяча и отдайте его хрупким женщинам.

— Хрупким?! — восклицал он потрясенно. — Баронесса, вы пытаетесь насадить меня на вертел?

— Вы обещали на жаловаться, — отмахивалась я, пихая в борьбе барона ручкой ловца в живот уже в третий раз подряд.

— Да как вы можете противостоять нашей красоте и изяществу? — возмущалась графиня, раскрасневшаяся до кончиков ушей.

— Ваша красота убивает, — ответила Гард и полетел на траву, окончательно снесенный с ног.

— Эгей! — издала торжествующий клич и графиня Энкетт и забрала мяч в свой сачок.

За время игры у нас появились зрители. Привлеченные возгласами и смехом к нам подходили придворные. Я мало внимания обращала на сторонние звуки, полностью поглощенная игрой. Кажется, кто-то попросился позволения присоединиться к игре, однако наш состав так и не изменился. А еще нас поддерживали. Придворные выбирали своего фаворита, несмотря на наличие двух команд, и самым популярным игроком стал барон Гард, чем его бессовестная милость и воспользовался. Теперь он: то страдал и взывал к публике, требуя у нее сочувствия, то ликовал, опять же вызывая и требуя уже восторга. Всё это заметно сказалось на батфлене. Азарт и темп игры снизился, а заодно и удовольствие. С досады я не удержалась и ткнула древком ловца барона в живот, после чего тот красиво повалился на траву и также красиво «умер». Не став себе отказывать в удовольствии, я поставила ему ногу на грудь и, вскинув сачок, провозгласила, подобно полководцу:

— Враг повержен! Победа за нами!

— Виват фрейлинам ее светлости! — подхватила мой клич графиня Энкетт.

— Попрошу заметить, что я еще трепыхаюсь, — донеслось с земли, и ее сиятельство накрыла лицо барона сеткой сачка:

— Противник пал, — объявила она, — всё остальное домыслы и предсмертные конвульсии.

— Неоспоримо, — важно кивнула я, и Керсти жарко откликнулась:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Да!

— Барон, вы привели нашу армию к разгрому, — возмутилась одна из соратниц Гарда с другой стороны луга.

— Как славно, что мы тоже фрейлины ее светлости, — философски произнесла ее боевая подруга. — Стало быть, из проигравших здесь только неженка-мажордом.

Сев, его милость укоризненно покачал головой:

— И ни слезинки над павшим товарищем. Женщины! — патетично воскликнул он и поднялся на ноги. — Благодарю за игру, я недурно развлекся. И пусть я помят, но дух мой не сломлен.