Дорогой интриг (СИ) - Цыпленкова Юлия

— Значит, скачки, — усмехнулась я себе под нос и взяла записку из следующего букета. — Милый мотылек, трепетание ваших крылышек ранило меня в самое сердце. Искренне ваш К. Какая пошлость, — фыркнула я и перешла к следующей записке.

Не во всех букетах были записки, кто-то из дарителей решил остаться неизвестным. А кто-то и просто желал доброго утра, обходясь без всяких эпитетов и намеков на флирт, но показав свое доброе отношение. Такие подписывались полным именем. И все-таки более всего меня заинтересовал один-единственный букет – тех самых полевых цветов, который принесли последним, наверное, именно своей незатейливостью. И записка тоже имелась, только было там всего одно слово «Очарован», но ни подписи, ни даже одного инициала.

— Кто принес? — спросила я Тальму, расправлявшую цветущие ветки в одной из ваз. — Этот букет, кто доставил?

— Лакей, ваша милость, — ответила она, посмотрев на меня. — Почти все букеты принесли дворцовые лакеи. Вон тот, — она указала на другой букетик, стоявший рядом с полевыми цветами, — слуга его милости барона Гарда принес.

Я протянула руку, взяла записку и прочитала: «И все-таки я бы вас обошел. Оспорите? Если да, то я в вашем распоряжении». Рассмеявшись, я так и представила барона, потирающего руки в предвкушении новых скачек. Однако его записку я отложила и вернулась к полевым цветам. Воображение нарисовала несвойственную мне романтическую картину, как некий мужчина, выехав с утра на прогулку, собирает для меня простой, но очаровательнейший букет. И на месте этого мужчины я видела только одного – Его Величество. Но ведь и вправду, кто был бы немногословен и вовсе обошелся без подписи? Только он.

— О, Хэлл, — прошептала я. После подняла букет к лицу и вдохнула приятный и простой аромат. — Чудесно…

— Ее светлость велели явиться к ней, как только вы проснетесь, — произнесла служанка, вернув меня с облаков.

Охнув, я порывисто обернулась к ней и возмутилась:

— Отчего же сразу не доложила?

— Так докладываю же, — ответила она, чуть обиженно. — Вы только проснуться изволили, минут пять, как встали, вот я вам почти сразу и говорю. А до этого вы меня про цветы спрашивали. А теперь я доложила.

— Приготовь мое сиреневое платье, — приказала я и удалилась в умывальню, чтобы привести себя в порядок.

И пока я умывалась, одевалась и сидела перед зеркалом, ожидая, когда Тальма причешет меня, мысли то и дело крутились вокруг букетика и этого единственного слова «очарован». Я уговаривала себя, что прислать его мне мог, кто угодно, но воображение упорно рисовало государя с полумечтательной улыбкой на устах, когда он срывал для меня цветы. Но вскоре почувствовала раздражение. Вот еще новости, никогда не страдала от девичьих грез, а тут вдруг летаю в облаках и улыбаюсь… Я посмотрела на свое отражение и фыркнула – и вправду улыбаюсь.

— Глупость какая, — проворчала и поджала губы, чтобы они перестали растягиваться в глупую ухмылочку.

— Да что же вы всё гневаетесь, ваша милость, — всплеснула руками Тальма. — Ничего я и не глупая, но не перебивать же мне вас было, пока вы про цветы спрашивали. Простите, коли рассердила, впредь этого уже не повторится.

Я встретилась с ней взглядом через отражение и отмахнулась:

— Я вовсе не гневаюсь, Тальма. Заканчивай с прической.

— Так вот одну шпильку и осталось вколоть, — сказала она и, воткнув шпильку, увенчанную жемчужиной, отошла на шаг назад и улыбнулась: — Ну и красавица же вы, ваша милость. Гляжу и наглядеться не могу.

— Благодарю, — ответила я рассеянно и поднялась с низкого кресла, на котором сидела.

— Завтракать подавать, ваша милость?

— Позже, — снова отмахнулась я. — Сначала схожу к ее светлости.

— Исхудаете, госпожа, — служанка укоризненно покачала головой.

Я отвечать не стала. Бросив на себя в зеркало последний взгляд, я направилась к дверям, но прежде вновь вдохнула аромат полевых цветов и поспешила к герцогине. Настроение у меня было превосходным! Таким же превосходным было настроение у ее светлости, и как только я вошла к ней в комнаты и присела в реверансе, моя покровительница, сидевшая в кресле, протянула ко мне руку и позвала:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Шанриз, дитя мое, идите же ко мне.

Поспешив исполнить ее повеление, я опустилась перед ней на одно колено и замерла, глядя герцогине в глаза. Она ласково потрепала меня по щеке рукой и накрыла ею мою руку, покоившуюся во второй ладони ее светлости.

— Каков успех, дитя мое, — негромко произнесла герцогиня. — Вы произвели фурор вашей выходкой, еще и я с этими ставками подогрела интерес и азарт. Мы с вами славно сыграли. Половина двора от вас в восторге, вторая половина готова закидать камнями, но главное, — она склонилась к моему уху и прошептала: — Как он смотрел на вас, как смотрел… Я думала он съест вас взглядом. Мы на верном пути, девочка моя. — Затем распрямилась и продолжила негромко, но уже не шепотом: — Вы видели лицо графини? Кислей физиономии я не видела, — и ее светлость весело рассмеялась.

Я улыбнулась, и герцогиня отпустила меня. Распрямившись, я склонила голову, пропуская ее светлость. Моя покровительница отошла к зеркалу, оглядела себя и, выслушав восторженные комплименты от своих фрейлин, обернулась.

— Дети мои, сегодня чудеснейший день. Не будем терять времени и отправимся на прогулку. Сегодня я желаю развлекаться. Шанриз, — я ответила внимательным взглядом: — Вы пока свободны, но я непременно жду вас в парке.

— Скоро я присоединюсь к вам, ваша светлость, — я присела в реверансе и поспешила вернуться к себе, пока моя утроба не начала выводить непристойные рулады, голод все-таки начал ощущаться.

А пока Тальма бегала на кухню, я сидела за столом, рассматривала безыскусный букет и продолжала фантазировать. Так и летала в облаках, пока не вернулась служанка. Она закончила мои грезы одним движением – убрала букет со стола и заменила его моим завтраком. Неодобрительно покосившись на нее, я вздохнула и признала, что хватит уже мечтать и строить воздушные замки, пора бы вспомнить о насущном. И пока насыщалась, заставила себя даже не смотреть в сторону букета. Во-первых, неизвестно, от кого сие подношение, а во-вторых, может еще и не своими руками собирали, а попросту отправили прислугу. И после этих мыслей ореол вокруг букета померк. Так что свои комнаты я покидала уже собранная и готовая к дальнейшим военным действиям.

Я особо не раздумывала, зачем я нужна ее светлости. Раз призвала за день до моего дежурства при ней, значит, или хочет поговорить, или же дать какое-то указание. Выйдя из дворца, я узнала у стражи, в какую сторону направилась герцогиня Аританская, а затем последовала туда, думая, что придется пройти большую половину парка, пока отыщу свою покровительницу, однако нашла ее я очень быстро.

Ее светлость расположилась на лужайке, на которую выходили окна королевского кабинета и его покоев, и затеяла батфлен – игру, в которой мяч ловили сачками. Сачки эти назывались – ловцами и отличались от тех, которыми ловят бабочек, меньшим диаметром и твердым каркасом и краями, позволявшими, подобрать мяч с земли. Игра была занимательной и веселой. Мы с Амберли обожали ее, играть в нее нам не мешало даже малое количество участников: я, она и лакей, кидавший нам мяч. Да что там! Именно в таком составе мы и любили батфлен, потому что можно было броситься к мячу, мешая друг другу поймать его в сачок. Конечно же, мы его упускали! И потом, заливисто хохоча, повизгивая и толкаясь, мы пытались накинуть сачок на мяч, подхватить его и поднять, объявляя свою победу. Когда приходилось играть с родителями или с другими девочками, нам становилось невыразимо скучно, потому что вести себя полагалось более пристойно и терять весь тот пыл, который и делал батфлен по-настоящему увлекательным.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В игре, затеянной фрейлинами ее светлости, всё было намного спокойней и приличней, чем у нас с моей сестрицей. Всего в игре участвовало пятеро, шестой была сама герцогиня. Они составляли две команды, перемешанные между собой. Мяч кидала та, у кого он оказался в сачке. Если на противоположной стороне лужайки его не смогли поймать, и мяч покатился по траве, то, конечно же, за ним кидались вдогонку, но мешали друг другу лишь сачками. Вроде и увлекательно, но не было того щенячьего восторга, хорошо мне знакомого, и я даже невольно вздохнула, вспомнив об Амбер. Мне ее ужасно не хватало, и я безмерно тосковала по своей родственнице…