Святослав. Болгария - Валентин Гнатюк

Русы исчезли в ночи так же быстро, как и появились, побросав все факелы на осадные орудия и ближайшие палатки болгар, чем ещё более увеличили суматоху и беспорядок в стане осаждавших.

В последующие дни вместо обстрела и приступа болгарам пришлось чинить изувеченные осадные орудия. Учтя урок неожиданной вылазки Святославичей, болгары усилили охрану, а также стали подвозить новые метательные орудия. В осаждённом Переяславце, где пребывало много народу, уже через неделю возникли перебои со съестными припасами. Замаячила угроза голода, а также поползли слухи, что баллисты и катапульты станут метать на град горшки с греческим огнём и весь его непременно сожгут. Жители града пребывали в страхе и всё чаще бросали враждебные взгляды на Святославичей.

Ворон вошёл к Зворыке, как всегда, тихо, но то, что он поведал, заставило воеводу вскочить и в досаде садануть десницей по крепкой столешнице, а затем по бревенчатой стене гридницы.

– Значит, говоришь, заговор зреет супротив нас в самом граде? Назови, кто сии заговорщики, посечём вероломные головы, чтобы другим, об измене помышляющим, стало крепким уроком!

– Не могу я пока тебе доподлинно поведать, кто тем сговором руководит, а без разбору головы рубить – только хуже делать.

– А когда же узнаешь? Когда ночью стражу порежут и ворота откроют? Так на кой ляд мне такая служба изведывательская, коли она не знает, когда предатели нас порешить собрались? – снова громогласно выпалил воевода и грохнул кулачищем по столу.

– Ты, Зворыка, по столу не грохай, в нашей с тобой родовой верви стол – это длань божья, потому уваженья к себе требует, – негромко, но строго произнёс Ворон. – А что касаемо заговорщиков, то имена их я тебе предоставлю, только время надобно.

– Так, коли… – запнулся воевода, посрамлённый словами собрата.

– А чтоб не порезали нас в одну из ближайших ночей, я вот что предлагаю, а ты, воевода, подумай… – И изведыватель доложил свой расклад действий.

Зворыка вновь было вспылил, но, вразумляемый доводами Ворона, постепенно остыл, а потом почти спокойно молвил:

– Хм, ну ладно, а коли соглашусь, как же мы это сделаем незаметно, ведь град в кольце?

– Просто у одного «никудышного изведывателя» есть среди осаждающих надёжные люди славянской веры, вот они-то нам и помогут. Только сделать это нужно нынче же ночью. Если ты согласен, я прикажу кому надо «проболтаться», что мы сегодня ударим по осадным орудиям, которые собраны с восточной стороны у самых слабых мест в нашей обороне.

– А как скоро сии слова дойдут до осаждающих? – спросил воевода.

– Через час болгары будут об этом знать, я сам прослежу.

– Добро, брат, посылай, – кивнул, тяжко вздохнув, воевода.

Долго в эту ночь около осадных машин и приспособлений зорко вглядывалась и вслушивалась в темень многократно усиленная стража. У восточных ворот, схоронившись по обеим сторонам дороги, недвижно затаились дозорные, чтобы сразу дать условный знак о выходе Святославичей из града. Многие полки с западной части были стянуты сюда, чтобы накрепко отрезать русам обратный путь к воротам. Несколько раз начинал сеять мелкий и холодный дождь, пытавшийся перейти в мокрый снег, затаившиеся воины мокли и стыли, стараясь согреть ладони дыханием.

Всю ночь не смыкали очей сторожкие дозорные, но русы так и не появились. А утром потрясённые болгарские начальники узнали, что Зворыка вместе со своими воинами все-таки вышел из града, но сделал это с западной стороны. Помчавшиеся вдогонку конные полки, разметая копытами жидкую слякоть дорог, поспешили к Дунаю, но увидели только русские лодии, что уже отчалили от берега и уходили вниз по течению среди отдельно плывущих льдин. Посланные вослед стрелы уже не могли достать беглецов, а надоедливый дождь, перешедший в мокрый снег, скоро скрыл их за призрачной пеленой снежной круговерти.

– На тебе, ушёл, как волк из западни! – не скрывая досады, произнёс один из болгарских князей в дорогой византийской броне, глядя вслед исчезающим лодиям русов.

– Не просто волк, а оборотень, он потому и однорукий, – молвил второй. – Говорят, когда такой волк-оборотень попадает в капкан, то он отгрызает себе лапу. Потом возвращается в образ человека, но остаётся одноруким или одноногим, верная примета!

Остальные согласно закивали.

– И с одной рукой рубится он не по-человечески злобно, теперь я понял, почему у него впереди на доспехе изображён оскаленный волк… Точно оборотень он и воины его, иначе как они могли незамеченными из града уйти? Упаси, Господи, чада твоя от вражьего чародейства, – суеверно перекрестившись, добавил второй военачальник.

– Зато теперь град свободен, они его бросили! – радостно подхватил третий. – Малая Преслава наша!

Получив весть о мятеже и захвате Переяславца, Святослав срочным порядком, оставив Ярополка в Киеве, Олега – на Древлянщине, а Владимира в Новгороде, выступил конной дружиной на Болгарию.

Был конец зимы 970 года, время весьма неблагоприятное для походов. Но мешкать было нельзя.

Мешая копытами мокрый снег, полки рано поутру выступили на Дунай. Повсюду пятнами проступала тающая земля. Ночи ещё были холодные, а по утрам опускался занозистый туман.

Борзым ходом, дойдя до Днестра-реки, Святославово войско остановилось. Святослав некоторое время напряжённо вглядывался в противоположный берег, во многих местах густо поросший тальником. Ни у самого берега, ни вдали, насколько мог пробить серую весеннюю мглу зоркий взгляд, князь не смог увидеть ничего подозрительного. Он знаком подозвал начальника изведательской сотни.

– Пошли десяток расторопных воев на ту сторону, пусть проверят, что там и как. – Затем повернулся к темникам и распорядился: – Дружине спешиться, коней поить, но огонь не разводить, быть начеку, ждать, с чем изведыватели возвернутся.

Сам ещё некоторое время понаблюдал, как десяток молчаливых воинов, осторожно рассыпавшись по тёмному весеннему льду, вышел на противоположный берег. Князь спешился и передал поводья стременному. Через час изведыватели вернулись.

– На той стороне ни человека, ни зверя не встретили, пусто кругом, ни огня, ни кострища, – доложил старший десятка.

– Как лёд, выдержит переправу всей дружины? – спросил его Святослав.

– Нет, не выдержит. Мы россыпью шли, и то лёд трещал, пару раз едва не провалились.

– Значит, брод искать надобно, – заключил князь.

– А чего искать, брод тут рядом, за терновником, – неожиданно подал голос молодой стременной князя.

– А тебе откуда ведомо, разве бывал тут прежде? – удивлённо вскинул бровь Святослав.

– Это не я, это конь твой, княже, брод нашёл, – смущённо заулыбался юноша. – Я повёл их поить, гляжу, место удобное, пологое. Свёл к воде, кони из луж пить стали, только Белоцвет, как всегда, дальше пошёл чище воды искать, а там промоина, он и провалился, да неглубоко оказалось, до груди даже не достало, тогда и я уразумел, что спуск в том месте не зря такой удобный.

– Проверить, – коротко приказал Святослав и, повернувшись к темникам, молвил: – Если брод подходящий, будем переправляться немедля, чтобы дотемна на той стороне ночлег устроить.

Вскоре, ломая ноздреватый лёд, всадники устремились в обжигающую холодом воду. Когда переправились на другую сторону, Святослав велел воинам покинуть сёдла и бежать рядом с лошадьми, чтобы согреться. Пройдя так полгона вдоль берега, дружина наконец получила приказ становиться на ночлег. Тотчас запылали походные костры, воины занялись рубкой лозы. Из неё делали подстилки и плели двойные стены, между которыми набивали землю с травой. Вскоре в степи встал ряд таких укрытий, в которых можно было спать, не опасаясь мороза и холодного ветра. Подсушив одежду и поев горячего варева, дружина уснула крепчайшим сном.

А наутро выступила дальше в поход и у Прута-реки неожиданно встретилась с тьмой Зворыки и Притыки, шедших на лодиях и насадах.

– Что ж, брат Калокир, – хмуро молвил князь, когда византийский посланец подъехал к нему со Зворыкой и темник доложил князю обстановку в Болгарии. – Был ты при моей дружине вроде заложника обещаний василевса Никифора, а теперь в Царьграде иной василевс, за которого ты не ответчик. Потому не смею тебя более подле себя удерживать. Ты волен возвратиться хоть в родной Хорсунь, хоть прямиком в Царь-град, к императору Цимисхесу.

– Я клятвы верности самозванцу, вероломно убившему законного императора, не давал и никогда давать не стану! – вскинул главу греческий посланник. – Потому нет мне сегодня пути ни в Константинополь, ни в Херсонес, дозволь, князь, остаться с тобой, тебе нынче лишний меч не помешает…

– Посланник Калокир при осаде болгарами Переяславца нам знатно помог, княже, – проговорил одобрительно Зворыка. – С его совета и помощи мы одним ночным выходом все осадные снарядья болгар из строя вывели.