Цивилизация, притворяющаяся страной. Ведущие западные аналитики о России - Сборник статей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Речи Путина были частью усилий по убеждению и запугиванию Киева – они не были официальными заявлениями о российской стратегии.
Затем, в июне-августе, когда Россия поняла, что на Украине все же существует воля к сопротивлению, а также определенные военные возможности, которых достаточно, чтобы справиться с небольшими группами повстанцев – последовала быстрая «гибридная война». На тот момент, только явным использованием силы можно было добиться того, чего хотела Москва, поэтому она открыто начала интервенцию.
Фридман называет этот процесс плохой стратегией, однако реализация стратегических целей в другой стране при наименьших издержках, вероятно, продиктована наблюдением за неудачным американским опытом их достижения при наибольших затратах. В ретроспективе недавней военной истории стратегия Путина уже не выглядит столь неудачной. Предположение России о том, что у Украины нет ощущения национальной идентичности, что она не сможет сопротивляться и что у нее нет воли сражаться, доказало свою несостоятельность. Между тем гибкий подход Москвы снизил цену каждого неправильного предположения, а причастность Кремля к войне в глазах российских граждан оставалась незначительной. Вместо того, чтобы подвергать риску свой режим, благосостояние своей страны и ее военную мощь, первым вмешавшись в конфликт на Украине, Путин избрал осторожный подход, предполагавший возможность отступления.
Ровнер, как и другие комментаторы, утверждает, что Россия, возможно, не воспринимает всерьез гарантии НАТО по коллективной обороне, предусмотренные Статьей 5 Устава Альянса. Он считает, что Россия может использовать похожую тактику в отношении стран Балтики, где они скорее всего не сработают. Однако Ровнер считает эту угрозу маловероятной, так как российская «гибридная война» в балтийских государствах не достигнет результата. Что более важно, так это то, что все эти гипотетические сценарии полагаются на теорию «эффекта домино». Нет совершенно никаких оснований утверждать, что Москва не принимает всерьез гарантии НАТО, предусмотренные пятой статьей. Российское видение Украины совершенно отлично от того, как Россия воспринимает, например, Эстонию. Неверие в гарантии Статьи 5 Устава НАТО скорее заметно со стороны его членов: это проблема доверия обещанным гарантиям.
Общего у всех дискуссий о возможном российском вторжении только то, что в них не существует объяснения того, какую пользу оно может принести России. Зачем России рисковать войной против сильнейшего военного альянса в мире под руководством США ради того, чтобы захватить что-то в странах Балтии? Ответ на этот вопрос остается загадкой для аналитиков. Осторожный, взвешенный подход России в отношении относительно слабой, небоеспособной и не входящей в Альянс Украины является слабым доводом в пользу того, что она рискнет вступить в войну против НАТО.
Агрессивно Россия действует в поясе своих границ, но опасность перспективы ядерной войны перевешивает все, что Москва может хотеть достичь своим вмешательством в балтийские страны.
Американские военные усвоили, что война продолжает порождать неопределенность и хаос. Россия меньше чем за год сменила свой подход в отношении Украины 4 раза, пока не нашла наиболее эффективную стратегию. Москва также одержала победу над украинскими вооруженными силами во всех сражениях, где во главе стояли ее бойцы. В сравнении с опытом США в Ираке, Афганистане и Ливии 15 лет деятельности Путина по достижению политических целей силовыми методами выглядят не так уж плохо. Кремль действительно хорошо понимает взаимосвязь между насилием и политикой. У Москвы нет выхода, потому что у нее нет доступа к другим, более эффективным альтернативам по сравнению с США. Экономические, информационные и дипломатические возможности России крайне обусловлены конкретным контекстом и зачастую ограничены географически.
Пересмотр реакции России на ситуацию на Украине
Неожиданная победа «майдана» в феврале 2014 года застала врасплох как Россию, так и Запад. Для Москвы это было геополитическим поражением в крупнейшей и важнейшей стране из тех, которые российские элиты считают своей «сферой влияния». Украина играла значимую роль буферного государства для России, в отношении которого настойчиво проводились «красные линии» по вопросу о расширении НАТО. Путин всегда предупреждал, что считает эту страну искусственной и не станет беспокоиться о ее территориальной целостности, если Запад продолжит так настойчиво пытаться ее перетянуть на свою сторону.
Принять такое поражение означало бы, что Россия может забыть о статусе глобальной или даже крупной региональной державы. Страны в поясе российских границ испытывают уважение только к жесткой силе. Политические системы этих государств представляют собой смесь автократии и клановой политики в разных пропорциях и сочетаниях, а их лидеры находятся на одной волне с Путиным. Почему бывшие советские республики должны прислушиваться к Москве или участвовать в создаваемых под ее руководством институтах в сфере экономики и безопасности, если Россия даже не смогла обеспечить свои интересы на Украине? Если бы Россия не смогла развернуть вспять эту победу Запада, ее бы ждал геополитический хаос.
Захват Крыма не был стратегией, он был реакцией. Так же, как США приняли решение следовать плану ЦРУ в отношении Афганистана после терактов 11 сентября и позже сформулировали идею глобальной войны против терроризма, Россия начала реализовывать свой единственный план действий в чрезвычайной ситуации, который был у нее наготове: если Украина превращается во враждебное государство, Россия начинает вторжение и аннексию Крыма – точка. Позже Москва начала кампанию в восточной Украине, нацеленную на нейтрализацию правительства, пришедшего к власти после «майдана», предотвращение интеграции страны с Западом и сохранение своего влияния. Некоторые утверждали, что Россия выиграла бы больше, если бы воздержалась от использования силы и дождалась, когда «майдан» бы стих – как стихла со временем «оранжевая революция» 2004 года. Однако эти предположения мало учитывают украинцев и их амбиции. Для Москвы наиболее оптимальным и надежным средством в разворачивавшемся кризисе было применение силы.
К августу 2014 года конфликт на Донбассе перерос в ограниченную конвенциональную войну, в условиях которой Россия имела почти полный оперативный контроль и в итоге заставила Украину подписать Минский протокол. Изначальная сделка только дала сторонам передохнуть: украинцы провели перевооружение, русские сосредоточили свои силы. В феврале 2015 года Россия смогла нанести еще более серьезное поражение Украине и навязала еще одно соглашение о прекращении огня, крайне благоприятное для своих интересов. Оно имело четкий график реализации, который возлагал политическую ответственность в первую очередь на Украину. Киев – до того, как проводить какие-либо выборы – должен был осуществить децентрализацию власти и дать некий особый статус сепаратистским регионам, и в дальнейшем надеяться на возможность восстановления контроля за собственными границами.
Скорее всего, Украине не удастся восстановить границу, а оккупированный Донбасс получит особый правовой статус и будет определять траекторию дальнейшего развития ситуации в стране.
Даже если условия этой сделки не будут реализованы, аннексия Крыма и замороженный конфликт на востоке Украины делают для последней вступление в НАТО и ЕС отдаленной, если не невозможной перспективой. Сегодня только Запад заинтересован в том, чтобы Украина преуспела: Россия ждет ее провала. Кремль считает, что в конце концов западным лидерам надоест иметь дело с Киевом, что даст возможность России реализовывать свои цели на обломках Украины.
Кажется, что России в основном удалось достигнуть своих стратегических целей на Украине, но она по-прежнему пытается найти оптимальный баланс использования военной силы для того, чтобы получить от Киева желаемые политические уступки и заморозить конфликт на выгодных для себя условиях. В июле Киев начал реализовывать свои обязательства по Минску-2, запустив политический процесс децентрализации. Если это удастся, у Запада не останется альтернативы Минскому соглашению, соответственно – он не будет заявлять о его провале, даже если военные действия не прекратятся. У России необязательно получится победить, однако в нынешних условиях она не может проиграть.
У Путина все не так плохо
С точки зрения внутренней политики и устойчивости режима, нынешний конфликт с Западом, как ни парадоксально, является большим успехом для Москвы. Вторжение на Украину возможно даже спасло президентство Путина. В январе 2014 года рейтинг его популярности составлял 65 % (что является отличным показателем для лидера в демократической стране, но угрожающе низким – для автократии), наблюдалась ползучая рецессия, а политическая система находилась в состоянии окостенения. Однако роль Путина не потускнела, он стал выдающимся лидером, который вернул Крым России вместе с прославленным городом Севастополь и одержал победу над Западом на Украине. Сегодня россияне мобилизованы в рамках конфронтации, и во всех экономических проблемах страны полностью обвиняют Запад, а не Путина.