Прокурор идет ва-банк. Кофе на крови. Любовник войны - Александр Григорьевич Звягинцев

Усмотрев в последней фразе шутку, он, радостно рассмеявшись, стал здороваться с Розановым, Нором и Мишиным, которых помнил еще по делу «Океан».

– Значения не имеет! – ответил Оболенцев. – Думаю, можно брать как удобнее. Надо развезти людей по адресам, пусть они устраивают обыски, описывают имущество, допрашивают. Все постановления с санкциями я раздал. Когда работа будет закончена, нужно оперативно всех собрать.

– Всех в один автобус? – удивился Павел Николаевич.

– Что вы! – возмутился Оболенцев. – Они даже не должны знать, кто арестован. У вас машин больше нет?

– Почему же… Есть! – обидчиво ответил Борисенко. – Сначала, как я понимаю, мы завезем вас?

– Спасибо, Павел Николаевич, у нас есть свой транспорт. Вы лучше побеспокойтесь, чтоб остальные были вовремя обеспечены машинами, – попросил Оболенцев.

Пожелав всем успеха, Оболенцев и Ярыгин вместе с двумя оперативниками поехали к гостинице «Москва». Швейцар у входа их сразу узнал, но сделал вид, что бдительно стоит на страже вверенной ему двери.

– Ваши гостевые пропуска! – сказал он, перекрывая дорогу.

Но Ярыгин не был расположен играть в подобные игры. Он молча отстранил швейцара от двери и жестко сказал:

– Уйми свою ретивость, отец! Стой здесь и не отходи от двери ни на шаг. Если узнаю, что пытался куда-нибудь позвонить, арестую.

Швейцар от такой перспективы даже взмок.

– Будет сделано, гражданин начальник! – залебезил он, мгновенно перестроившись. – Никуда не звонить, ни во что не вмешиваться. Мое дело маленькое.

– Не суетись! – приказал ему Ярыгин. Вчетвером они прошли через широкий холл.

Стоявшая у стойки Белянка, улыбаясь, приветствовала их взмахом руки. Услышав слова, сказанные Ярыгиным швейцару, вмиг передумала звонить Цвяху. И вообще, потерпев фиаско с Ярыгиным, она старалась держаться от друзей подальше.

В приемной Юрпалова секретарша попыталась было воспрепятствовать их проникновению в кабинет директора, но Ярыгин так посмотрел на нее, что она, бедная, просто прилипла к стулу.

Ярыгин приложил палец ко рту и сурово сказал:

– Тс-с! Замри!

Когда они зашли в кабинет, Юрпалов что-то искал в открытом сейфе, поэтому не обратил внимания на вошедших.

Но когда оторвался от сейфа с намерением закрыть его, он обалдело уставился на возникших в его кабинете посторонних.

– Кто пустил? – грозно спросил он. – Прошу всех выйти и заходить по одному!

Оболенцев подошел к нему вплотную и, предъявив ордер на арест и обыск, спокойно произнес:

– Вы арестованы, Юрпалов! Ознакомьтесь с постановлением и распишитесь!

У Юрпалова был такой вид, что Оболенцев испугался, как бы директор гостиницы «Москва» в обморок не грохнулся. Дрожащей рукой он взял постановление, но прочесть ничего не смог – буквы прыгали у него перед глазами и расплывались.

– Я не могу прочесть! – признался он. – Но я вам верю!

Оперативники из КГБ взялись за привычную работу: выгребли содержимое сейфа, ящиков стола и стали подробно и детально описывать все в протоколе.

Юрпалов сидел поначалу как пришибленный, но постепенно убедил себя, что покровители у него достаточно сильны, чтобы ему заранее падать духом. Они не дадут его утопить, потому что он может потянуть за собой многих.

– А почему меня арестовывает не городская прокуратура? – спросил он неожиданно нагло. – Я вас, например, не знаю, может, вы никакой и не следователь, а увезете меня и грохнете где-нибудь по дороге. Я требую, чтобы вы привели ко мне в кабинет кого-нибудь из городской прокуратуры!

– Вы плохо прочитали постановление, Юрпалов! – твердо сказал Оболенцев. – На нем присутствует необходимая санкция с подписью заместителя городского прокурора.

– Я так этого не оставлю! – заорал вдруг Юрпалов, решивший, что глоткой он добьется появления в кабинете знакомых лиц. – А почему нет подписи прокурора города?

– Не мешайте, Юрпалов! – оборвал его Оболенцев. – Сидите молча и наблюдайте за обыском, чтобы потом вопросов не было.

Юрпалов замолчал и стал внимательно следить за обыском.

– А почему нет понятых? – снова спросил он.

– А это, как вы думаете, кто? – Кивком головы Оболенцев показал на парня и девушку, заранее прихваченных Ярыгиным в холле гостиницы. – Если мало, мы можем пригласить в кабинет ваших работников, чтобы они засвидетельствовали, что вас здесь не пытают, не бьют, не подбрасывают наркотики и оружие.

– Не надо! – отказался Юрпалов. – Записывайте что хотите! Хозяин приедет… – И он многозначительно замолчал.

– «Вот приедет барин, барин нас рассудит…» – подхватил Оболенцев. – Считаете себя таким ценным кадром?

– Да уж не в последних хожу! – заявил Юрпалов.

Закончив обыск, один из оперативников вышел проверить, стоит ли автотранспорт у входа. Вернувшись, он кивком головы дал понять Оболенцеву, что все в порядке. Юрпалов подписал протокол не читая.

«Очень рассчитывает на защиту Липатова и Борзова, – подумал Оболенцев, глядя на успокоившегося Юрпалова. – Дурачок, не понимает, что он уже списан в утиль».

Первыми увидели арестованного репетирующие в ресторане артисты варьете. Наталья, сидевшая за роялем, неожиданно ударила по клавишам и запела:

– «По тундре, да по широким просторам, где мчит курьерский Воркута – Ленинград…»

Злобно сверкнув глазами, Юрпалов пересек зал.

Спустившись в холл, Оболенцев заметил швейцара, который, припадая на левую ногу, спешил к выходу. У лифта, испуганно перешептываясь, сгрудились несколько взволнованных горничных. С кривой улыбкой на лице за стойкой застыла Белянка.

И все со злорадством смотрели, как двое в штатском ведут Юрпалова, еще не так давно бывшего здесь повелителем судеб.

Юрпалов попытался сохранить лицо. Поравнявшись с группкой взволнованных горничных, он громко и возмущенно проговорил:

– Вы мне еще ответите за этот… произвол!

И от одного звука его барского голоса злорадные огоньки в глазах подчиненных погасли. Каждый подумал: «Выкрутится!» Видя их изменившиеся лица, Юрпалов проникся уважением к самому себе. Поэтому в машину он садился, как в собственный лимузин – без страха за будущее.

Правда, когда приехали к нему домой, где был также учинен обыск, вел он себя хоть и дерзко, но уже менее уверенно.

– Это чьи деньги, Юрпалов? – спросил Ярыгин, извлекая из-под дивана завернутые в газеты пачки казначейских билетов.

– Теща с нами живет. Сейчас, правда, с женой в Тамбовскую губернию уехала. Откладывала бабушка всю жизнь себе на похороны, – с невозмутимым видом ответил он.

– Понятно! – протянул Оболенцев. – А вот сберкнижки у вас здесь на двадцать семь, двенадцать, тридцать одну и двадцать пять тысяч рублей. Это что, тоже на похороны?

– Всю жизнь тружусь с утра до ночи. Во всем себе отказываю. Рублик к рублику на свой дом откладывал, – так же невозмутимо ответил Юрпалов.

– А это что? Неужели у вас в гостинице и ресторане золотыми червонцами рассчитываются? – опять спросил Оболенцев, открывая шкатулку и высыпая на стол золотые монеты царской чеканки. – Это ваши?

– Тещи-и-ны! – вызывающе