Капитан Ришар - Александр Дюма

Офицер егерей вытащил из-под медвежьей шкуры длинный тульский кинжал с персидским клинком и золотой насечкой на рукоятке и протянул брату.

— Держи, — сказал он, — я тебя жду!

Молодой адъютант поклонился маршалу и поднялся к русским.

Тогда Ней воспользовался этими мгновениями передышки, чтобы собрать всех своих людей.

С одной стороны, восемьдесят тысяч русских, полностью укомплектованные части, сытые солдаты, построенные в две линии, великолепная кавалерия, грозная артиллерия и, наконец, что удваивает шансы, превосходство в позиции; с другой стороны — пять тысяч солдат разных родов войск, колонна погибающих в снежной пустыне, — искалеченные, изнемогающие, умирающие от холода и голода люди.

Не имеет значения! Эти пять тысяч сумеют атаковать восемьдесят тысяч!

Ней подает сигнал.

Тысяча пятьсот солдат, осколки дивизии Рикара, пойдут во главе. Генерал Рикар и его тысяча пятьсот человек сначала прорвут вражеский строй, Ней и остальная часть армии бросятся вслед за ними.

С первых же атак, предпринятых Рикаром против русских, все эти холмы, еще недавно холодные и молчаливые, вдруг загрохотали и вспыхнули подобно множеству вулканов. Рикар и его тысяча пятьсот человек под этим огнем взбираются на холм напротив них, попадают в какой-то овраг, где погружаются в снег по самую шею, пересекают его и сталкиваются с развернутым строем русских. Те сбрасывают их обратно в овраг.

Но Ней уже там, среди них, он собирает вокруг себя солдат, перестраивает и возглавляет их, отдав приказ четыремстам иллирийцам, среди которых находится и офицер егерей, ударить во фланг вражеской армии.

Это кажется почти безрассудным, не правда ли? Четыреста против восьмидесяти тысяч человек! Один человек атакует двести!

Однако именно так было во времена эпических войн древности.

Ней со своими тремя тысячами поднимается на штурм этой живой цитадели, а Поль Ришар со своими четырьмястами иллирийцев атакует армию с фланга.

Ней не обращался к солдатам с проникновенной речью, он не сказал ни слова, а только встал во главе их и пошел — и все последовали за ним.

Первую линию развернутого строя противника они атакуют в штыки и опрокидывают.

Вторая — в двухстах шагах дальше.

— Вперед! — кричит Ней.

Но в тот миг, когда он собирался атаковать вторую линию, тридцать пушек, выдвинутых на огневую позицию, открывают огонь по обоим его флангам; колонна, разрезанная, как змея, на три куска, кружится вихрем и откатывается назад, увлекая за собой своего маршала.

Они пытались сделать невозможное!

— Назад! Походным шагом! — командует маршал.

— Вы слышите, солдаты? — кричит в свою очередь генерал Рикар. — Маршал сказал «походным шагом»!

И эти люди отступают походным шагом, тем же шагом пересекают овраг и оказываются в том же месте, с которого начали, — только в начале атаки их было пять тысяч, а возвратилось не более двух.

Но зато иллирийцы спускаются со склона горы в большем количестве, чем вначале: они встретили русскую колонну в пять тысяч человек, сопровождавших триста пленных французов, немцев и поляков, атаковали ее с яростью отчаяния, и после непродолжительного боя она отступила, пленные были освобождены, а братья Поль и Луи Ришары обнялись.

Вот тогда-то иллирийцы и увидели Нея, отступающего с двумя тысячами человек и перестраивающегося под артиллерийским огнем Кутузова. Поскольку движение к центру было неудачным, капитан Поль Ришар отдал приказ соединиться с корпусом маршала.

Что же они сделают? Построятся в каре и умрут?

Но подходят пленные, а они знают Кутузова: он дал пройти Наполеону и Евгению, он даст пройти и Нею, надо только двигаться в обход. Кутузов не будет их преследовать, он полагается на зиму своей страны: зима, по его мнению, враг более быстрый и более надежный, чем пушечное ядро. «Зима, — говорит он, — мой главнокомандующий, я же только ее помощник».

В это время снова пошел снег, как будто желая помочь отступлению.

Ней, подумав немного, отдает приказ отступать к Смоленску.

Все онемели, озадаченные. Итак, они возвращаются на север, снова в стужу, в обратную сторону от Наполеона.

— К Смоленску, и походным шагом! — повторяет Ней.

Понимая, что за этим решением кроется, возможно, спасение колонны, все становятся в строй и продвигаются под обстрелом пятидесяти пушек, но без других препятствий со стороны противника.

В самом деле, предсказание пленных сбылось: Кутузов, этот скандинавский Фабий, остался на своих холмах. Если бы хоть один русский корпус спустился в долину и атаковал эти две тысячи человек, все было бы кончено. Но никто из них не осмелился двинуться с места без приказа главнокомандующего.

Однако артиллерия грохотала; картечь падала на этот несчастный осколок армии дождем таким же плотным, как и снег, вынуждавший артиллеристов стрелять наугад. Убитые падали и оставались на земле одеревенелыми трупами; раненые падали, подымались, шли вперед и снова падали, пытались приподняться и опять падали; затем мало-помалу снег совершал для них то же, что и для мертвых: он покрывал всех огромным саваном, сотканным русской зимой, чтобы похоронить гордость Франции.

Местами вся дорога была усеяна небольшими холмиками; вначале красные от крови, они постепенно белели, — это были трупы солдат французской армии.

Посреди этого движения, ослепленные картечью и снегом, французы натолкнулись на черную плотную массу — новую русскую колонну.

— Стойте! Кто вы? — крикнул генерал, командовавший этой колонной.

— Огонь! — отдал приказ маршал.

— Тихо! — остановил его польский пленный, которого только что освободили.

Затем он выступил вперед:

— Вы что, не узнаете нас? — сказал он по-русски. — Мы из корпуса Уварова и обходим французов, застрявших в овраге.

Русский генерал удовольствовался этим ответом и пропустил (так непроницаемы были темнота и завеса снега, так велика была сумятица, произведенная картечью) французскую колонну, которая остановилась, лишь пройдя два льё до места боя принца Евгения.

Она была вне досягаемости русских пушек и вне поля зрения фельдмаршала.

XIV

ПРИЗНАНИЕ

В числе раненых, оставшихся позади войск, был капитан Поль Ришар: ему картечью пробило бедро, от нее же погибла его лошадь. Он упал на землю посреди всей суматохи, сопровождавшей бой, и Луи не увидел этого; но, поскольку оба они непрестанно искали взглядом друг друга, он тотчас заметил, что Поля больше не видно. Он справился у солдат о нем. Какой-то немец видел, как Поль упал с лошади.