Капитан Ришар - Александр Дюма

Александр Дюма

КАПИТАН РИШАР

I

ГЕРОЙ HE НАШЕЙ ИСТОРИИ

Приблизительно в восемнадцати льё от Мюнхена, названного в «Путеводителе по Германии» господ Ришара и Кетена одним из самых развитых городов не только в Баварии, но и во всей Европе; в девяти льё от Аугсбурга, прославившегося сеймом, на котором Меланхтон в 1530 году провозгласил формулу лютеранского закона; в двадцати двух льё от Регенсбурга, где с 1662 по 1806 год в мрачных залах ратуши заседали чины Германской империи, — возвышается, подобно часовому, просматривающему течение Дуная, маленький городок Донаувёрт.

Четыре дороги ведут к старинному городку, где Людвиг Строгий по несправедливому подозрению в неверности приказал обезглавить несчастную Марию Брабантскую: две из них — нёрдлингенская и диллингенская — идут из Штутгарта, то есть из Франции, и две — аугсбургская и айхахская — идут из Австрии. Первые две следуют по левому берегу Дуная; две другие сначала проходят по правому берегу реки, а потом пересекают ее, через простой деревянный мост приводя в Донаувёрт.

Сейчас, когда железная дорога доходит до Донаувёрта, а пароходы спускаются по Дунаю от Ульма до Черного моря, город обрел большее значение и несколько оживился, но все было иначе в начале нашего века.

Однако старый вольный город, который в обычное время казался храмом, возведенным в честь богини Одиночества и бога Тишины, 17 апреля 1809 года являл собой зрелище, настолько непривычное для его двух тысяч пятисот жителей, что, за исключением младенцев в колыбели и парализованных старцев, оставшихся дома (одни из-за своей слабости, другие из-за немощи), все население заполняло его улицы и площади, а особенно ту улицу, где заканчивались две дороги, идущие из Штутгарта, и Замковую площадь.

Вечером 13 апреля, когда три почтовые кареты, сопровождаемые телегами и фургонами, остановились у гостиницы «Рак», из первой вышел генерал, одетый, как и император: маленькая шляпа и сюртук поверх мундира; из двух других — целый штаб; тут же распространился слух, что победитель при Маренго и Аустерлице избрал городок Донаувёрт отправным пунктом для своих операций в новой кампании, которую он собирался предпринять против Австрии.

Этот генерал (самые любопытные, разглядывая его в первый же вечер через оконные стекла гостиницы, давали ему лет пятьдесят шесть или пятьдесят семь, а самые осведомленные называли его старым маршалом Бертье, князем Невшательским), как утверждали, опережал императора только на два-три дня; уже в ночь своего прибытия он разослал во все стороны гонцов и приказал сосредоточить войска у Донаувёрта, что и начало осуществляться через день; в результате как в самом городе, так и вне его только и слышались фанфары и барабанная дробь, а с четырех сторон стягивались баварские, вюртембергские и французские войска.

Скажем несколько слов о двух старых неприятелях — о Франции и Австрии — и об обстоятельствах, что привели ко всем этим передвижениям после того, как император Наполеон и император Франц II разорвали мир, подписанный в Пресбурге.

Император воевал в Испании.

Вот как разворачивались события.

Амьенский договор, который в 1802 году привел к миру с Англией, просуществовал только один год, поскольку Англия добилась от Жоао VI, короля Португалии, нарушения его обязательств перед императором французов. При этом известии Наполеон ограничился одной строчкой, подписав ее своим именем:

«Дом Браганца перестал царствовать».

Жоао VI, изгнанный из Европы, был вынужден пересечь Атлантику и попросить убежища в португальских колониях.

Если Камоэнс, потерпев кораблекрушение у берегов Кохинхины, спас свою поэму, держа ее в одной руке и гребя другой, то Жоао VI в буре, что увлекла его к Рио-де-Жанейро, утратил свою корону. Правда, следует сказать, что там он нашел другую: взамен потерянного королевства в Европе он был провозглашен императором Бразилии.

Французские армии, получив проход через Испанию, оккупировали Португалию, и ее губернатором был назначен Жюно.

Португалия считалась такой маловажной территорией, что туда достаточно было послать губернатора.

Но планы императора на этом не останавливались.

Пресбургский договор, навязанный Австрии после битвы при Аустерлице, обеспечил Евгению Богарне вице-королевство в Италии; Тильзитский договор, навязанный Пруссии и России после битвы под Фридландом, отдал Жерому Вестфальское королевство; теперь речь шла о том, чтобы переместить Жозефа и дать престол Мюрату.

Были приняты меры предосторожности.

Секретная статья Тильзитского договора разрешала императору России завладеть Финляндией, а императору французов — Испанией.

Оставалось найти для этого подходящий случай.

И случай не замедлил представиться.

Мюрат остался в Мадриде с тайными инструкциями. Король Карл IV жаловался Мюрату на ссоры со своим сыном: тот только что добился от отца отречения и унаследовал престол под именем Фердинанда VII. Мюрат посоветовал Карлу IV, считавшему Наполеона своим союзником, обратиться к нему; Карлу IV нечего было терять, и он с благодарностью согласился на третейский суд, а Фердинанд VII, не чувствуя свою позицию достаточно сильной, принял это предложение с беспокойством.

Мюрат осторожно подтолкнул отца и сына к Байонне, где их ожидал Наполеон. Едва они попали в лапы льва, как с ними было покончено: Карл IV отрекся в пользу Жозефа, объявив Фердинанда недостойным царствовать. Наполеон наложил правую руку на отца, левую — на сына и отправил первого в Компьенский дворец, а второго — в замок Балансе.

Все это, возможно, устраивало Россию (с ней была договоренность об этом, и она получила компенсацию), но не устраивало Англию: она ничего тут не выигрывала (наоборот, получала противостоящую ей континентальную систему) и поэтому, не спуская настороженного взгляда с Испании, держалась наготове, чтобы воспользоваться первым же восстанием, которое, впрочем, не заставило себя ждать.

Двадцать седьмого мая 1808 года, в день святого Фердинанда, вспыхнули волнения в десяти различных пунктах, а главным образом в Кадисе, где восставшие захватили французский флот, укрывавшийся-там после Трафальгарского разгрома.

Затем, менее чем через месяц, по всей Испании распространяется следующий катехизис:

«— Ты кто, дитя мое?

— Испанец, милостью Божьей.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я хочу сказать, что я порядочный человек.

— Кто враг нашего благополучия?