Злые чудеса - Александр Александрович Бушков

ухватил стебелек и потянул. Цветок не поддался. Такое ощущение, словно он потянул за палец.

Когда Лех побежал, он не понял. Просто вдруг оказалось, что он лежит в траве метрах в двадцати от станции и бластер пляшет в потной ладони. Он ничего еще не понял и не пытался понять, но знал уже, что станция замолчала не из-за мелкой поломки, что здесь случилось что-то страшное. А «Акела» вернется только через три дня…

Вспышку ужаса легко удалось подавить. Лех сказал себе, что отпуск у него кончился и пора приступить к работе, встал во весь рост, сжал бластер в опущенной руке и пошел к дому. Ему казалось, что сотни исполинских глаз наблюдают за ним отовсюду и сотни дул готовы расстрелять беззащитную на сиреневом лугу фигурку…

По дороге к станции у него начерно оформилась уютная гипотеза – ничего такого нет и не было. Галлюцинация. Скажем… Ну, скажем, аромат сиреневых трав оказал галлюциногенное воздействие на его мозг. На тех, кто работал здесь, не подействовал, а на него подействовал. Может быть, он съел или выпил что-нибудь не то. Порой невозможно предсказать реакцию инопланетной флоры на тот или иной раздражитель земного происхождения – новый прохладительный напиток, губную помаду, крем для бритья. Можно насчитать не один десяток прецедентов – и анекдотических, и жутких…

Хорошая была гипотеза, но именно эта ее скороспелая уютность и отпугивала…

Дверь открылась легко, как ей и полагалось. Идеально чистый вестибюль был пуст. Вправо и влево уходили широкие коридоры. Лазарет, скорее всего, на первом этаже – так всегда бывает на внеземных базах. Когда человек получает серьезную травму и его необходимо срочно доставить в операционную, играет роль каждый метр. Поэтому вряд ли кто-нибудь стал бы менять типовую программу киберстроителей, хотя на этой планете самой серьезной травмой считается, наверное, когда человека цапнет за палец ящерица.

Действительно, на первой же двери справа он увидел небольшую табличку «Лазарет». Осторожно нажал на ручку, просунул внутрь голову. Тишина. Шеренга прозрачных шкафов с медикаментами, три полусферы кибердиагностов.

Лех остановился в двух шагах от двери и громко сказал:

– Помощь. Анализ психики.

Ближайшая полусфера бесшумно поплыла к нему, на ходу выпуская блестящие членистые щупальца. Прохладные диски легли на вспотевший лоб, на виски, эластичные ленты плотно охватили запястья.

– Легкое возбуждение, – приятным баритоном сказал кибер. – В лекарствах нет необходимости.

– Приказываю: двойную дозу «Супер-АГ», – сказал Лех.

Машины не умели противоречить. Щупальце прижало пневмошприц к левому запястью Леха чуть повыше часов. Раздался едва слышный хлопок. Антигаллюциноген должен был подействовать через тридцать секунд, и Лех знал, что во всей доступной человечеству части Вселенной не найдется химического соединения, способного оказаться сильнее «Супер-АГ».

Для надежности он ждал минуту, потом крикнул киберу: «За мной!», широко распахнул для него дверь и почти побежал к выходу…

Цветы с тела Марии не исчезли. Лех сел на траву рядом с шезлонгом и задумался. Никаких галлюцинаций. Заражение? Какие-нибудь растения, паразитирующие на местных теплокровных животных, посчитали, что нет разницы между своими обычными симбионтами и Марией? А где остальные трое?

«Спокойно, – одернул он себя. – Спокойно и методично…»

– Общий анализ, – приказал он, указывая на Марию.

– Общий анализ проводился сорок три часа назад, – доложил кибер. – Данное поражение организма современным кибердиагностам неизвестно, ввиду чего не способен предпринять какие-либо действия.

– На место! – приказал Лех.

Он шел по длинному коридору. Раздражающе гремело эхо шагов, но Лех не мог заставить себя идти медленнее и тише. «Лучше шум, чем неуверенность, – повторял он про себя, – лучше уж шум».

Так вот, никакой неуверенности. Передатчики были уничтожены. Пол и стены зала покрывала спекшаяся корка, отовсюду свисали мутные сосульки и чернели широкие полосы – следы лучевых ударов.

На уцелевшем столике у входа лежали два бластера. Лех проверил индикаторы – оба разряжены. У стрелявшего была конкретная цель – сумасшедший не ограничился бы залом связи, он шел бы, не разбирая дороги, и стрелял, куда упадет взгляд, а этот аккуратно уничтожил передатчики, положил бластеры на стол и ушел – куда? «Акела» придет через три дня. Остается надежда на какой-нибудь случайный звездолет, но из горького опыта известно, что случайные звездолеты появляются только тогда, когда в них нет ровным счетом никакой необходимости…

Такого с ним еще не случалось. Даже уходя на задание в одиночку, он знал, что за ним наблюдают, с ним поддерживают двустороннюю непрерывную связь, что в случае необходимости те, кто страхует его, пустят в ход всю нешуточную мощь Звездного Флота. Сейчас он остался один – просто ничего не знающий человек с бластером, на планете, население которой, если считать его, составляет ровным счетом пять человек…

Мозг станции выглядел стандартно – стена, усеянная бесчисленными лампочками, табло и два огромных зеленых глаза.

– Кто ты? – спросил Лех для проверки.

– Искусственный Мозг на квазинейронах первого порядка станции планеты Сиреневая, – ответил жестяной голос.

– Где персонал станции?

– Персонал станции не обязан сообщать мне о своих передвижениях, – сказал мозг.

– Что произошло на станции?

– На станции ничего не произошло.

Лех сообразил, что вопрос поставлен расплывчато.

– Что случилось с Марией Калаши?

– Нет данных.

– Кто уничтожил передатчики?

– Нет данных.

– Где роботы, приписанные к станции?

– Девять переведены на рудник, десятый выполняет специальное задание.

– Какое?

– Вы не принадлежите к людям, обязанным это знать.

– А кто же тогда принадлежит?

– Кирилл Крымов, – сказал Мозг.

– Где Остапенко и Гулич?

– Нет данных.

– Чем ты занимаешься сейчас?

– Готовлю взрыв реакторов рудника.

– Что?! – крикнул Лех. В случае взрыва реакторов, питавших энергией полностью автоматизированный рудник, квадрат пятьдесят на пятьдесят километров стал бы мертвым, зараженным радиацией, выжженным пространством. И огромное радиоактивное облако, тяжело плывущее над оранжевыми лесами и сиреневыми лугами, разносящее заразу дальше, дальше…

– Прекратить! – сказал Лех.

– Я выполняю приказ.

– Но блок предохранителей…

– Блок предохранителей демонтирован, – бесстрастно сообщил Мозг.

Чтобы отключить блок предохранителей, нужно быть талантливым кибернетиком, которого следует немедленно лишить права работать по специальности – Мозг, лишенный блока, выполнит все, что прикажут. Абсолютно все. Абсурдное, преступное, опасное…

– Я попросил бы вас покинуть помещение, – сказал Мозг.

Бластер был уже в руке… Лех палил беспорядочно, неприцельно, чертя лучом размашистые зигзаги. Что-то мерзко шипело, свиристело, валили клубы едкого дыма, тек по полу расплавленный пластик, сквозь вой и треск разрядов прорывались бессвязные выкрики гибнущего Мозга. Взвыла и тут же захлебнулась аварийная сирена, испарились в луче мигающие красные лампы общей тревоги.

Пар и дым уплывали в разбитые окна. Мозг был уничтожен начисто. Лех выщелкнул из рукоятки серебристый цилиндрик разряженной энергообоймы, не глядя, на ощупь вставил новый. Сунул бластер в