Суд королевской скамьи - Юрис Леон

Обе части Темпла, которые именовались Миддл и Иннер, отрезаны от внешнего мира и суеты Флит-стрит и набережной Виктории стеной с воротами, возведенной Кристофером Реном.

С задней стороны Дома Правосудия, между Хай-Холборн и Кэри-стрит, расположен Линкольн-инн, и та часть его, которая в свое время была занята монашеским братством, ныне известна как Ченсери-лейн. Когда архиепископ Кентерберийский повелел монахам именоваться доминиканцами, здесь дарована была им обитель в 1285 году Генри де Лейси, графом Линкольном. Сердцем Линкольн-инна является Старый Зал, возведенный в 1489 году, который и доныне сохранил свой первоначальный вид, и используется как лекционное помещение. Его стены видели и Вильяма Питта, и Дизраэли, и Кромвеля, и мученика Томаса Мора.

По другую сторону Хай-Холборна, улочки, появившейся после Великого Пожара, лежит четырехугольник Грей-инна. Он известен в связи с именем сэра Френсиса Бэкона. Сегодня здесь царит спокойная обстановка: тут в основном располагаются практикующие барристеры и их офисы.

Этот район — часть и образец величия английской истории. Четыре инна положили начало широкому юридическому образованию, и их неповторимому своеобразию способствуют огромные библиотеки, заполненные описаниями спорных процессов и судебных прецедентов; им оказывают покровительство члены королевской семьи; здесь всегда полно студентов, и здесь же устраиваются торжественные обеды по случаю приема в корпорацию новых барристеров.

Какие бы бури ни сотрясали окружающий мир, обитатели этого района продолжают вести свое по-монастырски строгое существование, облаченные в мантии, в которых они отправляются на сражения в судебных залах.

В каждом здании королевский адвокат или старший барристер руководит своими молодыми коллегами из различных адвокатских контор. И нередко случается, что два барристера из одной и той же конторы представляют в зале суда интересы противоположных сторон.

Некоторые считают, что это сообщество представляет собой нечто вроде дискуссионного клуба, две тысячи членов которого имеют привилегию обсуждать несчетное количество примеров архаичности и запутанности законоположений.

Тем не менее здесь царит закон и только закон. Барристеры за выступления в судах получают гонорар от корпорации и не имеют право брать хоть что-то от самого клиента.

В пределах иннов коррупция остается неизвестным понятием.

Барристеры получают свое звание от тех, кто избран на пост королевских адвокатов и имеет за плечами опыт участия в серьезных процессах.

Новоиспеченный студент, приступающий к изучению избранной науки, испытывает благоговение от пребывания в святилище храмовников, где его окружают тени королей и королев, государственных деятелей и судей, философов и писателей. Его образованием руководят ветераны юстиции, и он черпает мудрость на лекциях знаменитых преподавателей.

Молодой человек или люди постарше, получая диплом установленного образца, вносят в фонд гильдии несколько сотен фунтов, которые, принимает глава гильдии.

Многие из блистательных барристеров, подвизающихся в судах, достаточно придирчиво относятся к выбору своих подопечных, и новый ученик должен добиваться совершенства в профессии, завися от благорасположения своего мастера. Кропотливые изыскания в архивах, которые должны обрести вид безукоризненно оформленных документов, умение составлять казуистические, но формально безупречные заявления и кассации рано или поздно делают из ученика мастера.

Ученику приходится трудиться не покладая рук, но к самостоятельной деятельности его пока не допускают. Он читает бумаги своего мастера, подыскивает для него соответствующие статьи законов, сопровождает его в суд и работает, не считаясь со временем. Мастер, как говорится, кормит его с рук, помогая усваивать тонкости законов. Ученик овладевает навыками делать в суде быстрые и точные заметки и должен уметь ответить на любой вопрос старшего учителя.

Такое положение длится год или около того: непрестанная учеба, посещение торжественных обедов в инне и обсуждение деталей спорных судебных дел.

С каждым шагом ученик совершенствуется. Многим выше головы занятым членам гильдии, особенно из молодых, требуется помощник, чтобы разгребать завалы черновой работы, готовить выступления в суде; ученику порой даже доверяется выступать по незначительным делам в судах провинциальных графств.

Каждая адвокатская контора, включающая от двух до двенадцати барристеров, управляется, в сущности, секретарем, всемогущей личностью, который может способствовать карьере ученика или держать его в том же положении.

Видя старания и способности многообещающего молодого человека, секретарь может поручать ему ведение некоторых незначительных дел.

Рано или поздно наступает момент, когда вместе с несколькими такими же, как он, ученик предстает перед руководством гильдии, которое возглавляет величественный королевский адвокат. Лет через пять недавний стажер получает право на кабинет побольше. В один прекрасный день, который обычно следует за каким-нибудь блестяще выигранным делом, королевский адвокат вручает молодому коллеге красную сумку, в которой он должен хранить свою мантию и парик, и вписывает его имя в состав членов гильдии.

Через пятнадцать или более лет молодой юрист может получить приглашение в состав младших королевских адвокатов. Мантия из шерсти уступает место другой, и К. А. «надевает шелк».

Теперь как К. А. он выступает в суде по делам, материалы для которых готовят его младшие коллеги, стажеры.

Когда уважаемому королевскому адвокату минет пятьдесят или чуть больше, ему может быть предложено место судьи, которое автоматически влечет за собой присвоение рыцарского звания. Это апогей юридической карьеры.

С другой стороны, он может остаться младшим барристером до самой смерти.

1

Октябрь 1945 года

Над площадью Парламента разносился звон больших колоколов, которые по-древнему величественно возвещали о возвращении законности и порядка.

Война была закончена, и Англия выстояла, сохранив пределы своей империи. Англичане принялись расчищать от развалин центр Лондона, где остались следы налетов варваров, и скоро воспоминания о них ушли в прошлое. Повсюду шло возвращение к порядку и традициям. Раздавались разговоры о возникновении прекрасного нового мира, но такие разговоры заходили по завершении всех войн. Англия, казалось, не претерпела никаких разительных изменений. Порядок вещей оставался неизменным, несмотря на повальное нашествие левантийцев. Да, поистине, новая эра ничем не отличалась от старой.

Если кто-то сомневался в этом, ему стоило побывать тут в этот день, и тогда стало бы ясно, что представляет собой Англия. В стенах Вестминстерского аббатства лорд-канцлер в величественной черно-золотой мантии возглавлял судей Англии и барристеров на торжественном богослужении. Пока они просили божественного благословения в деле вершения правосудия, их коллеги, приверженцы римско-католической церкви, служили в кафедральном соборе мессу.

Огромные двери аббатства распахнулись настежь. Процессия начала свой ход. Ее возглавлял высокий и мрачный хранитель булавы, символа власти спикера палаты общин а за ним следовал хранитель большой печати. Каждый из них был облачен в бриджи до колен, башмаки с пряжками и камзол с обилием шнуровки.

За ними шествовал лорд Рамсей, лорд-канцлер со знаками своего достоинства. Торжественный кортеж сопровождал лорда-канцлера на всем его пути до палаты лордов.

Далее следовала вереница судей в ярких мантиях, в средневековых нарядах, позвякивающих тяжелыми золотыми цепями, в башмаках с пряжками, в пышных париках; судьи Верховного суда отличались яркими пурпурными мантиями.

Облачения длинной вереницы старших барристеров и королевских адвокатов в их черных шелковых мантиях и больших париках вели свое начало со времен королевы Анны. Замыкали шествие младшие барристеры.

Покинув аббатство через восточные ворота, процессия достигла Королевской галереи палаты лордов.

Тогда то и дело раздавались суждения, что существующие законы архаичны, что они нуждаются в решительных реформах, после которых перестанут представлять собой святилище для избранных, что их пора избавлять от смешных древних ритуалов. Были слышны мнения, что свод законов полон установлений, относящихся к другим временам и эпохам. Тем не менее, так как существование этих законов насчитывало вот уже скоро тысячу лет, трудно было доказать, что их сможет успешно заменить какая-то другая система, созданная человеком, и столь же трудно было утверждать, что они не могут удовлетворять современные потребности в справедливости твердо и неуклонно.