Партизанский фронт - Иван Дедюля

— Форвертс!

Паровоз вздрогнул и не спеша потащился. Демин, руководивший операцией, весь напрягся и решительным жестом подал сигнал подрывникам. Через несколько секунд безотказно сработала наша «артиллерия»: почти одновременно под небольшим составом взорвались все десять снарядов, заложенных в полотно узкоколейки. Взрывы произошли с перекатом, что еще больше увеличило эффект. Для фашистов, успокоенных только что произведенным осмотром моста, это показалось потрясающе внезапным. На землю то тут, то там шлепались в грязь куски шпал, рельсов, мешки с песком, исковерканное оружие, убитые и раненые немцы. Едва стихли взрывы, как раздался дружный и мощный партизанский залп. Со стороны разбросанных, покореженных платформ неслись крики и брань. Но вскоре начали раздаваться и ответные беспорядочные очереди из пулеметов и автоматов. Над головами партизан засвистели пули, с треском разрывавшиеся в ветвях кустарника. Немцы вели огонь разрывными пулями. Уцелевшие фашисты залегли на некоторых платформах и противоположной стороне узкоколейки. Постепенно их огонь становился сильнее и организованнее. Попав в засаду и чуя смертельную опасность, немцы упорно отстреливались. Партизанская рота, хотя и нанесла врагу взрывом большие потери, все же оказалась прижатой к земле из-за выгодного расположения на высоте противника.

— Фойер![16] — с надрывом раздалась команда на узкоколейке, и спустя секунду последовал приказ: — Форвертс!

Через насыпь поползла плотная вражеская цепь. Гитлеровцы дали дружный залп в сторону партизан и с диким криком ринулись в лобовую атаку.

Вскрикнул за кустом один партизан, у березы застонал другой… Перед атакующими взметнулся с земли Василий Лаврухин, дал длинную автоматную очередь по гитлеровцам и, прошитый пулями в грудь, упал на землю. Падали и каратели. Но, не обращая внимания на потери, гитлеровцы наседали. Вот они почти рядом, менее двух десятков метров…

Зашевелилась в тревоге засада. Казалось, не выдержат больше нервы накала боя… и вдруг с левого фланга по цепи противника полоснула свинцом длинная пулеметная очередь, за ней вторая, третья. Это пулеметчик Николай Матвеевич Кудревич, бывший подпольщик из деревни Тадулино, строчил из очередного диска, только что перезаряженного вторым номером Владимиром Кононовым под пулями врага. Цепь поредела и споткнулась. С воплями гитлеровцы ринулись обратно на насыпь. Николай Матвеевич вскочил с земли и, стоя во весь рост, строчил им вдогонку короткими очередями, сопровождая их крепкими словами. Когда уцелевшие гитлеровцы перевалили через узкоколейку и готовы были открыть ответный огонь, Кудревич снова плотно прижался к земле для перезарядки дисков пулемета.

Дуэль не на жизнь, а на смерть длилась около часа. Оставшихся в живых оккупантов партизаны прочно приковали к земле. Постепенно их огонь стал стихать. Каратели, не имея возможности отойти под нашим огнем, понимали, что они могут спастись, только лишь оттягивая время, необходимое для подкрепления. Они начали окапываться, получше прятаться за насыпью и уцелевшими платформами, а также экономить патроны, ведя прицельный огонь. Время работало против партизан. Поэтому Иван Михайлович Демин решил, что с гитлеровцами надо покончить быстро и решительно. Для этого требовалось незаметно сманеврировать частью сил, нанести неожиданный и смертельный удар в самое уязвимое место — с фланга и тыла. Эту чрезвычайно трудную задачу он возложил на группу партизан, которую приказал возглавить политруку Прочакову.

Как только бойцы этой группы начали отползать по-пластунски через кусты в сторону, рота усилила огонь по немцам, втянув их в огневую перестрелку. Ведя бой, все напряженно следили, как Прочаков со своими бойцами незаметно подобрался к узкоколейке далеко в стороне, в зоне, где им уже не угрожал огонь фашистов. Еще миг, и партизаны, увлекаемые отважным политруком, быстрым броском переметнулись через насыпь и скрылись в низком кустарнике. Гитлеровские командиры видели это, но, прижатые к земле нашим огнем, были бессильны парировать удар. Неотвратимый натиск группы Прочакова решил исход боя. Каратели, зажатые с двух сторон в огневые клещи, понесли большие потери, дрогнули и заметались. Замолчали их последние пулеметы. Яростно огрызались лишь отдельные автоматчики. По сигналу Ивана Михайловича рота решительно ринулась вперед, забросала немцев гранатами и завершила разгром. И только теперь партизаны увидели результаты боя. В кювете, отдуваясь последними струями пара, лежал разбитый паровоз. Исковерканные платформы, вывернутые шпалы и мешки с песком загромождали насыпь узкоколейки. По обе стороны валялись пулеметы, автоматы, винтовки, убитые фашисты, и, уткнувшись носом в землю, валялись две оскалившиеся ищейки. Из всего карательного отряда спаслась бегством лишь одна собака-ищейка.

Партизаны, не теряя времени, начали сбор немецкого оружия и боеприпасов. Раскрасневшийся Иван Прочаков спешил к подводе с первым трофеем — бельгийским пулеметом и двумя коробками патронных лент. Положив их, он бегом вновь направился к узкоколейке. И тут произошла роковая случайность. Едва Прочаков поравнялся с распростертым на земле умирающим фашистским офицером, как тот, слегка приподнявшись, быстро вытянул руку. Сверкнуло дуло бельгийского маузера, и в тишине вдруг раздался громкий выстрел… Все вздрогнули и обернулись. Прочаков, схватившись за грудь, выпрямился, покачнулся, сделал два небольших шага вперед и без единого звука медленно рухнул на протянутые руки подоспевших товарищей. Немецкая пуля остановила сердце советского патриота, политрука и любимца роты. Кто мог предполагать, что этот нелепый случай уже после боя вырвет из наших рядов одного из самых отважных партизан.

Рота Демина одержала большую победу. Но радость партизан была омрачена тяжелой утратой — гибелью политрука Ивана Прочакова. Бойцы, горестно опустив головы, шли за подводой с телом погибшего политрука и четырьмя ранеными партизанами. Колонну замыкали подводы, нагруженные 16 исправными пулеметами, 50 автоматами, винтовками и патронами. Полсотни бойцов обзавелись пистолетами. Последним устало отшагивал батальонный комиссар Лихтер, изредка косившийся на дырки, простреленные в шинели.

Мрачно насупились низко плывущие тучи, моросил густой дождь. Мокрые бойцы шли уже без разбора — по сплошной грязи. К обеду вошли в Юрово. Перед телом политрука, которого хорошо знали во всей округе, крестьяне молча снимали шапки, низко склоняли головы, а женщины и девушки не скрывали слез.

К подводам с ранеными жители несли бинты, простыни, хлеб, горячее молоко. Старик Шемпель, живший против школы, снял с себя кожух и осторожно укрыл им побледневшего от потери крови и холода Лаврухина.

Вечером на кладбище в Заречье состоялся траурный митинг.

Боевое оружие политрука Прочакова — автомат и пистолет — перед строем вручили молодому партизану Николаю Силичу. Преклонив колено, боец поцеловал оружие и, затем став «смирно», сказал:

— Клянусь до последнего дыхания не выпускать из рук это оружие, не щадя жизни, бить ненавистного врага! Я обещаю бить оккупантов за двоих!

И надо сказать, что он сдержал свое слово. Силич мужественно и смело мстил врагу за Прочакова, за своего заживо сожженного отца, за кровь и слезы советских людей.

Трехкратно прогремел партизанский прощальный салют, и рота двинулась к отряду.

Противник предполагал, что главные силы отряда сосредоточены в Кормшском лесу за рекой Гайной. В приказе от 24 марта 1943 года командира особого батальона СС (подпись неразборчива) говорилось:

«…Немецкие и полицейские дозоры неоднократно обстреливались из деревень Свидно и Загорье. Противник всякий раз отходил на север, через Гайну и занимал оборонительные рубежи в деревнях Ляды и Сутоки. Тщательно проведенной разведкой установлено, что речь идет об активной бандитской (так гитлеровцы называли партизан) группе, которая прибыла из района озера Палик и все больше продвигается на юг и юго-запад. Банда насчитывает примерно пятьсот человек…

Задача: зондербатальон СС Дирлевангера изгоняет охранение противника возле деревни Свидно, преследует его до лагерей возле деревень Ляды и Сутоки, захватывает и разрушает эти деревни…»

Далее из приказа видно, что, кроме особого батальона СС под началом лютого палача Дирлевангера (кстати, этот батальон состоял исключительно из уголовных элементов: убийц и воров, набранных из тюрем), в операции принимали участие две роты изменников и полицейские команды.

Патриоты из Логойска сумели вовремя предупредить отряд об опасности. К утру по нашему сигналу эвакуировались в леса за речушку Цна все жители деревень Ляды, Сутоки, Антополье, Заберезовка. На рассвете мы встретили убийц и грабителей сильным пулеметным огнем из засад. Только к вечеру оккупантам удалось потеснить наши роты (кончились боеприпасы) и занять деревни Ляды и Сутоки, но в них не было ни одной живой души.