Николай II - Марк Ферро

На самом деле кольцо вокруг него сжималось.

В ответ на непреклонность режима и отказ вступить в диалог со страной снова возрождался террор. Те, кто прибегал к нему в самом начале, полагали, что революция послужит уроком и царский режим смягчится. Ради этого террористы были готовы пожертвовать своей жизнью.

Террористическая организация, обезглавленная при Александре III, была реорганизована и проявляла особую осторожность, так как члены ее понимали, что в организацию проникли агенты охранки. Тем не менее покушения возобновились. В 1901 году студент Карпович убил министра народного просвещения. Он действовал в одиночку, сознавая свою моральную ответственность: «Моя смерть явится искуплением преступления, которое я совершил». Газета «Таймс» писала после убийства Плеве в 1904 году: «Он довел теорию и практику абсолютизма до предела, даже для России. Он так плотно задраил все отдушины, что в конечном счете мир не удивлен тому, что котел взорвался». Терроризм находил свое оправдание в том, что существующий режим — режим несправедливый, и за границей демократическое и либеральное общественное мнение оправдывало террористов. «Бомба — единственное средство, с помощью которого можно заставить услышать взбунтовавшееся общественное мнение». И это оправдание принималось, поскольку из-за отсутствия революционной буржуазии «вырвать ржавые гвозди, вколоченные в наш гроб», могут только рабочие, крестьяне и интеллигенты. Террористические акты проводились неоднократно: против Боголепова, Сипягина, Плеве, Бобрикова, великого князя Сергея Александровича, генерала Козлова, убитого вместо генерала Трепова, генерала Мина и, наконец, покушение на Столыпина.

После революции 1905 года и жестокого подавления ее — не говоря уж о бесчисленных жертвах Кровавого воскресенья — царя называли уже не Николай Неудачник, а Николай Кровавый. И боевая организация эсеров наметила его своей жертвой. Охранка знала об этом, так как главой организации боевиков был не кто иной, как Азеф — двойной агент, доносивший сведения о ней начальнику полиции Герасимову и одновременно оказывавший многочисленные услуги революционным организациям. Покушения на Николая II дважды проваливались. Моряк» который должен был убить его, признался, что у него в последний момент дрогнула рука.

«Надо убить эту сволочь, — повторял Николай, отказываясь вступиться за революционеров. — И мне еще осмеливаются говорить об амнистии!»[14]

В результате террористических актов имелись жертвы, а каков был итог ответных репрессий? Об этом говорится в докладе Карла Либкнехта.

«По неполным статистическим данным, согласно официальным источникам, между 1906 и 1910 годами за политические «преступления» было осуждено на смертную казнь 5735 человек, то есть почти одна шестая часть всех тех, кто проходил по политическим процессам. Были казнены 3741 человек.

Жестокие цифры: за период с 1825 года по 1905 год, то есть за восемьдесят лет, предшествующих революции, в России были приговорены к смертной казни 625 «политических» и казнено только 191 человек.

За первые пять лет конституционной эры количество приговоренных к смерти увеличилось в 180 раз! За последние годы количество смертных казней в Германии, например, достигает в среднем ежегодно 15.

Между 1906 и 1910 годами судебные инстанции осудили по политическим мотивам в целом 37 735 человек, из которых 8640 были приговорены к каторжным работам. Если исключить из общего числа количество осужденных на смерть — 5735 человек, — то 4144 были отправлены в штрафные роты, 1292 — в дисциплинарные батальоны и 1858 — в колонии принудительного труда; каждый из осужденных при этом был лишен всех гражданских свобод.

Осуждение на пребывание в «принудительной колонии» означает ссылку в глухую пустыню… Районы подобной «колонизации» относятся к наименее плодородным и самым холодным на земле: холод от −30 до −50 градусов держится во многих из этих мест в течение долгих месяцев. Именно там «колонистам», доведенным до состояния полной дикости, приходится бороться за жалкое существование самыми примитивными средствами без малейшей денежной помощи. Среди них находятся также женщины и дети. Это наказание часто выносится только за то, что человек вступает в социал-демократическую партию. В настоящее время следует считать, что количество людей, находящихся в принудительных колониях, достигает от 5 до 6 тысяч человек!

К приговорам, вынесенным судебными инстанциями, следует прибавить огромное количество приговоров к тюремному заключению или ссылке, выносимых административными властями.

В тюрьмах и местах заключения, среди которых наиболее печальной славой пользуются тюрьмы в Тобольске, Орле, в Москве (Бутырка), содержится в настоящее время, согласно официальным подсчетам, около 140 000 заключенных, то есть почти на 50 % больше того, что было три или четыре года тому назад.

В 1913 году в местах заключения находилось примерно 220 000 человек. Иногда это число доходило до 250 000, но с тех пор это количество еще более возросло, несмотря на пресловутую амнистию в связи с юбилеем [дома Романовых], которую распространили лишь на уголовных преступников. Иногда заключенные так плотно набиты в камеры, точно животные в стойлах: там так тесно, что им приходится спать по очереди. Каторжники значительную часть своего заключения проводят закованными в кандалы и днем и ночью. Нередки случаи, когда у них под кандалами срезается кожа, чтобы железо раздирало тело до ран.

Что касается питания, то на каждого заключенного отводится ежедневно по десять копеек, что безусловно совершенно недостаточно для пропитания людей, живущих в условиях — как внешних, так и внутренних — совершенно ненормальных, какие созданы для русских заключенных. К тому же большая часть суммы остается в руках банды воров, к которым относится русская бюрократия, а на остальные деньги заказываются столь жалкие продукты, что трудно даже вообразить, как из них можно было что-либо приготовить.

Превращенная в лохмотья, грязная одежда негодна со всех точек зрения. Не соблюдаются самые элементарные нормы санитарии и гигиены. Кажется невероятным, что человеческие существа могут жить — даже в течение нескольких недель — в таких губительных условиях: часто запрещается открывать отдушины для проветривания. Систематически сокращаются или вовсе запрещаются прогулки. Во многих случаях запрещена работа, без которой всякое лишение свободы, даже в благоприятных условиях, становится непереносимым мучением. Работа предоставляется только самая трудная или вредная для здоровья, например щипка шерсти. Если раньше политические заключенные имели право на занятия своими делами, теперь, как правило, это запрещено.