Демон ветра - Роман Глушков

И такая причина действительно выискалась.

Из ворот магистрата вышли два человека. Один был в форме Охотника, второй – обычный гражданский, державший в руках небольшую сумку. Охотник что-то негромко говорил гражданскому, а тот лишь молча кивал, испуганно глядя себе под ноги. На лице Охотника было написано заметное даже издалека презрение. Выражения лица второго человека Сото не видел – он не поднимал понурой головы. Разговор этих людей продлился недолго, и вскоре гражданский, кивнув в последний раз, сбежал по ступеням и торопливой походкой поспешил прочь. Охотник проводил собеседника таким взглядом, словно хотел выхватить из кобуры пистолет и выстрелить ему в спину. Затем он перекинулся парой фраз с охранниками, развернулся на каблуках и удалился обратно в магистрат.

Сото был знаком с обоими говорившими на крыльце людьми. Охотник являлся не кем иным, как Карлосом Гонсалесом, что, напялив на себя гражданскую одежду, приходил арестовывать сеньора. Судя по тому, с какой надменностью держался Карлос перед собеседником и часовыми, он был явно не рядовым бойцом, а наверняка занимал должность не ниже заместителя командира отряда. Мара предполагал, что в последней его стычке с Охотниками Карлос принимал самое непосредственное участие – энергичный Охотник с решительным взором не походил на командира, который руководит бойцами, прячась за их спинами. Возможно, пистолет, носимый Карлосом в кобуре на поясе, и был тем самым пистолетом, который оставил на плече тирадора глубокую отметину.

Покинувшего магистрат человека звали Рамиро ди Алмейдо, и его появление на крыльце вышло для Сото Мара вдвойне неожиданным. Рамиро не вели под конвоем и, исходя из его нормального самочувствия, никакого дознания с пристрастием по отношению к нему инквизиторы не применяли, хотя укрывательство у себя в доме беглого еретика считалось пособничеством преступнику. И пусть половина обвиняемых в пособничестве частенько Очищения Огнем не заслуживала – зачем приговаривать к крайней мере наказания тех, кого втягивали во грех по принуждению или обманом? – дознания с пристрастием и предварительного Очищения Троном Еретика никто из пособников не избегал. Однако Рамиро ди Алмейдо каким-то непостижимым образом умудрился избежать Комнаты Правды. Это вызывало у Мара недоумение, поскольку инженеру в его незавидном положении нереально было выйти сухим из воды, даже при помощи чьего-либо покровительства.

Сото глядел на спешащего по дороге Рамиро и пытался унять волнение, ибо сейчас ему срочно требовалось принять верное решение. Инженера выпустили, и благодарить за это надо, по-видимому, кого-то из высокопоставленных друзей семьи ди Алмейдо. А если все-таки нашелся могущественный покровитель у сына, значит, вполне вероятно, что ему удастся вызволить и отца…

«В ситуации «или – или» без колебаний выбирай смерть», – Сото помнил наставление предков как собственное имя. Но в данный момент ситуация «или – или» была не так проста, чтобы с легкостью разрешить ее в пользу смерти. Что будет, если желающий восстановить честь Сото не откажется от своих намерений и ворвется в магистрат, убивая направо и налево? Он искупит свой позор отчаянной храбростью – бесспорно. Однако если инквизиторы уже получили либо вот-вот получат распоряжение выпустить сеньора? Дело закрыто, сеньор готовится к освобождению, и вдруг в магистрат врывается его разъяренный слуга и начинает кровавую резню, которую он считает своим Очищением, только не Огнем, а Кровью… Глупо рассчитывать на то, что после такого инцидента сеньор Диего получит свободу. Никакое покровительство его уже не спасет, поскольку никто не поверит, что старший тирадор дона ди Алмейдо действовал исключительно по собственной инициативе.

Сото скомкал повязку и затолкал ее обратно в карман – все же разум одержал в нем верх над безрассудством. Старшему тирадору следовало заботиться прежде всего о жизни и благополучии сеньора. И если ради этого предстояло сойти с пути в двух шагах от намеченной цели, Мара смирится.

Вернуться на прежнюю службу Сото не мог – он находился в розыске и не имел покровителей, которые вступились бы за него. Кроме сеньора Диего. Но тому хватило бы сил обелить собственную репутацию, не говоря уже о репутации слуги, которую обелить будет куда сложнее. Конечно же, справедливый сеньор не откажется попросить своих покровителей замолвить словечко и за Сото, но зачем доставлять ему лишние хлопоты и вынуждать унижаться перед кем-то? Значит, выхода у Сото Мара не остается…

Предки называли таких, как он, ронинами – воинами, не сумевшими уберечь жизнь господина либо уволенными им с позором за какие-либо проступки. Многие из ронинов прожили в бесчестье до старости, многие даже нанимались на службу к другому господину. Но те, кто ставил собственную честь превыше всего, оставались ронинами недолго. Сото Мара смел надеяться, что он принадлежал именно к таким.

Что ж, пусть будет сэппуку…

Но прежде чем совершить повторную попытку вскрыть себе живот, Сото решил напоследок выяснить окончательную судьбу пожилого сеньора ди Алмейдо. Умирать с мыслью о том, что с человеком, на службе которого Мара состоял едва ли не треть своей жизни, все в порядке, будет намного легче.

Догонять Рамиро и интересоваться у него об отце он не стал, хотя это был бы самый простой вариант. Сото поклялся себе, что больше не допустит, чтобы его – находящегося в розыске преступника – видели рядом с кем-либо из членов благородной фамилии де Алмейдо. Также Мара не станет посылать им никаких писем, которые легко можно перехватить. Пусть лучше молодой и старый сеньоры считают, что их бывший слуга пропал без вести или погиб. Тем более что так оно вскоре и случится.

Потупив взор, Рамиро быстрой походкой удалялся от притаившегося за деревом Сото, не подозревая, что прошел от него буквально в нескольких шагах. Отойдя от магистрата подальше, он остановился, открыл сумку, зачем-то долго глядел в нее, будто проверял, все ли вещи на месте, после чего тяжко вздохнул и зашагал дальше. В глубине души Мара недолюбливал молодого сеньора за его не слишком почтительное отношение к отцу, а также за слабый характер, который, к большому сожалению, не передался ему по наследству от крепкого духом родителя. Но сейчас Сото сочувствовал Рамиро, как сочувствовал бы любому, кому довелось побывать в суровых инквизиционных застенках.

Следить за молодым сеньором Мара не стал, ведь наверняка после всех выпавших на долю Рамиро злоключений он возвращался домой, к семье. Наоборот, тирадор дождался, пока инженер отойдет на достаточное расстояние, и только после этого направился в город той же дорогой.

Неудавшийся камикадзе шел и раздумывал о двух вещах: каким образом выяснить за спиной Рамиро об участи его отца и как потом добраться до своего излюбленного местечка на берегу Эбро, что находилось неподалеку от асьенды сеньора ди Алмейдо. Лучшего места для достойного ухода из жизни Сото себе не представлял. Он верил, что там его рука точно не дрогнет…

– Впервые за все время службы сталкиваюсь с таким… с таким… – У магистра Жерара не находилось слов. – …С таким неоднозначным делом. Слава Господу, что наконец-то можно поставить в нем точку.

Имей Карлос право высказывать оценку получаемым приказам, он бы подобрал более точный эпитет – мерзкое дело. Наемный убийца, донос, необходимость арестовывать и предавать Очищению знакомого с детства и уважаемого человека… Говорят, вор не ворует там, где живет. Очень разумное правило; жаль, что среди Охотников нет запрета заниматься Охотой в родной епархии. Поэтому и приходится иногда невольно завидовать свободным скитальцам: ворам, байкерам, искателям-контрабандистам, пиратам – людям, не отягощенным бременем служебного долга…

– Согласен с вами, ваша честь, – ответил Карлос. – Не самый приятный рейд. Такими рейдами нельзя гордиться.

– Вас что-то беспокоит? – От Жерара не ускользнуло, что после Очищения Диего ди Алмейдо Матадор ходит в подавленном настроении. – Переживаете, что не сумели схватить чернокнижника живым? Да полноте, успокойтесь. Я укажу в отчете, что это была не ваша вина. Отвечать за халатность будет командир местного отряда, не сумевший организовать грамотное прикрытие.

– Не только это портит мне настроение, ваша честь, – признался Гонсалес. – Просто не могу уложить в голове одну вещь… Я, конечно, не сомневаюсь, что Рамиро ди Алмейдо законопослушный и богобоязненный гражданин, исполнивший свой долг, но все равно…

Матадор не договорил и презрительно поморщился.

– Вы, наверное, полагаете, что он написал донос на отца, руководствуясь другими мотивами, я вас правильно понимаю? – предположил магистр.

– Так точно, ваша честь. Я уже рассказывал вам, что в моей стране очень сильны клановые отношения. У нас процветает круговая порука и обычно родственники не доносят друг на друга. Тем более сын на отца. В Испании это дикость. И если такое случается, то только из корыстных соображений, а не по зову так называемого гражданского долга… Извините за прямоту.