Хижина дяди Тома - Гарриет Бичер-Стоу

Вся эта сцена разыгралась в течение коротких мгновений, пока выносили из кареты вещи и расплачивались с кучером. Толпа слуг всех возрастов — мужчины, женщины и дети — сбежалась со всех сторон, приветствуя хозяина.

Впереди всех стоял молодой мулат, одежда которого отличалась подчеркнутой изысканностью. Он принимал изящные позы, помахивая надушенным батистовым платочком.

Этот мулат казался очень важной персоной. Он с горячностью накинулся на остальных слуг, всеми силами стараясь оттеснить их как можно дальше в глубь двора.

— Назад! Назад! — кричал он повелительно. — Не стыдно вам нарушать домашний покой хозяина в первые же минуты его прибытия?

Пораженные, очевидно, изысканностью этой фразы, негры отступили на почтительное расстояние, так что к тому моменту, когда Сен-Клер, расплатившись с кучером, обернулся, он увидел лишь одного Адольфа — так звали эту важную персону в шелковом жилете с золотой цепочкой и в белых штанах, которая кланялась с неимоверным изяществом и подобострастием. Рядом с ним стояли два широкоплечих негра, готовые внести в дом вещи приехавших.

— Ах, это ты, Адольф! — сказал Сен-Клер, протягивая ему руку. — Ну, как дела, дружище?

Адольф немедленно разразился весьма красочной речью, импровизированной… в течение последних двух недель.

— Отлично, отлично! — своим обычным небрежно-ироническим тоном проговорил Сен-Клер, проходя мимо него. — Великолепно сказано, Адольф. Но не присмотришь ли ты теперь за багажом? Я сейчас выйду поздороваться с людьми.

Он проводил мисс Офелию в большую гостиную, выходившую на веранду.

Ева между тем, миновав вестибюль и гостиную, ворвалась в нарядный маленький будуар. Высокая бледная женщина с большими черными глазами приподнялась на кушетке при виде ее.

— Мама! — в буйном восторге закричала Ева, бросившись на шею матери и осыпая ее поцелуями.

— Довольно, довольно, детка! Осторожнее, а то у меня разболится голова. — И мать с томным видом поцеловала ребенка.

Вошел Сен-Клер и поцеловал жену. Затем он представил ей свою кузину.

Мари взглянула на приезжую с некоторым любопытством, затем поздоровалась с обычной своей томной учтивостью.

Слуги между тем толпились за дверью. Впереди них можно было заметить мулатку лет сорока, трепетавшую от радостного ожидания.

— Ах, вот Мэмми! — воскликнула Ева. Перебежав через всю комнату, она бросилась в объятия мулатки и горячо ее расцеловала.

Мэмми не высказала опасения, что у нее разболится голова. Она прижала девочку к груди, плача и смеясь от радости. Высвободившись из ее объятий, девочка стала перебегать от одного к другому из собравшихся слуг, жала руку одним, крепко целовалась с другими.

Позднее мисс Офелия признавалась, что вся эта сцена вызвала у нее чуть ли не тошноту.

— Эти южные дети, — говорила она, — способны проделывать вещи, которых я никогда бы не могла допустить!

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Сен-Клер.

— Господи! Я добра ко всем и никому не желаю зла, но… целоваться с ними!

— С неграми? Ах, это для вас непривычно?

— Ну конечно! Как она может?

Сен-Клер, рассмеявшись, вышел на веранду.

— Ну-ка, скорей все сюда! Мэмми! Джимми! Полли! Суккей! Рады видеть хозяина? Да? — И, переходя от одного к другому, он пожимал им руки. — Осторожней с ребятами! — воскликнул он вдруг, чуть не наступив на крохотного негритенка, на четвереньках ползавшего по полу. — Когда я кого-нибудь задавлю, пусть он скажет не стесняясь!

Со всех сторон раздавался смех и сыпались добрые пожелания. Сен-Клер ро́здал им все имевшиеся при нем мелкие деньги.

— А теперь все вы, большие и малые, уходите!

Вся масса черных блестящих лиц исчезла за дверью, ведущей на веранду. За ними выбежала и Ева, неся большую сумку, которую она в пути постепенно набивала орехами, яблоками, сластями, лентами, кружевами и игрушками.

Повернувшись, Сен-Клер вдруг заметил Тома. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, явно испытывая неловкость. Напротив него, небрежно прислонившись к колонне, стоял Адольф и рассматривал его в лорнет с развязностью, которой мог бы позавидовать любой светский франт.

— Ты что это, плут? — сказал Сен-Клер. — Так-то ты относишься к своему товарищу? Мне кажется, милый мой, — добавил он, коснувшись пальцем вышитого жилета Адольфа, — мне кажется, что это мой жилет…

— О, мастер! Он весь был залит вином, и джентльмен с таким положением, как мастер, не стал бы носить его… Он годится только для такого бедного негра, как я.

И Адольф, покачав головой, провел рукой по своим надушенным волосам.

— Ну, ладно, прощаю тебе на этот раз, — улыбнувшись, произнес Сен-Клер. — Сейчас я покажу Тома его госпоже, затем ты отведешь его на кухню, и постарайся не задирать перед ним носа. Имей в виду, что он сто́ит двух таких франтов, как ты.

— Мастер всегда шутит, — сказал с самодовольным смехом Адольф. — Мне очень приятно, что мастер приехал такой веселый.

— Пойдем, Том, — сказал Сен-Клер.

Том вошел в гостиную. Молча любовался он бархатными коврами и всей этой роскошью. Даже во сне он не видел ничего похожего: зеркала, картины, разрисованные потолки, статуи, портреты, — и, подобно царице Савской перед лицом царя Соломона, он замер, не смея даже шагнуть вперед.

— Вот видите, Мари, я купил наконец для вас кучера, — сказал Сен-Клер. — Он столь же воздержан, сколь и черен, и будет возить вас, если прикажете, как на похоронах. Откройте глаза и взгляните… И не говорите больше, что я не думаю о вас, когда путешествую.

Мари, приоткрыв глаза, поглядела на Тома.

— Я уверена, что он пьяница, — протянула она.

— Нет, нет! Мне ручались, что товар благочестивый и трезвый.

— Я очень желала бы, чтобы он вел себя прилично, но мало в это верю.

— Адольф, отведи Тома на кухню, — приказал Сен-Клер. — И не важничай, помни, что я говорил тебе.

Адольф удалился. Том последовал за ним, тяжело ступая.

— Настоящий бегемот! — проговорила Мари.

— Ну, будет, Мари, улыбнитесь! — произнес Сен-Клер, усаживаясь на пуфе около кушетки. — Скажите что-нибудь приятное вашему бедному мужу, вернувшемуся из дальних странствий.

— Вы пробыли в поездке на две недели больше, чем было условлено, — сказала Мари.

— Но ведь я объяснил вам причину.

— Да, в таком коротком и холодном письме.

— Но, дорогая моя, как раз уходила почта, я мог написать только несколько строк или ничего.

— Всегда так, — ответила супруга. — Всегда найдется повод продлить поездку и укоротить письмо.

— Поглядите, — снова начал Сен-Клер, доставая изящный бархатный футляр и раскрывая его. — Это подарок, который я привез вам из Нью-Йорка.

Это был дагерротип[16], четкий и ясный, как гравюра. На нем была изображена Ева с отцом.

Мари с неудовольствием поглядела на портрет:

— Какая нелепая поза!

— Поза — дело вкуса, но какого вы мнения о сходстве?

— Если вы не считаетесь с моим мнением в одном отношении, вас не должно оно интересовать и в другом, — ответила жена, закрывая футляр.

— Но все же скажите, Мари, — настаивал Сен-Клер, — похоже, по-вашему, или нет? Будьте умницей!

— С вашей стороны, Сен-Клер, очень дурно принуждать меня так долго разговаривать. Вы ведь знаете, что у меня целый день была мигрень, а в доме, с тех пор как вы приехали, такой шум, что я просто умираю!

— Вы подвержены мигреням, мэ-эм? — вмешалась мисс Офелия, поднимаясь из глубокого кресла, в котором она до сих пор спокойно сидела, составляя про себя подробную опись меблировки.

— Я страдаю, как мученица, от этих мигреней, — проговорила миссис Сен-Клер.

— Можжевеловая настойка — великолепное средство против мигреней, — сказала мисс Офелия. — Таково, по крайней мере, мнение Августины, жены Дэкона-Абрама Пирри, лучшей сиделки во всей нашей местности.

— Я прикажу собрать первый же урожай этих ягод, когда они созреют в нашем саду на берегу озера, — сказал Сен-Клер и позвонил. — Сестрица, — добавил он, — вам, наверно, хочется отдохнуть в вашей комнате после такой утомительной дороги? Адольф, — сказал он, обращаясь к вошедшему мулату, — пришлите сюда Мэмми.

Через минуту появилась мулатка, которую Ева так горячо целовала при встрече. Девочка уже успела собственноручно повязать ей голову привезенным в подарок пестрым платком.

— Мэмми, — сказал Сен-Клер, — я поручаю эту леди твоим заботам. Она устала и нуждается в отдыхе. Проводи ее в отведенную для нее комнату и смотри, чтобы ей было удобно.

Мэмми двинулась к дверям. За ней вышла и мисс Офелия.

Глава XVI

Хозяйка Тома и ее взгляды

— Итак, Мари, теперь наступит для вас золотое время. Я привез к вам кузину, практичнейшую из женщин. Она снимет с ваших плеч все хозяйственные заботы и предоставит вам возможность заняться собой и снова стать молодой и прекрасной. Вам больше не будет досаждать необходимость возиться с ключами. Церемонию передачи ключей нужно проделать возможно скорее.