Мутанты - Сергей Алексеев

Дременко, должно быть, неловко стало. Он быстренько бабку под ручку взял и увел на ее половину.

- Елизавета Трофимовна, не обессудь уж, - ласковый сделался, - мы, собственно, не к тебе, а к Степану Макары-чу пришли, с важным делом. А ты кастрируй на здоровье.

Только тут Сова и опомнилась: они ведь охоту затевают, вчера сват едва живой был, а все про мутанта талдычил. А этот самый мутант в козлятнике спит, не запертый, и ничего не подозревает…

- Не знаю! - сказала она. - Степана Макарыча нету, ничего не знаю.

- А где же он?

- Не докладывает, - схитрила. - Утром видела, ходил, ворчал. Оглянулась - след простыл.

Сама же думает: хоть бы его черти не принесли! А они принесли: дверь открывается, и дед тут как тут, с пустыми ведрами, за водой пришел.

- Вот и Макарыч! - обрадовался Дременко. - Мы к тебе целой делегацией!

И тут же на старухиной половине Волков появился, остальные за перегородкой остались, примолкли и сидят.

- Ну, крестный, рассказывай! - поторопил Мыкола. - Нашел логово?

Тот весело так на гостей поглядел, ведро под кран поставил, включил - терепение испытывал:

- Я подумал, вы к бабке на кастрацию, чтоб без очереди!

- Мы на охоту!

- Ну гляди! А то могу сделать по блату. Ножичком чик - и свободен! Ни тебе забот, ни тебе хлопот. Три минуты больно, а потом до смерти приятно.

- Степан Макарыч, не томи! - не выдержал Тарас Опа-насович. - Нашел?

- Что его искать-то? - говорит вдруг дед. - Нынче логово у бабки вон, в козлятнике.

Сова обмерла на миг, а Дременко с Волковым переглянулись и, похоже, приняли дедовы слова за очередную шутку.

- Знаю я этого мутанта, - усмехнулся Тарас Опанасо-вич. - До чего же вредный козел у тебя, Елизавета Трофимовна. Он ведь мне машину пободал!

Напомнил, чтоб посговорчивей была.

- Потом покалякаем, Степан Макарыч! - изнемогал Волков, притопывая, словно в сортир спешил. - Дело серьезное.

Куров одно ведро набрал, другое подставил:

- Раз вам этого не надо, за другого рассчитываться придется.

- В долгу не останусь! - с готовностью выпалил голова. - Мы с тобой по-свойски рассчитаемся!

- По-свойски - это как? - Дед стал резину тянуть - цену набивал. - Мутант - не медведь в берлоге, тварь редкостная. Каких трудов стоило выследить, вспомнить якутскую технологию…

- Скажи прямо, Макарыч, ты в чем хочешь? В гривнах или в долларах?

- В марках.

- В каких марках? Если в немецких, так вместо них евро ходят!

- В оккупационных. Вы мою Киевскую Русь оккупировали!

- За что я тебя люблю, крестный! - вдруг восхитился Мыкола и перестал ногами сучить. - Не теряешь юмора!

- Извини нас, Степан Макарыч. - Дременко обнял старика по-дружески. - Сам понимаешь, дело щепетильное, огласке не подлежит. Нам через таможню никак нельзя. Москали и так волнуются чего-то… Мы через твою хату пройдем. - И зашептал: - За все неудобства заплатим. Скажи, сколько.

- Да денег-то скоро много потребуется, - ухмыльнулся Куров. - Дорого все нынче, пенсии не хватит. А на кастрации много не заработать.

- Что покупать собрался?

- Не покупать - свадьбу играть.

- Чью?

- Да хотя бы свою. Мы же с бабкой до сих пор не женаты.

Сова такое услышала и опять - губы трубочкой и глаза вытаращила так, что на лбу вроде бы даже щелка образовалась. Запоздало рот прикрыла, отвернулась и сказала уже голосом ворчливым и строгим:

- Внука женить будем. Или ты забыл, сват?

- Где внук-то ваш? - насторожился Дременко и огляделся.

- Приедет скоро, - уверенно заявила Сова. - Не знаю, какой валютой заплатишь, а марку держи, Тарас Опанасович.

Дременко с Волковым переглянулись и отвернулись в разные стороны.

- Мы еще погутарим на этот счет, - зашептал голова, косясь на перегородку. - Попозже обсудим… Ты проход разрешаешь через хату?

- Сколько вас?

- Сейчас я пойду и со мной Николай Семенович и бать-ко Гуменник с телохранителем. А пан Кушнер назад в резиденцию вернется, как проводит.

- И обратно когда?

- Я останусь, а они вернутся за американцем.

- Дорого тебе обойдется, сват! За каждое пересечение границы платить надо. Рынок!

- Нам деньги нужны! - встряла бабка Сова. - Не обессудь уж, сват. Тебя бы и так пустили, а ты ораву ведешь… Оксану за Юрко отдать не передумал?

От прямого вопроса Тарас Опанасович аж назад шатнулся:

- Та ты шо, Елизавета Трофимовна?…

- И правда, Елизавета, не время, - выручил его Куров. - Прибудет Юрко, тогда и поговорим. Мы сейчас со сватом пойдем на вторую заставу, изучать план охоты на местности. А ты покуда за баней пригляди. Да прежде козла запри! А то людям проходу от него нет.

- Ой, и правда! - спохватилась она. - И что к тебе, сват, Степка пристает?

Выскочила во двор и только повесила замок на козлятник, как изнутри негромко постучали, будто козел рогами. Однако голос был не козлиный:

- Ыррын баба…

- Помолчи! - громко прошептала Сова. - Сейчас охотники пройдут - выпущу…

А те никак из хаты не выходят, верно, совещаются. Шаман же сильнее стучит:

- Батур тыала хотун! Айбасы кириккитте!

- Да сиди ты! - прикрикнула бабка. - Услышат, так будет тебе айбасы. Тебя же ловить пришли!…

Незваные гости наконец-то вывалились из хаты, но не сразу пошли за ворота, а чего-то заколобродили по двору. И добро, что недоенная коза орала и козел ей изредка вторил - так вроде целый хор получился.

- Идите-ка вы скорей! - крикнула Сова. - Козел ломится, не удержу!

И дед поторопил:

- Скорей, панове! Вырвется - всем кирдык будет! Шаман и впрямь уже ломал двери и рычал:

- Арыкарры саррылах! Айбасы урул тирриях!

Далее вообще неразборчиво. Хорошо, Дременко с козлом знаком был, потому пошевелил начальство и повел в проулок следом за Куровым. Однако Волков, шедший замыкающим, что-то заподозрил и озираться стал. Шаман же разошелся и давай топать, в бубен бить.

- Ойху! Ойху! - заблеял однако по-козлинному. - Биз-да айбасы! Ойху!

Мыкола в проулке встал и ухо навострил и еще кому-то рукой замахал, но Куров вернулся и повлек крестника за собой.

А шаман в козлятнике в раж вошел - визжит, шипит, пляшет, аж стенки трясутся. Коза с козлом даже затихли от такого концерта. Пожалуй, минут пять прыгал и орал, а потом вдруг захрипел, забился и стих. Сова помедлила, замок сняла и, крадучись, заглянула: лежит дедушка на соломе, выгибается, словно от падучей, и уже не дышит.

- Батюшки!

А тот подрыгал еще ногами и вовсе размяк. Старая вете-ринарша на скотский падеж за свою жизнь насмотрелась и тут сразу поняла - издох шаман-то! Хоть и боязно, да приблизилась, пульс на запястье пощупала, набралась храбрости и к груди ухом прислонилась - не бьется сердце!

Пена на губах, и все три глаза закатились…