Гостиница - Владимир Васильев

– Ох, – засмеялась Поэтесса, – пожалуй, я ошиблась – ты неисправимый философ. Просто с ума сойти, с каким тщанием ты раскладываешь по полочкам очевидности…

– Не с большим, чем поэты сбрасывают их с этих полочек, наслаждаясь возникающими при падении созвучиями, – парировал Философ и добавил, заключая ее в объятия: – Но я люблю поэзию… Особенно, поэтесс…

– Я – Река, – ответила она прерывающимся шепотом, всегда действовавшим на него, как колдовское приворотное зелье. – И иною не жажду вовеки ни быть, ни казаться… Я – Река… Утолите извечную жажду живительной влагой…

И он утолял и утолял, но не мог утолить, ибо жажда эта называлась жизнью. И еще он пытался узнать в ней другую реку. Даже не реку, а речушку, начинавшуюся с омута-озерца… Странный незабываемый сон, приснившийся ему неизвестно где и невесть когда…

А на сосульке медленно-медленно пыталась народиться новая капелька…

Ему десять лет. Вчера весело отпраздновали день рождения. Были друзья из лицея, друзья-соседи. Мама и бабушка веселили гостей и веселились сами, как дети. И он гордился ими. Теперь Мальчик разбирал гору подарков. С утра опробовал фантомат, подаренный мамой и бабушкой. Ну!.. Это, вообще, нечто обалденное!.. Почти как его «странные сны»…

Фантомат требовал более пристального внимания, и потому он после одного сеанса расстался с ним, чтобы уделить внимание другим подаркам. Заинтересовался подзорной трубой. Самой настоящей!.. Как у капитана Блада или у адмирала Нельсона… Вернее, гораздо лучше, чем у них – в то время не было столь точных (как это в научной терминологии?.. А – прецизионных!..) технологий. Подзорная труба сама просилась в руки, и Мальчик просто не представлял, как можно ей отказать.

Он раскрыл черный продолговатый футляр, осторожно вынул прибор из бордового замшевого ложа и поднес к глазу…

Разумеется, первым делом взгляд его устремился к сверкающему шпилю Гостиницы, который, непонятно почему, всегда привлекал его. И маме это, тоже непонятно отчего, не нравилось: «Ну, сколько же можно?! – возмущалась она. – Ты с пеленок не можешь оторвать от нее взгляда!..»

Руки с удовольствием ощущали приятную тяжесть хорошо сделанной вещи, а левый глаз прильнул к окуляру, заставив правый непроизвольно сощуриться.

Сначала он не понял, что произошло, и принялся регулировать подзорную трубу в поисках фокуса. Но туман не рассеивался. Казалось, будто он смотрит на клубящееся белое облако. Тогда Мальчик посмотрел в другом направлении – отличная четкая перспектива: крыши, поросшие грибами параболических антенн, кроны деревьев… Он снова направил трубу на Гостиницу, удостоверившись невооруженным глазом, что стена ее производит впечатление абсолютно гладкой, твердой поверхности.

Облако по-прежнему клубилось перед его удивленным взором прямо здесь, вокруг, отчего пропадала пространственная ориентировка и начинала кружиться голова.

Что-то явно происходило. Только вопрос – с ним или с Гостиницей?..

Вдруг в глаз его попал солнечный зайчик, и взгляд автоматически отреагировал, устремившись на поиски источника столь яркого сигнала.

Зайчик заскочил на его тридцатиэтажную верхотуру со двора. Мальчик глянул вниз, но ничего толком не рассмотрел. Вроде бы небольшая группка детей столпилась вокруг чего-то.

Он никогда не бывал во дворе – времени не хватало: лицей, музыка, танцы, гимнастика, теннис, супербой, языки, софиология… И вот сегодня, когда он в кои-то веки остался один (мама в мэрии, у нее выходных не бывает, а бабушка отправилась по делам благотворительности) и предполагалось, что, разобравшись с подарками, он займется незатухающим процессом самосовершенствования, солнечный зайчик, будто перст судьбы, привлек его внимание ко двору.

Точнее, это был не двор того дома, где он жил, ибо из окна его верхнего этажа невозможно было рассмотреть подножия этого архитектурного исполина. Дело происходило в междворье на ничейной территории между домами.

Мальчик поднес к глазу подзорную трубу и направил ее на группку, устроившуюся на площадке, окаймленной густыми высокими кустами, отчего ее с улицы, скорей всего, не было видно. Но ему сверху были отлично видны затылки и спины, образовавшие небольшую полусферу над чем-то. Мальчик не смог разобрать сразу, что привлекло их внимание, и принялся фокусировать подзорную трубу.

И вдруг кровь бросилась ему в лицо! Он разглядел!.. Это была тушка (или тело?) кота, распятая на какой-то небольшой крестовине! Над котом склонилось пятеро пацанов и одна девчонка примерно его возраста и все явно из «демиков» (так элита ласкательно именовала «демос», который не долго думая, прозвал ее «эликами»). Один из пацанов, постарше и покрупнее остальных, держал в руках лупу (она-то и послала солнечный зайчик) и фокусировал солнечные лучи на животе несчастной твари.

Кот был жив! Потому что тело его конвульсивно дергалось, пытаясь сорваться с распятия, но тщетно. Морду кота чем-то перевязали так, что пасть его была стиснута накрепко.

И тут в подзорную трубу попал кошачий глаз! Он смотрел прямо на Мальчика!.. Нет, он не смотрел, а впивался в него горящим угольком боли, страха, непонимания и мольбы о спасении. Где-то на окраине сознания мелькнуло молнией, будто когда-то и где-то он, похоже, видел такой взгляд. Но некогда было вспоминать, хотя невольное воспоминание и сопровождалось необъяснимым чувством вины.

В Мальчике словно взорвалось что-то, и взрывная волна вынесла его из квартиры к скоростному лифту, который тащился вниз невыносимо медленно. Так, что Мальчик подталкивал его, ногами упираясь в пол.

Наконец, створки лифта распахнулись и взрывная волна вышвырнула Мальчика в холл. Фотоэлементы, отреагировав на знакомое лицо, распахнули перед ним выходные двери, и он оказался на улице, растерянно озираясь, ибо обнаружил, что не может сориентироваться. Вид отсюда был совсем не похож на вид сверху. Тогда он прикрыл глаза и мысленно представил план местности. Опознал соседние дома, и метрах в ста от своего узнал кусты, за которыми ничего не было видно.

Мальчик помчался к кустам. Он помнил, что прохода внутрь сверху видно не было. Поэтому, не мудрствуя, он с разбегу, не касаясь руками, перемахнул через кусты кувырком вперед и приземлился на ноги.

На него тут же оторопело уставились несколько пар глаз.

– Ах ты, трах ты, дурь из шахты!.. Элик пришарашился! – нашелся кто-то.

– Отпустите сейчас же кота! – закричал Мальчик и автоматически добавил: – Пожалуйста!

Это вызвало прямо-таки гомерический взрыв хохота его оппонентов. Совершенно искренне не понимая, что их так развеселило, Мальчик решительно направился к распятию. Смех мгновенно прекратился, и перед ним возникли четверо пацанов. Их худые бледные лица выражали недвусмысленную решимость остановить чересчур наглого пришельца.