Испытание воли - Чарлз Тодд

«А что ты скажешь своему славному сержанту обо мне? — проворчал Хэмиш. — Признаешься или нет? Я-то никуда от тебя не уйду, меня ты не вычеркнешь из своей жизни, как свою несчастную Джин! Я твоя совесть, приятель, и не пройдет много времени, прежде чем твой славный молодой сержант поймет, кто ты есть на самом деле!»

Ратлидж вскочил с кресла. Ну и ладно, он будет действовать один. Но главное — действовать!

Выйдя из гостиницы, он увидел Лоренса Ройстона. Ройстон кивнул и собрался уже пройти мимо, как Ратлидж спросил:

— Вы поговорили с викарием?

Ройстон остановился:

— Ну да, мы с ним поговорили. Вот ведь дурень! Но, к сожалению, он прав. Чарлзу наверняка хотелось бы, чтобы поминки устроили в «Мальвах». Я сказал ему, что всю подготовку беру на себя и позабочусь, чтобы все было пристойно. Незачем ему беспокоить Леттис… то есть мисс Вуд.

— Скажите, Салли Давенант действительно работала медсестрой во время войны в госпитале?

— Да, работала. В доме своей подруги в Глостершире. Чарлз один или два раза сталкивался с ней там, когда навещал своих штабных офицеров. Он очень ее хвалил, говорил, что она очень способная.

— Как по-вашему, почему она пошла работать медсестрой?

— Если честно, она советовалась со мной насчет этого, прежде чем написала миссис Карлайл, — ответил Ройстон. — Я предупреждал ее, что работа тяжелая и она вряд ли справится. Ну, мне тогда казалось, что, скорее всего, так и будет и что лучше заранее ее подготовить. Она ответила, что не создана для того, чтобы управлять хозяйством, как Кэтрин Тэррант. И еще сказала: она скорее умрет, чем будет скатывать бинты или сервировать чай для военных поездов, которые отправляются из Лондона. Такие занятия она называла «дамской ерундой». Зато она не сомневалась, что пригодится в госпитале, где выхаживают раненых. И еще она тревожилась за своего кузена. У летчиков, всем известно, жизнь короткая; по всему, Уилтона должны были убить в первый год войны — год-полтора, не больше. Наверное, она думала, что если займется делом, то не так тяжело воспримет известие… когда ей сообщат…

Мимо с криками пронеслись двое мальчишек. Они гнались за собакой, которая тащила в пасти кость размером почти со свою голову. Женщина с другой стороны улицы крикнула:

— Джимми! Только попробуй взять эту тварь в дом!

Ройстон проводил мальчишек взглядом.

— Отец погиб на Сомме. Растут, как сорняки… Так о чем я говорил? А, о миссис Давенант. Меня в армию не взяли, — тихо продолжал он. — У меня всего одна почка, как я уже вам говорил. Такие, как я, армии не нужны — наверное, это и к лучшему. Хотя и тяжело оставаться в тылу, когда другие на фронте, даже женщины. Чарлз сказал, что я исполняю свой долг, управляя «Мальвами» и поместьем Давенантов.

— Вы, значит, управляли и владениями миссис Давенант?

— Да, ее управляющий уехал перед Рождеством 1914 года. Ему ужасно хотелось драться, ужасно хотелось успеть до того, как вся заваруха закончится… Назад он так и не вернулся. А прежний управляющий был уже слишком стар и не мог работать. Вот я и взялся присмотреть за землей соседей, а старик иногда подменял меня.

— Вы хорошо знали Хьюго Давенанта?

Ройстон кивнул:

— Достаточно хорошо. Хью Давенант испортил жизнь своей жене. Он был бездушным эгоистом; такие идут по жизни, оставляя за собой только горе, но ничего не желают замечать.

— Она когда-нибудь была влюблена в своего кузена?

Ройстон нахмурился:

— Я и сам часто об этом думал… Что, наверное, вполне естественно. Но догадки так и остались догадками. Она очень тепло к нему относится.

— Чем собирался заняться Уилтон после женитьбы на Леттис? Он хотел поселиться здесь, в «Мальвах»?

— Нет, у него есть свой дом в Сомерсете — я там был. Красивый дом, большое поместье, много земли.

— Как-то не представляю, чтобы капитан мирно выращивал салат и пшеницу.

Усмехнувшись, Ройстон ответил:

— Его отец был архитектором, родня по линии матери — банкиры в Сити. Даже если капитан никогда не поднимется больше в небо, вряд ли он согласится выращивать салат! Когда капитан приезжал погостить в Уорикшир, он останавливался в «Мальвах», а не у кузины…

Ратлидж посторонился, пропуская женщину с коляской. Та наградила Ройстона приветливой улыбкой и пошла дальше, в последний миг покосившись на Ратлиджа.

Ройстон дождался, пока женщина отойдет подальше.

— Значит, у вас пока никаких успехов? — Он покачал головой. — Я все время думаю об убийстве… нельзя же застрелить человека в упор и исчезнуть без следа. Разве что убийца уехал из Уорикшира. Но, если он еще здесь, ничто в его поведении не изменилось, ничто не выдает его. Инспектор, человек совершил ужасное, кровавое преступление. И как будто совсем не изменился. Убийство не порадовало и не разозлило его. Почему-то именно это мне кажется самым страшным. А вам? Кто-то способен убить — и не нести на себе следа убийства!

Глава 14

Глядя вслед Лоренсу Ройстону, который шел по оживленной улице, Ратлидж вспомнил, что ему предстоит сделать. Он зашагал за женщиной с коляской. Остановившись у перекрестка, откуда можно было попасть на рынок, посмотрел налево, направо. По улице проехали двое мальчишек на велосипедах; они ухмылялись, стараясь привлечь его внимание, но он сделал вид, что не замечает их.

Утром в понедельник, когда застрелили Харриса, Мейверс громогласно разглагольствовал перед всеми, кто шел на рынок. В том ручались и сам Мейверс, и многочисленные свидетели.

Салли Давенант, впрочем, предположила: возможно, Мейверс исчезал на короткое время, хотя его отсутствия никто не заметил.

Ратлидж принялся рассуждать. Загвоздка в ружье. Если Мейверс сначала сходил домой за дробовиком, а потом отправился на луг, подкараулил там Харриса, убил его, отнес ружье домой и вернулся в Аппер-Стритем, ему на все понадобилось часа полтора, а возможно, даже и два.

Слишком долго. Его отсутствие наверняка кто-нибудь заметил бы.

А допустим, Мейверс заранее прихватил дробовик с собой и оставил его где-нибудь в укромном месте на полпути между городком и лугом? Выступал перед местными жителями, незаметно скрылся, а после убийства снова спрятал ружье и вернулся на перекресток… Тогда на все ушел бы примерно час. Успел бы он за такой срок сделать свое черное дело? Это риск, преднамеренный риск. Ратлидж сомневался в том, что Мейверс на такое способен. С другой стороны, Мейверс больше всего на свете любит испортить настроение тем, кто лучше его…

Не переставая думать о Мейверсе и о том, как ему удалось бы незаметно скрыться, Ратлидж рассеянно кивнул женщине, которую чуть раньше видел вместе с Салли Давенант, и, вдруг опомнившись, бросился ее догонять. Женщина переходила улицу, направляясь к лавке зеленщика. Ратлидж тронул ее за плечо. Когда она обернулась, он представился и спросил:

— Простите, вы были в Аппер-Стритеме утром в прошлый понедельник? Вы, случайно, не слышали, как на этом перекрестке выступал человек по фамилии Мейверс?

Симпатичная, хорошо одетая женщина несла в руке корзинку, почти доверху заполненную пакетами. Услышав вопрос Ратлиджа, она поморщилась:

— Его трудно не услышать! А жаль…

— Вы можете сказать, стоял ли он здесь, на перекрестке?

— Да, по-моему, стоял.

— Он стоял на одном месте непрерывно или куда-нибудь отходил?

Женщина задумалась, а затем окликнула свою знакомую, только что вышедшую из скобяной лавки:

— Элинор, милочка…

Элинор на вид можно было дать пятьдесят с чем-то; ее короткие волосы были стального цвета, на лице застыло крайне уверенное выражение. Решительной походкой она направилась к ним.

— Элинор, это инспектор Ратлидж из Лондона, — сказала женщина. — Инспектор, это Элинор Мобли. Возможно, она поможет вам больше меня… ведь я была здесь только ранним утром.

Ратлидж вспомнил, что слышал фамилию Мобли от Форреста; в списке свидетелей она числилась одной из первых. Он повторил свои вопросы. Слушая его, миссис Мобли мерила его пытливым взглядом.

— Да-да, Мейверс стоял здесь, на перекрестке, с самого раннего утра. По крайней мере, часть времени. Потом перешел вон туда, к магазинам и гостинице. Позже я видела его у поворота к церкви. Но он вернулся на перекресток — обычно он возвращается. — Миссис Мобли неодобрительно улыбнулась. — Я как раз собирала пожертвования для летнего церковного праздника. Я состою в церковном комитете… Вы, наверное, знаете, как бывает: все только обещают что-нибудь пожертвовать для благотворительной распродажи, но на этом успокаиваться нельзя — необходимо все время напоминать. Не скажу, что приставать к людям — мое любимое занятие, но в этом году меня выбрали в организационный комитет, а по базарным дням сюда в центр стекаются почти все, вот я и отлавливаю их. Мне пришлось не меньше дюжины раз пройти всю улицу вдоль и поперек.