Тринадцатый апостол - Сашко Орешко

Да на кой вы мне сдалися? Мине за кондухтора не доплачивають! Предъявляем билеты!

– Серёженька, это вам. – Эммануил Спиридонович, подобострастно улыбнувшись, всунул в руку водителя бутылку водки в полиэтиленовом пакете с палкой колбасы, когда подошла его очередь. – И вот четыре билета до Синюхино.

– Ого, – водитель растянул свой рот до ушей, принимая подарок. – Ба! Да ведь это же вы, Эммануил Спиридоныч! А я вас узнал!

– Нам бы в салон проходить нежелательно, а присесть бы вот тут возле вас справа на этом постаменте у окошка, чтобы спокойно выйти на синюхинском повороте. Не возражаете? Конечно это против правил перевозки пассажиров, но со мной товарищи из московской филармонии имени Менделеева и международного археологического института имени Патриса Лумумбы…Вот они, знакомьтесь.

– Да седайте тама с товарищами, Эммануил Спиридоныч! Рогожкой вас накрою и в гробу я видал усе правила!

– Серёжа, а куды ты тех-то охламонов сажаешь? – возмутилась какая-то особо привередливая бабуля. – Прямо на окошко! Рази таки можно?

– Чего-о-о?! Это хто тама выступаеть? Это ты, Матвеевна? А иде твой билет?

– Вот ын. Гляди.

– А сертификат твой иде?

– Какой сертификат?

– От коронного вирусу прививку делала?

– Да на кой она мине?

– А вот сейчас как возверну табе на платформу без прививки и сиди там до утра, жди мой первый рейс или в полицию позвоню и будешь тама у них в «обезьяннике» 15 суток доказывать «на кой она табе». Ты чего не слыхала, что губернаторы могут сами вводить законы по коронному вирусу? Вон на Чукотке теперь без прививки даже на трамвай не посодють. Слыхала?

– Дык разве на Чукотке есть трамваи?

– Откудова я знаю, что тама есть? По интернету передали, что у них тама на трамвай без прививки не сажають и всё! Жалуйси куды хошь или пешком ходи по морозу в 90 градусов! А ну, покажь свой сертификат!

– Да ладны. Пускай сидять там-то. Мине-то что?

– Проходи шустрее, Матвеевна. Кто ишо без сертификата? Предъявляем! Наливаем…

Глава 15

Звонок с того света

Со времени той битвы с вампиром прошло уже несколько дней, но боль от невозвратимой потери не утихала. Очередным серым утром Андрей, проснувшись, безмолвно лежал на кровати, снова вспоминая события той ночи отмщения. После того как чёрный кровосос погиб, посерел и превратился в какого-то уж очень тощего человека без длинных зубов и когтей совершенно непохожего на вампира, Андрей обвязал его верёвками, притащил к берегу, закинул в лодку, проплыл по болотной протоке домик Руламы, свернул на глубокую середину, привязал к трупу вампира камни и сбросил его на дно. Он отомстил за Руламу, но легче ему от этого не стало. Казалось, что вместе с ней от него ушёл на дно болотной протоки весь смысл жизни и ковыляния на его почти одной ноге.

Но гибель Кати Кошкиной снова пригнула его к земле, ударив под дых. Какая-то сволочь кружит вокруг него, убивая всех кто ему до́рог. Найти эту главную гниду, сидящую в тени и натравливающую на него своих вампиров с вурдалаками и – раздавить её, растоптать, растереть в порошок! Хоть бы новый домовой пришёл к нему во сне. Он бы из него всю душу вытянул и на руку намотал, лишь бы тот «раскололся» и поведал Андрею всё, что слышал про это сатанинское убийство на кладбище. Сегодня он позвонил одной из монашек (душевной церковной подруге матери Кати) и узнал, что тело убитой отдадут лишь послезавтра в обед, а возможно, и намного позже, так как «работы у них много и нет им интересу без очереди с Катериной разбираться» и неизвестно когда он может позвонить и подъехать в судмедэкспертизу, чтобы помочь погрузить её тело в церковный похоронный автобус. «Даже мёртвую поставили в очередь!» Сжав кулаки, он со злостью забарабанил ими по стене, но тут же прекратил, услышав шорох тапочек и звон посуды. Это напуганная бабушка спешила к Андрюшеньке с чаем и успокоительным.

Посидев и поохав рядом с ним, бабушка ушла, шепча себе под нос про врача и дачу на которую «надо бы съездить, а всё вот караулю его. Ох ты, Господи, помилуй, спаси и сохрани…»

Он пребывал в сладкой полудрёме, когда какой-то настойчивый тихий, но неумолкающий звук заставил его открыть глаза и осмотреться в поисках нарушителя спокойствия. Им оказался его родной старый клавишный телефон. Не вставая, он протянул к нему руку и нащупал лист бумаги. Это была записка от бабушки : «Ушла в магазин и в аптеку. Тёплый суп на плите, колбаса под салфеткой. Я быстро. Никуда не выходи».

– Ясно, – он отбросил записку. – Да где же этот чёртов телефон?

Наконец он нашёл его и пытаясь разлепить сонные веки, взглянул на имя звонящего. Рулама! Она же так и не продиктовала ему свой номер! Откуда она в его «контактах»? Нажав на зелёную кнопку, он включил динамик громкой связи:

– Рулама? Ты?

– Рулама я. Надо встреча.

– Ты хочешь встретиться? Это точно ты? Рулама?

– Рулама. – ответил на том конце похожий на её женский голос. – Надо прийти.

– Голос у тебя как-то изменился. Это точно ты?

– Рулама я.

– Тогда скажи, кто я: Андрей или Белкин?

– Сом. Ты мой сом…

После этой фразы его словно пронзило ударом тока. Он вскочил с кровати, подбежал к окну, раскрыл штору, чтобы лучше видеть экран телефона и яснее слышать этот голос. Тогда в тот день, когда он увидел её во второй раз, разведывая русло болотной протоки, она подплыла к нему, положила руки на борт лодки и внимательно посмотрела в его глаза.

« Сом? Ты..мой..сом? » – сказала она тогда, а потом, изобразив длинные усы и надув щёки, задорно захохотав, резко оттолкнулась от борта и рванула вперёд.

Да, да, да! Тысячу раз «да», что это было именно так! Значит она жива? Но кого же тогда похоронили? Другую русалку очень похожую на неё?

– Ты слышать меня? – спросил она на том конце своего телефона.

– Да, да, Рулама, я тебя слышу! Я – твой сом! Куда и когда мне приплыть?

На всякий случай на встречу с «Руламой» он взял свою двустволку, укутанную в мешок, последний третий серебрянный патрон, последний разрывной и два обычных.

– Поймают меня когда-нибудь с этим арсеналом на улице. Совсем я обнаглел как киллер какой-то. – сказал он самому себе в зеркало и закрыл за собой дверь, приписав в конце бабушкиной записки «Я с ребятами на футбольном стадионе. Буду через час». Этот их дворовый стадион находился на другой окраине города и бывал он