Память Крови - Валерий Горбань

— Есть, товарищ..! А, кстати, какое у вас звание?

— Слушай, тебя любопытство и твой длинный язык уже в одну историю занесли. И что-то урок не впрок… Игорь, проводи его через черный ход, да повнимательней там.

— Ну что думаем? — Жорка сердито тарабанил пальцами по столу.

— Завтра видно будет, — отозвался Сашка.

— Видно будет, видно будет, видно будет… — задумчиво, нараспев протянул Гопа и, будто что-то решив для себя, бахнул ладошкой по столу. Как муху прихлопнул. — Ладно, утро вечера мудренее.

Новую встречу хитромудрые преступники назначили в городском парке, в десять утра. В это время там практически никого не бывает. И как «шестерка» собиралась укрыть своих сотрудников среди редких лиственниц и чахлых кустов ольхи, один Бог ведает. Но собиралась.

Генка прогуливался по аллее парка рядом с памятником Ленину. Магадан, отстроенный при советской власти, миновала эпидемия сноса памятников и «обратного» переименования улиц. Немногочисленные северные демократы вяло подискутировали на тему: «Кем был знаменитый начальник Дальстроя Берзин: убийцей или жертвой?», немного помитинговали у городского театра, а потом занялись каждый своим делом. Штучные наивные бессеребренники — философскими размышлениями над ходом реформ, а их более многочисленные и рациональные соратники — дележкой и судорожным растаскиванием жирного пирога, вырванного из горла предшественников. Политическое затишье было ознаменовано медленным разрушением недостроенного двадцатиэтажного здания «Дома Советов» в центре города и следами птичьего помета на беспризорных памятниках.

Но не судьба социально-экономических реформ и не проблемы утилизации коммунистического наследия занимали сейчас Генку. А простой и в то же время очень сложный вопрос:

— Где?

Он видел практически весь состав малочисленной, но энергичной «шестерки» на инструктажах. Он узнавал оперов ОРБ в случайных прохожих и веселых гуляках на первой и второй операции. Он с интересом увидел новые лица комитетчиков на встрече перед третьей, сегодняшней расстановкой. Но сейчас, сколько хватало глаз — не было никого.

— Да что они, в землю зарылись? — с досадливым любопытством пробормотал «подзащитный».

Нет, в мерзлую магаданскую землю, которая и летом-то оттаивает, в лучшем случае, сантиметров на пятьдесят, никого «шестерка» не закапывала. И спутники над бескрайним морем колымской тайги пролетали без милицейских экипажей.

Правда, два опера ОРБ сидели с биноклями на «высотных» пятиэтажных зданиях напротив входа в парк. И технари грустно слушали через старые наушники невнятное бормотание клиента. И даже группа захвата честно отбывала номер, разделившись на два уазика.

Но те, кто больше всего интересовал Генку, в натянутых до бровей лыжных шапочках и тонких кожаных перчатках стояли в его квартире на улице Гагарина. В руках у них были копии ключей от генкиной берлоги, а у ног лежал его раскрытый чемодан.

— Нравится?

— Да, такого наглеца я еще не видел.

Приглушенные голоса Гопы и Ковалева не могли достичь ушей Генки. Тихие эти голоса не вышли даже за двери квартиры, в которую самым обыкновенным воровским образом забрались два опера. И звучали они довольно невыразительно, без всяких интонаций. А интонации могли бы быть очень богатыми.

Потому, что на дне чемодана лежали: обрез двустволки двенадцатого калибра с пулевыми патронами, резиновые перчатки, набор ключей и фомка.

А у стены стояла пачка лобовых стекол, судя по всему, недавно покинувших свои родные гнезда на кузовах «Жигулей» и «Нив». Валялись зеркала, магнитофоны и прочие незатейливые сувениры, которыми зазевавшиеся автолюбители радуют сердца автомобильных ворюг.

— Значит, прежде чем начать работать по крупному, малыш решил с нами познакомиться?

— Молодец, в фантазии не откажешь. Ему детективы надо писать.

— Ладно, здесь нам больше делать нечего. Теперь пойдут наши шуточки.

Гопа тяжело вздохнул и предложил:

— Давай в нарды?

— Да ну, разве это игра, когда твой успех наполовину зависит от глупых костяшек? — Генка снисходительно улыбнулся, по новой расставляя шахматные фигуры, — Ну что, есть в славном шестом отделе хоть один, кто может со мной потягаться?

— Да хорош хвастаться, — вмешался в разговор возившийся с протоколами, но державший ушки на макушке Пресса, — Не такой уж ты и крутой. Просто у нас любителей этого дела нет. И без того головоломок хватает. А будешь выделываться, мы Олега Ивановича из следственного отдела попросим тебя поучить. Будешь разгромлен нещадно и всухую.

— Ну это мы еще посмотрим. Я ведь и в жизни и в шахматах на четыре хода вперед думаю.

— Насчет шахмат спорить не буду. А в жизни… тогда выходит, что Жора минимум на шесть ходов считает?

Генка попытался быстро сострить в ответ. Но не получилось. Уж больно точно попал в цель намек Прессы. Это сейчас разговор протекал так мило, по домашнему. А только позавчера торжествующий Гопа, с веселой злостью приговаривая:» На каждую хитрую задницу есть…винтом!», за шиворот втащил в отдел своего съежившегося и растерянного «дружка». Взяли Генку прямо на улице, с поличным: со стеклом от чужой машины под мышкой и со скрученными подфарниками в карманах. А через пару часов, после обыска, заняли свое место в комнате для вещественных доказательств ворованные вещи из его квартиры, и уехали на экспертизу в ЭКО обрез с патронами, фомка и другие генкины «инструменты».

— Ладно. Тут я не додумал. Но одна проигранная партия весь матч не заканчивает.

— Так ты еще хочешь поиграться? Непохоже что-то.

Действительно, о каких игрушках могла идти речь, если, в шоке от провала своей хитрой комбинации и стремительного задержания, Генка, без всяких попыток упираться, выдал полные расклады по всем своим кражонкам, рассказал, как задумал и с помощью своего приятеля поставил спектакль с «вымогательством». И даже выразил готовность активно поучаствовать в проверке показаний.

Собственно, весь этот разговор и происходил, пока опера и задержанный ждали появления следователя.

«Бабушка» Наталья Александровна давно уже отошла от живой работы с клиентурой милиции и потихоньку возилась в контрольно-методическом отделении, анализируя дела, подготавливая указания, корпя над многочисленными отчетами. Что еще делать за полгода до пенсии, куда рваться? Но вчера начальник отдела попросил ее помочь «шестерке», пока генкино дело не передадут следователю Грачеву, который со дня на день должен вернуться из командировки.

— Да что там расследовать? Это что, уровень для УВД области? Отдать в город, пусть работают!

— Нет, тут дело чести. Этот клоун что вытворил…

— После беседы с начальником Наталья Александровна, все еще поварчивая, но уже гораздо более доброжелательно, спустилась к Гопе в кабинет.

— Ну где тут ваш мудрец? Как не стыдно, молодой человек. Такой юный, а уже такой…, тут она не нашла подходящего слова и только укоризненно покачала головой. — Жора, завтра с утра я его допрошу повторно, по деталям. Найдите понятых и подготовьте все к выезду. И проведем все это энергично, чтобы не затягивать до темноты.

Ну вот, и собралась вся команда.

Пока шли протокольные процедуры, Пресса скучал, позевывая и прижимая к груди укутанную видеокамеру. В отделе он уже не новичок, есть у него и свои красивые раскрытия, и на руках — куча различных текущих материалов. Но, как только дело касается документирования и видеосъемки, от братьев-оперов не отобьешься. В ход идут любые приемы, начиная с мелкого подхалимажа и заканчивая мощным давлением на совесть и сознательность:

— А я — то так уговаривал Шефа, чтоб тебя взяли к нам, а ты товарищу в такой ерунде помочь не хочешь!..

«Ну ладно, сам себе не жалуйся. Поддался Жорке? Вот и снимай молча. А свои дела будешь после работы крутить, по остаточному принципу, в наказание за мягкотелость. Хотя, попробуй против него устоять. Возьмет не мытьем, так катаньем…»

— Игорь, начинаем видеозапись.

«Ну, наконец-то!»

Генка вел группу по местам, где еще недавно, воровато оглядываясь и подхихикивая в душе над легковерными операми, он курочил кузова и «торпеды» чужих машин, снимая с них все, что мог унести.

— Вот здесь я с белых «Жигулей» снял два подфарника и лобовое стекло…так, да?

— Ага-ага, — рассеянно поддакивала Наталья Александровна, уставшая от долгого и подробного предварительного допроса.

— А вот тут стоял зеленый «Москвич«…ой, забыл…четыреста восьмой, да?

— Ага-ага…

«Ну ты смотри, что он делает! Во, нахал!» — то ли восхитился, то ли возмутился про себя Пресса и, громко продиктовав в микрофон камеры, — Запись приостанавливается по техническим причинам! — выключил ее.