Время твари. Том 2 - Роман Злотников

Оказалось, что пространство внутри купола — это только площадка для винтом закручивающейся лестницы, ведущей куда-то вниз. Наран начал спускаться по ступенькам и очень скоро обнаружил, что и ступеньки вылиты из чистого золота!

«Два замка куплю! — гукнуло в его голове. — Или три!.. Карету с десятком скакунов… Золотую цепь с камушками до пуза… А еще говорят, что гномьи колодцы приносят беду… Враки все! Враки!»

Лестница уводила все ниже и ниже. Факельное пламя плясало, освещая стены, выложенные золотыми пластинами, которые были сплошь покрыты причудливыми резными рисунками. Вот выхватил огненный свет изображение голого человека, распиливаемого страшной зубастой пилой надвое… Вот углядел Наран рисунок, на котором с человека кривыми ножами срезали кожу, будто с картофелины кожуру… Наткнувшись на картинку, показывающую какого-то бедолагу, удавленного собственными кишками, выпущенными из распоротого брюха, Наран решил на стены больше не смотреть, а смотреть под ноги.

И очень правильно сделал, потому что сразу же едва не споткнулся о скрюченное тело, обернутое белой тканью.

С испуганным вскриком Наран отпрянул.

Некоторое время он стоял, слушая гулкие и частые удары своего сердца, потом облизнул мгновенно высохшие, как осенний лист, губы и склонился над трупом, подсвечивая себе факелом. Дрожащей рукой откинул плотную белую ткань…

Кожа мертвого была черного цвета.

Совсем черного, не какого-нибудь темно-смуглого оттенка, а непроглядного черного — словно мертвеца покрасили особенной какой-то краской, навсегда въевшейся в плоть. Не дыша, Наран стянул ткань с головы мертвеца и повернул голову лицом вверх. Глаза мертвого были открыты, и глаза эти были тоже черны. Оскаленный застывший рот обнажал черные крепкие зубы.

Наран снова вскрикнул и укусил себя за палец, чтобы заглушить взметнувшийся в груди тошнотворный ужас.

Как же он раньше не догадался!

Золото… золотой храм… Чернолицые! Дети Ибаса!..

Кто же не знает о чернолицых, об этом клане беспощадных убийц, убивающих за деньги, но все золото, полученное за пролитую кровь, тративших не на свои потребности (потому как никаких потребностей у Детей Ибаса быть не может), а на создание храмов, посвященных своему Отцу! И Наран знал. Он даже слышал, что в последнее время чернолицые много чаще стали появляться среди людей, и даже самолично видел — неделю примерно назад, как через голую степь, не разбирая дороги, прошли, будто привидения, трое Детей Ибаса, с ног до головы завернутые в традиционные свои белые накидки. В этом облачении, и ни в каком другом, чернолицые испокон веков являли себя людям.

Несколько мгновений Наран колебался. Ему очень хотелось рвануть вверх по лестнице и бежать домой без оглядки. Но мысль о том, что именно ему вдруг открылся храм Ибаса, ни в один из которых никогда не ступала нога обыкновенного человека, заставила его остаться на месте.

О храмах, посвященных Великому Чернолицему, ходило много легенд. И много было бесстрашных охотников, пытавшихся добраться до несметных сокровищ Детей Ибаса, но никто так ничего и не находил. Рассказывали, что строят чернолицые свои храмы в заговоренных местах, куда нет хода смертным, что сам Блуждающий Бог охраняет входы в эти храмы… Никогда не приходило в голову Нарану, что именно ему удастся стать первым человеком, ступившим в храм Ибаса. А раз так — дурак он последний будет, если отступит!

Немного опомнившись, Наран вознес молитву Нэле Милостивой, потом Вайару Светоносному, потом Лукавому Гарнаку, а потом спохватился… Что же он делает! А ежели Ибас услышит, как он в его сокровенных чертогах молится богам, в незапамятные времена прогнавшим его, Великого Чернолицего, с небес и не пустившим в Темный мир, обиталище демонов?!

Несколько ударов сердца Наран трепетал, ожидая, что из подземной темноты выползет первородная Тьма и пожрет его душу… Но ничего не произошло, и Наран мало-помалу успокоился. Какое дело, в конце концов, Ибасу до него, жалкого смертного?

— Мне ведь немного надо… — просяще проскулил Наран в темноту. — Мне ведь… и одного замка хватит; Харан с ними, с двумя…

Он решил двигаться дальше, вниз, но перед этим осторожно перевернул тело чернолицего и распахнул белую накидку. Странно, но никаких ран на трупе не было видно. И белая ткань была чиста от пятен крови. Черная кожа не имела морщин, значит, не старость явилась причиной смерти этого существа. Отчего же он умер?

Впрочем, этот вопрос недолго занимал Нарана. Умер и умер. Мертвый — не живой. Мертвый не обидит.

Наран спускался вниз долго, очень долго. Пожалуй, если бы он взялся объяснить себе, почему полез в самое сердце Тьмы, а не занялся отдиранием золотой пластины с купола, — то ничего бы у него не получилось. Что-то влекло его туда. Что-то он подспудно предполагал там найти…

И нашел.

Ступени закончились глубоко под землей. Наран остановился посреди комнаты, небольшой, но с очень высоким потолком. Из золотых стен на пьянчугу слепо пялились чудовищные нечеловеческие морды, застывшие в золоте когтистые лапы и изогнутые щупальца тянулись к Нарану — словно когда-то полезли из этих стен невиданные существа, да так и завязли, вылезши только наполовину. Пламя потухающего уже факела отразилось в причудливых изгибах странных золотых изваяний — и вспыхнуло на них так ярко, что блеск его едва не ослепил Нарана.

Забулдыга шатнулся с порога на ступень лестницы, прикрывая глаза ладонью, и случайно вскинул взгляд к потолку. Выпуклое изображение громадного глаза с небывалым вертикальным зрачком увидел Наран. И в этом зрачке покоилась тьма. Необычная какая-то тьма; потому необычная, что сразу стало ясно Нарану: долгие века горел этот зрачок никогда не гаснущим неземным огнем, злым и жестоким, и вот только недавно потух. И потух навсегда. Тогда отчетливо понял Наран, что храм этот умер. И стал лишь подземной норой, набитой мертвым холодным золотом.

Наран шагнул вперед и запнулся обо что-то. Он посмотрел вниз… потом дальше перед собой. Так ярко сияло отраженное в золоте пламя, что он теперь только увидел: пол этой комнаты был усеян мертвыми телами чернолицых, закутанных в белые накидки. Собственно, никакого пола видно не было. Бездыханные тела, лежащие один на другом, полностью покрывали его.

Наран уселся на порог. Понимание того, что все это, весь этот храм теперь не принадлежит никому, даже дыхание чудовищного Ибаса уже не оживляет его, наполнило Нарана. Ошарашенный, он бродил взглядом туда-сюда, и помутневший его разум уже не пестрил радостными думами о грядущей беззаботной жизни. Множество сладостных образов слепились в один бесформенный ком, вытеснивший все мысли. И блаженная улыбка поплыла по раскрасневшемуся лицу Нарана.

Уже не слышал Наран, как застучали наверху торопливые шаги по ступенькам… И даже когда его крепко двинули древком копья по спине, швырнув на холодную кучу мертвецов, он не вполне очнулся от полуобморочной мути.

Откуда-то знакомое бородатое лицо замаячило перед ним.

— Гляди, парни! — загрохотало лицо. — Этот-то… вчерашний выродок, и впрямь не врал, что укромные места здешние знает!

— Двиньте ему по башке и поднимите наверх! — строго рыкнул другой голос. — Ишь, растопырился, как на свое! Все это золото его величеству принадлежит, и не след всяким грязносраким ублюдкам его лапать!

Нарана поволокли по ступенькам. На половине пути он осознал наконец, что происходит.

Никогда ни с кем не дрался безобидный деревенский пьяница Наран (кроме, конечно, своей законной супруги Виллы). А тут, заревев от ярости, вырвался из рук стражников, боднул одного головой в живот, а другому впился зубами в шею. Укушенный заорал и покатился вниз по лестнице. А получивший удар в живот не успел даже разогнуться, как Наран прыгнул ему на шею, шипя, точно бешеная кошка. Стражник с лязгом вытащил из ножен меч, но только бестолково закидывал его за спину, будто пытался почесать себе спину, пока Наран полосовал длинными обломанными ногтями ему лицо.

Привлеченные воплями, бежали и сверху, и снизу стражники. Наран уже повалил своего противника — выпавший из руки ратника меч загремел по ступенькам — и, свирепо рыча, стискивал ему обеими руками горло.

Первыми подоспели бежавшие сверху. Наран повернул к ним перекошенное свое лицо и зашипел. И лицо обезумевшего забулдыги показалось стражникам таким страшным, что Нарана не осмелились оторвать от его почти задохшейся жертвы. Его просто проткнули тремя копьями сразу. А когда он свалился с хрипящего стражника, истоптали сапогами.

Бывший архимаг Сферы Жизни, а ныне — когда все магические Сферы оказались упразднены — первый королевский советник Гархаллокс дремал в Тронном зале Дарбионского королевского дворца. Вернее, это со стороны могло показаться, что он дремлет.