Ты не виноват - Дженнифер Нивен

– Ты труп, Фрик.

Как бы мне ни хотелось выбить из него всю дурь, я, однако, этого не делаю. Потому что

1) он недостоин того, чтобы из-за него зарабатывать себе неприятности;

2) я хорошо помню выражение лица Вайолет на реке, когда она требовала, чтобы я отпустил его.

Поэтому я начинаю считать.

Один, два, три, четыре, пять…

Я удержусь. Я не врежу ему.

Я буду паинькой.

И в следующее мгновение он толкает меня прямо на шкафчик. Я не успеваю и рта раскрыть, как он бьет меня в глаз, а потом еще раз в нос. Я едва держусь на ногах и отчаянно продолжаю считать, но уже в обратном порядке, только чтобы не убить этого гада прямо здесь и сейчас.

Интересно, если я вот так буду считать, смогу ли я каким-то образом вернуться в прошлое, в начало учебного года, когда еще ходил в восьмой класс, до того, как стал чудаком, до того, как меня начали замечать, до того, как я начал раскрывать рот и меня стали называть Фриком, когда я не засыпал, и все казалось нормальным (если бы еще точно знать, что такое «нормально»!), когда на меня смотрели просто так, а не пялились, не для того, чтобы увидеть, что еще такого необыкновенного я могу учудить, а чтобы просто сказать мне: «Привет, парень, как дела, что нового?»

Интересно, если вести счет назад, смогу ли я действительно попасть в прошлое, чтобы забрать с собой Вайолет Марки и уже вместе с ней начать движение вперед? Таким образом у нас будет больше времени. Потому что я боюсь именно времени.

А еще себя.

Я боюсь самого себя.

– Какие-то проблемы? – В паре шагов от нас стоит Каппель и внимательно смотрит в нашу сторону. В его руке бейсбольная бита, и я представляю, как он рассказывает дома жене: «Новички не представляют собой проблемы. Проблемы возникают с бывалыми, когда они испытывают внезапные приливы энергии. Вот тогда берегись и готовься к обороне».

– Никаких проблем, – спокойно отвечаю я. – Все в порядке.

Насколько я знаю Каппеля (надеюсь все же, что я его знаю хорошо), он не станет докладывать о случившемся директору Уэртцу. Особенно в нашем случае, где замешана его звезда бейсбола. Я жду, когда он повесит всю вину на меня. Я готов услышать от него, что меня исключают из школы, возможно, временно, несмотря на то, что лицо разбито именно у меня. Но Каппи говорит буквально следующее:

– Если все в порядке, Финч, ты можешь идти.

Я вытираю кровь с лица и, улыбнувшись Роумеру, ухожу.

– Не торопись, Ромеро! Не так быстро! – рявкает Каппи. Теперь Роумеру предстоят немалые унижения, и осознание этого делает боль не такой уж и сильной.

Я останавливаюсь у своего шкафчика, чтобы забрать учебники, и замечаю на них нечто, очень похожее на камень с горы Хузир. Я беру его в руки, переворачиваю. Так и есть. На нем все та же надпись: «Твоя очередь».

– Что это? – интересуется подошедшая ко мне Бренда. Она забирает камень из моих рук и начинает разглядывать него. – «Твоя очередь». Что это означает? Какая еще очередь?

– Это очень тонкий прикол. Нечто личное. Только самые сексуальные и классные могут это понять.

Она бьет меня по руке.

– Значит, тебе этого не понять. Что у тебя с глазом?

– Твой парень постарался, Роумер.

Она морщится.

– Он мне никогда не нравился.

– Правда?

– Заткнись. Надеюсь, ты ему нос сломал.

– Я пытаюсь быть выше этого.

– Слабак. – Она идет рядом со мной и без умолку болтает: – Ты действительно влюбился в Вайолет Марки? Навсегда или это так, временное явление? Поиграть и забыть? А как же Сьюз Хейнс? Кажется, тебя к ней когда-то тянуло. А как же девчонки из кружка макраме? А целых три Брианы? А вдруг тебе прямо на голову с неба свалится Эмма Уотсон? Ты тогда хоть на нее соблазнишься или вежливо посоветуешь ей отвалить? А как ты думаешь, если я перекрашу волосы, скажем, в синий цвет или фиолетовый, мне пойдет? Как ты считаешь, мне не мешало бы немного похудеть? Только честно. Как ты думаешь, найдется такой парень, который полюбит меня и займется со мной сексом? Со мной такой, какая я есть на самом деле?

Я наобум отвечаю ей. «Правильно», «Вряд ли», «Конечно», «Даже и не знаю», но все это время я думаю о Вайолет Марки, взломщице замков.

Вайолет

3 февраля

Миссис Кресни, переплетя пальцы рук, широко улыбается мне.

– Как ты поживаешь, Вайолет?

– Хорошо, а вы как?

– Хорошо. Но давай поговорим о тебе. Я хочу узнать, как именно ты себя чувствуешь.

– Правда, хорошо. Лучше, чем раньше.

– Правда? – удивляется она.

– Да. Я даже снова начала писать. И кататься на машине.

– Как у тебя со сном?

– Отлично, как мне кажется.

– Кошмары не снятся?

– Нет.

– Ни разу не снились?

– Уже давно.

Впервые за долгое время я ей не вру.

На уроке русской литературы миссис Махоун дает нам задание написать сочинение на пять страниц о произведении Тургенева «Отцы и дети». Она смотрит на меня, но я не говорю ей ни об исключительных обстоятельствах, ни о том, что я, как всегда, не готова. Я переписываю с доски все то, что она просит нас записать, как это делают остальные ученики. После урока ко мне подходит Райан и просит:

– Можно с тобой поговорить?

Миссис Махоун смотрит, как я прохожу мимо нее. Я машу ей рукой и обращаюсь к Райану:

– Так в чем дело?

Мы выходим в коридор и тут же оказываемся в водовороте людей. Райан хватает меня за руку, чтобы мы не потерялись. Боже! Но вот в толпе образовался проход, и он сразу же отпускает меня.

– Куда тебе дальше надо?

– На обед.

Мы идем в столовую вместе, и Райан говорит:

– Я просто хотел, чтобы ты знала: я позвал Сьюз на свидание. Я подумал, что было бы лучше, если бы ты узнала это от меня, а не когда об этом будет судачить уже вся школа.

– Отлично, – реагирую я. Мне хочется добавить несколько слов про Финча, но не знаю, что именно я должна сказать, поскольку и сама толком не понимаю: кем он мне является и является ли вообще. – Спасибо за информацию. Надеюсь, Сьюз оценит то, какой ты классный парень.

Он кивает, одаривает меня своей фирменной улыбкой с ямочкой на щеке и произносит:

– Не знаю, слышала ты уже или нет, но сегодня после физкультуры Роумер увязался за Финчем в раздевалку.

– Что значит увязался?!

– Не важно. Устроил ему там небольшую взбучку. Роумер же полный кретин.

– Что случилось? С ними-то что теперь будет? Их исключат из школы?

– Не думаю. Был урок Каппеля, а он не будет рисковать Роумером. Лишиться такого спортсмена! Ну, мне пора. – Он уходит, потом на полпути останавливается: – Финч даже не пытался защищаться. Просто стоял и принимал удары один за другим.

В столовой я прохожу мимо привычного столика, мимо Аманды и Роумера и всех остальных, кто уже успел устроиться рядом. Я слышу, как Роумер что-то рассказывает, но что именно, не могу разобрать.

Я перехожу в другую часть зала, за полупустой столик, и тут позади слышу, как меня кто-то окликнул. Я вижу Бренду Шенк-Кравиц. Она сидит за круглым столиком у окна вместе с тремя Брианами и темноволосой девушкой по имени Лара.

– Эй! – радуюсь я. – Вы не против, если я составлю вам компанию? – Я чувствую себя новенькой в этой школе, будто пытаюсь найти себе подружек и выяснить, к какой группе я отношусь.

Бренда убирает свой рюкзак, свитер и другие вещи, скидывая их на пол и освобождая мне местечко. Я ставлю на столик свой поднос и сажусь рядом с ней.

Лара такая миниатюрная девушка, как первоклассница, хотя мы с ней вместе учимся. Она рассказывает подругам, как буквально несколько минут назад она совершенно случайно проговорилась своему возлюбленному и призналась в своей страсти. Вместо того, чтобы сгореть со стыда и спрятаться под столом, она искренне смеется и продолжает обед.

Потом Брианы начинают обсуждать планы после окончания школы. Одна будет музыкантом, другая собирается учиться на копирайтера, а третья пока не определилась, потому что сильно привязана к своему бойфренду. Она говорит, что могла бы содержать небольшую кондитерскую или писать обозрения для газет, но в любом случае она будет получать удовольствие от всего, чем будет заниматься в дальнейшем, и уверена, что все у нее получится. Потом к нам присоединяется ее бойфренд Адам. Он устраивается рядом с ней, и они оба выглядят такими счастливыми, будто и в самом деле верят в то, что не расстанутся никогда в жизни.

Я ем и слушаю, потом Бренда наклоняется ко мне и шепчет на ухо:

– Гейб Ромеро – просто отрава какая-то.

Я поднимаю свою бутылку с минералкой, она – свою баночку с содовой. Мы чокаемся и выпиваем.

Вайолет

Уик-энд

Теперь наши путешествия становятся поводом для того, чтобы кататься по окрестностям и целоваться. Я повторяю себе, что на большее не готова, потому что для меня секс – это нечто грандиозное, хотя многие мои знакомые занимаются им с девятого класса. Но все дело в том, что мое тело испытывает какую-то странную и неудержимую тягу к Финчу, как будто оно не может насытиться его присутствием и требует чего-то большего. Я добавляю еще один раздел в «Зерно». Он называется «Сексуальная жизнь», и сама пишу несколько страниц в нашу тетрадь путешествий, которая постепенно превращается в мой личный дневник и экран, и просто то самое место, куда можно выкладывать все свежие мысли для будущего журнала.