Диалектика Переходного Периода Из Ниоткуда В Никуда - Виктор Пелевин

– Нельзя по телефону. Пожалуйста, приезжайте.

Степа посмотрел на свое отражение в зеркале и криво улыбнулся. Он уже много лет знал, что этот день будет непростым.

Когда машина выезжала со двора, он поглядел назад. Над заснеженными кустами была видна башня «тридцатьчетверки» и три птичьих силуэта. Одна сорока прохаживалась по стволу с порушенным заборчиком снега. Две других сидели на люке. Похоже, это были те самые птицы – просто взяли и перелетели.

«Десять тысяч ли за спиной, – подумал Степа. – А грабли все те ж…»

43

Beneficiary, то есть получатель, был обозначен так:

McGee International Inc.

29 Shirley Street,

P.O.Box CB-78575

Nassau, The Bahamas.

Закрыв глаза, Степа представил себе этого Мак Ги, которому так понравилось бухать на Багамах, что он решил открыть там свое темное дело. Сжав кулаки, Степа вообразил, как Мак Ги отхлебывает «Liqor 43» из хрустальной рюмки, пускает клуб сигарного дыма в потолок и чешет свой шотландский нос, размышляя, хорошо ли в последнее время работает его прачечная.

Счастье Мак Ги заключалось в том, что Степа был от него далеко. Рядом со Степой Мак Ги не просуществовал бы и двух секунд – Степа перегрыз бы ему горло, одновременно выдавив пальцами глаза.

Но Степа был по другую сторону океана, и Мак Ги мог расслабиться. За один оборот его прачечная отстирала тридцать пять миллионов долларов из далекой северной страны, смыв с них все почтовые штемпели и сделав безнадежной любую попытку отыскать их. Так, во всяком случае, все выглядело на первый взгляд.

Уезжая в Петербург, он оставил Мюс подписанную платежку, чтобы та сделала взнос по «Зюзе и Чубайке», когда Лебедкин скажет, сколько и куда. Мюс сделала удивительно простую вещь – не дожидаясь звонка Лебедкина, вписала в графу «сумма» восемь цифр в следующем порядке: 35,000,000. А отправились тридцать четыре лимона и лимон вот куда:

ENIKI BANK LTD

LIMASSOL INTERNATIONAL BUSINESS CENTER

P.O. Box 09871

5, Sherley Str., 8745 Limassol, Cyprus

SWIFT: HEBA CY 2NLIM

Account 420-86-8297433-03

– Эники-банк, – прошептал Степа, чувствуя, как по его щеке катится слеза, словно от горного ветра. – Эники-беники ели вареники, остались от козлика рожки да ножки…

Вот, значит, что происходило в Москве в те минуты, когда влажные пальцы Сракандаева вынимали из его рук красный лингам победы и вкладывали в них памятный подарок – бандану с грязными ушами. Можно было вообще-то ожидать. Оставалось только надеть эти уши и зареветь ослом. Но и это было бесполезно. Словосочетание SWIFT HEBA, похожее на название греческой трагедии в голливудском пересказе, не оставляло надежд ни на что.

С Эники-банком, конечно, можно было связаться. Не было толку. Степа знал, как делаются такие дела. Точно так же можно было не трясти мистера McGee, этого циррозного подонка в пробковом шлеме. Денег в его заблеванном бунгало уже не было, как не было их и на счете 420-86-8297433-03 (Степа понимал, что перед ним число «43», только развернутое: между первой четверкой и последней тройкой сидела вся компания, прямо как в фильме «Чужие», где из пасти инопланетной твари лезла другая, еще более мерзкая пасть).

Все, что удалось бы раскопать, – это номера безликих и уже опустевших счетов, отряды восставших цифр, вооруженных короткими мечами дефисов и овальными щитами нулей. Эти цифры накинутся на Степу, окружат его и перережут ему горло, в этом сомнений было мало. Отвечать будет он.

Обвинять было некого. Не за что было даже перестрелять из помпового ружья сотрудников бухгалтерии – с тех пор, как «Санбанк» стал карманным банком «Ойл Эве», операции с похожими суммами проходили часто, и там к этому привыкли. Степа вообще мог не увидеть платежки до понедельника.

Мюс оставила письмо. Оно было написано на одной из серо-коричневых перфорированных карточек, где она записывала частушки и прочий фольклор. Частушка за номером 209 (ну еще бы, цинично хмыкнул Степа) была, видимо, выхвачена Мюс из коробки наугад. Она была уже в переводе:

RE: festivity, celebrations, metalink#3

209

Come, Tatyana, in the dark.We will eat and we will fuck.[39]

Хотелось верить, что эта пастораль была не о нем лично – Мюс не могла знать. Зато написанное на обороте послание содержало много личного. Так много, что даже непонятно было, как все поместилось в эти аккуратные бисерные строчки:

Нет, ты не Пикачу!

Почему ты так тщательно скрывал от меня свою озабоченность числом 34? Не потому ли, что это номер злого покемона по имени Nidoking? Это его зазубренный хвост ты так нелепо изображаешь заведенными за спину руками? Жирная, лживая жопа.

Не сомневайся, я замечала все твои издевательства, направленные на то, чтобы оскорбить мою культурно-половую идентичность. Все твои ядовитые укусы сосчитаны. Когда, как бы между делом, ты называл лондонских панков личинками страховых агентов, или говорил, что «Aston-Martin» – пидорская машина, или предлагал тост за величайшего из хоббитов – Гарри Поттера, все это падало в копилку. Но я бы простила тебе все эти инвективы, если бы не та садистская расчетливость, с которой ты регулярно оскорблял меня, напоминая о нашем национальном унижении – газете «The Sun». Я терпела это только потому, что собиралась отплатить за все сразу. И вот эта минута настала. Все кончено. Говорить больше не о чем – the discourse has shifted to the extent where you have to fuck off and die.

Bye, parent abuser

Meowth[40]

ЗЫ. Ты даже представить себе не можешь, какое это счастье – знать, что я больше никогда в жизни не услышу, как ты кричишь «Аллах Акбар!», бродя с Калашниковым по центральному Лондону в игре «The Getaway»

Вот, значит, как увидел его внимательным, но недобрым взглядом этот вчера еще самый близкий на Земле человек.

– И ты Брут, Мюс, – прошептал Степа. – И ты тоже.

Странно, но сильных эмоций не было – словно на высоком этаже души он уже знал про это, с того самого момента, как увидел в петербургском бреду ярко-зеленое «77» и почувствовал, что оно одной злой природы с «66».

На столе зазвонил селектор.

– Степан Аркадьевич, вы в порядке?

– Я в порядке, Люсь, – сказал Степа. – Знаешь, что такое покемон?

– Знаю.

– Подготовь-ка мне короткую справочку по покемону Nidoking, номер 34, и покемону Meowth, номер не знаю. И, заодно, про Пикачу.

– Вам когда?

– Вчера, как всегда. Соедини с Лебедкиным.

Лебедкин отозвался сразу.

– Здорово, – сказал он, – я тебе как раз звонить хотел. Есть серьезные новости. По Зюзе с Чубайкой финансирование развели. Пока не знаю, кого на тебя повесили. Но не ссы. Тянуть не один будешь. Короче, тебе встретиться надо будет по этому поводу с одним человеком…

Последовательность, в которой Лебедкин поставил Зюзю с Чубайкой, обнадеживала.

– Подожди, капитан, – сказал Степа. – У меня другой вопрос. У меня тут, похоже, капитальное кидалово. Деньги увели через Кипр. Много. Больше, чем могу переварить.

– И че, ты меня на Кипр хочешь за ними отправить?

– Да нет. Я думал, может, у тебя канал есть, как это отследить. Потому что я своими средствами не могу.

– Ты чего, – сказал капитан с веселым удивлением, – хочешь на Кипре бабки отыскать?

– Переведены через Кипр на фирму, зарегистрированную на Багамах, – сказал Степа. – Реквизиты есть.

– Ты даже получателя знаешь? Хотя да, на Кипре его указывают…

Капитан задумался.

– Позвони Сракандаеву, – наконец сказал он. – У него есть что-то на Багамах, он через них уводит под семь процентов. Строго между нами, у него не только бизнес, а еще и база данных – где кто и кто чей. Мы у него сами справки наводим о финансовых террористах. Если кто знает, то он. Только не говори, что это я тебе сказал про Багамы, понял?

– Это и не ты сказал, капитан, – ответил Степа. – Это жизнь сказала. Слушай, а ты сам ему можешь раздать звоночек?

– И че, будем в испорченный телефон играть? Звони-звони. Вы же это, партнеры. Я про телепроект, ты понял, хе-хе-хе-хе…

Степа уставился в стол. Мыслей в голове осталось совсем мало. Страха не было. Его состояние больше всего походило на ступор или спячку. Вероятность того, что деньги удастся найти, приближалась к нулю, это было ясно с самого начала. С другой стороны, Лебедкин никогда не давал пустых советов, это Степа знал. Если у ослика была база данных по Багамам, он действительно мог отыскать какие-то концы. Шанс был крохотным. Но все-таки он был – а кроме него, Степа не видел ни одного просвета во тьме.

Звонить Сракандаеву было так мучительно тяжело, что Степа, наверно, согласился бы потерять деньги, будь они его собственными. Но то, что должно было начаться через несколько дней, было настолько невозможным, настолько чудовищным, что даже думать об этом было страшно. Степа догадывался, что люди, чьи деньги он потерял, сначала начнут стрелять, и только потом будут думать – если вообще будут. Хорошо, если сразу грохнут, без кипятильника в жопе…