Синдзи-кун и парадокс Абилина - Виталий Хонихоев

— Во все. — отвечает она: — что я, простая девчонка с окраин Бартама и вдруг рядом с самой Снежной Королевой, Завоевательницей Севера, Новой Надеждой Человечества, Драконоубийцей и генералом объединённых сил Юга...

— В отставке... — поправляет её Юки: — я уже давно не генерал и ты это знаешь, Адияна.

— Для меня ты всегда мой генерал... — отвечает та и обнимает Юки сзади, прижимаясь губами к шее. Где-то в небе над ними вспыхивают фейерверки, озаряя небо разноцветными огнями.

— Расстарались чиновники на юбилейный год... Наверное боятся, что ты опять мэрию разнесешь... — фыркает Адияна: — как в Эдитрее, во время Второй Рунической.

— Это было давно, и скорее всего неправда. Я не разносила мэрию, а всего лишь казнила одного казнокрада и навела порядок в снабжении армии. — говорит Юки, зябко кутаясь в шаль и глядя вниз, туда, где веселились жители столицы в день Цветения Сакуры. Какая жалость что в этом мире нет такого растения.

— А помнишь этот адский переход через Челюсти Северного пика? — спрашивает Адияна, вспоминая вмороженные в снег трупы по бокам тропинки — чтобы указывали путь, времени и сил хоронить мертвецов не было ни у них, ни у врагов. Дыхание последних оставшихся лошадей, которые выбиваясь из сил просто падали брюхом на наледь и лишь косили безумными глазами существ, которые увидели свою смерть. Лошадей ей было жалко. Люди сами выбрали свою судьбу, а лошадей ей было жаль. Особенно последних. Её Буцефала, который до последнего нёс её поклажу и провиант для всего взвода. А потом у них кончилась еда и она сама, своей рукой умертвила благородное животное, ради миски с горячим супом. В тот день она не ела. Не смогла себя заставить.

— Конечно. — говорит Юки: — я помню.

— Я тогда была ещё соплюшкой из первого артиллерийского, у меня даже нашивок не было, а ты, ты уже была генералом. До сих пор помню, как хотела просто лечь и умереть там, рядом с тропинкой, когда ты проезжала вдоль строя. Ты надавала мне пощечин и сказала, что ты не давала мне приказа умирать. И что каждый солдат в твоей армии умирает только тогда, когда ты прикажешь и никак иначе... Помнишь?

— Конечно помню. — врёт Юки: — помню. — она не помнит. Тогда их было слишком много — молодых, умирающих вдоль дороги. Она разговаривала с каждым, умоляла, приказывала, била. Кому-то это помогло, а кто-то остался там навсегда. Сейчас это называют Славным Переходом, его героев славят и превозносят, но она-то знает, что ничего славного в этом переходе не было. Было голодно, было страшно, а потом было только равнодушие и желание чтобы это все побыстрее закончилось. Так или иначе.

— Тогда ты спасла мне жизнь в первый раз. — шепчет ей на ухо Адияна и Юки чувствует её горячее дыхание.

— Этот переход был безумием. — ворчит Юки, прижимаясь к своей подруге: — но что было, то было.

— Именно тогда я в тебя и влюбилась. — сказала Адияна, нежно покусывая её ухо: — но ты была такой недоступной! Генерал! Героиня! Драконоубийца!

— Хм. Старый Хьергарн был уже при смерти, когда я пришла и ты знаешь это, лиса. — улыбается Юки и кладёт свою голову на плечо подруги: — этого титула я точно не заслуживаю.

— Кому какое дело до правды, когда создаётся легенда! — смеётся Адияна и её смех серебряными колокольчиками раздаётся в вечернем воздухе.

— И потом, сами Драконы назвали тебя так! — и это было правдой. После убийства старого Хьергарна и был заключен Первый пакт о мире между людьми и драконами, стало возможным выращивать урожай без постоянного страха что с неба упадет под тысячу стоунов ярости и пламени, и сожрет крестьянина вместе с лошадью. Именно тогда Юки стали звать не просто Драконоубийцей, но Новой Надеждой.

— Ты же знаешь их извращённое чувство юмора. Порой мне кажется, что я имею дело с кучкой рано постаревших мальчишек. — отмахивается Юки. Некоторое время они смотрят на пылающие лепестки, плывущие по небу.

— Ты знаешь, что эти растения не растут в столице? Из везут через пустыню задолго до праздника Цветения Сакуры. Их сажают в горшки и прячут от света, а день праздника — они раскрываются такие вот яркими лепестками, которые летят по небу. — говорит Адияна и Юки ничего не отвечает. Она знает. В своё время она сама приметила эти летящие лепестки и дала начало этой красивой традиции — в день, когда умерла Сакура — поминать её такими вот лепестками и сладостями, на которые так была падка девочка в розовой пижаме.

— Ты все еще скучаешь по ней? — задает наконец вопрос Адияна. Она знала, что Юки — скучает, но ей нужно было дать выговориться и поплакать. Иначе ей еще долго будет плохо. В день Цветения Сакуры, когда весь Бартам, да что там — вся Новая Республика и Соединенное Королевство — отмечали годовщину прибытия в этот мир Новой Надежды. И смерти одной девушки, которую Адияна не знала лично. Она и не могла знать, в те далекие времена она еще даже не родилась. Голова кружилась от того факта, что Юки — не старела. Она была тем самым стержнем, на котором и выросла Новая Республика, сперва бывшая Королевством. Это она запретила рабство во всех его проявлениях, добившись, чтобы на всем континенте эта позорная практика была прекращена. Это она договорилась с драконами Срединных равнин, а после и с другими — о мире. Сперва существенно проредив их поголовье. Это она отразила нападение орд демонов с желтыми знаменами, загнав их обратно в ад, откуда они и явились. Это та самая Юки, которая шла в атаку на броненосцы Алой Империи, которая принимала акт о капитуляции у самого Императора в тронной зале Альбедо, это та самая Юки, про которую она в детстве читала книжки, про которую шепотом рассказывали ее отец и мать — еще тогда, когда они были собственностью, и единственной надеждой на свободу и жизнь — были нелепые слухи о Новой Надежде человечества, хрупкой однорукой девушке. И в то же самое время — эта самая Юки, с которой она вот уже двадцать лет делит постель, та самая, которая тепло улыбается при виде детей на улице, играющих в фонтанах, та самая, которая умеет разбудить тебя