Кольцо с тайной надписью - Валерия Вербинина

– Зарубину нет нужды убеждать Верховского в чем бы то ни было, – сухо сказал он. – Потому что Григорович скоропостижно скончался. Мне только что звонили сверху.

Я оторопела.

– Как? Отчего?

– От смерти, разумеется. Он был слишком заметной фигурой, а кто-то ведь должен за все ответить. Такие люди долго держатся на плаву и считают себя непотопляемыми, но на самом деле они идут ко дну, как только судьба от них отворачивается.

– Несчастный случай? – мрачно спросил Ласточкин. – Или сердечный приступ?

– Личный вертолет врезался в скалу, – ответил Тихомиров, любуясь на свои драгоценные лимоны. – Скажем так: личные вертолеты иногда вредны для здоровья. Конечно, фирме «Ландельм» каюк, ну и что? Будет другая фирма торговать какой-нибудь ерундой и под ее прикрытием продавать оружие. Так что идите, товарищ капитан, боритесь с преступностью, на ваш век хватит.

– Олейникова, – напомнил Ласточкин.

Полковник угрюмо поскреб подбородок.

– Ты ведь от меня не отвяжешься, пока я не соглашусь? – внезапно спросил он.

– Так точно, Модест Петрович, – ответил Ласточкин.

– Ну хорошо, черт с тобой, – сдался полковник. – Забирай обратно это дело, только меня не трогай. В понедельник я ухожу в отпуск. Если ты мне до этого подкинешь еще какую-нибудь подлянку, Паша… – Полковник глубоко вздохнул. – Убить тебя я, конечно, не убью, а может, и убью, это как получится. Синеокова!

– Да, Модест Петрович?

– И что вы все к нашим разговорам прислушиваетесь? Официально заявляю: если вы осмелитесь в следующем вашем литературном опусе написать, как мы тут между собой выражаемся, я…

– Зря вы это сказали, Модест Петрович, – заметил Ласточкин. – Теперь-то она точно напишет.

– Главное, – внезапно сказал мне полковник, – ты это, не особо подчеркивай, что я старый, толстый и всякое такое. Опиши меня, как ты Ласточкина в первом романе расписала: что и такой он, и сякой, и красавец, прямо глаз оторвать невозможно. – Внезапно он побагровел. – Вот черт, восемь! А где девятый? Вчера еще было девять! Кто сожрал девятый лимон? Вот сволочи, ничего в этом государстве без присмотра оставить нельзя! Лена, немедленно ко мне Рататуева из отдела краж! Я вам покажу, мать вашу за жабры, как у меня лимоны таскать!

Видя, что начальник разбушевался не на шутку, мы с капитаном переглянулись и тихонько улизнули из кабинета. Даже когда мы уже были у своего кабинета, до наших ушей все еще доносились негодующие вопли полковника, который теперь переключился на Рататуева.

– Паша, – спросила я, – что будем делать?

– Искать свидетеля, – коротко ответил Ласточкин.

– Свидетеля убийства? – озадаченно переспросила я. – Но, боюсь, кроме убийцы, там никого и не было.

– Ты забываешь про попугая, Лиза, – заметил мне Ласточкин. – Между прочим, это ты первая выдвинула версию, что попугай мог что-то видеть.

– Паша, – воскликнула я, – но ведь попугая у нас нет!

– Это неважно, – отмахнулся мой напарник. – Кстати, ты знаешь, кто больше всего похож на попугая?

Минуту я смотрела на него во все глаза, и наконец меня осенило.

– Другой попугай? – несмело спросила я.

– Вот в этом-то и дело! Сейчас я сделаю пару звонков кое-куда, и мы, может быть, наконец заполучим нужного нам свидетеля. – Ласточкин, весело насвистывая, сел звонить.

Я устроилась за своим столом и включила вентилятор. День выдался на редкость душным, и ничто в небе не предвещало дождя, который мог бы принести облегчение изнывающей от жары Москве. Сквозь жужжание вентилятора до меня доносился голос Ласточкина, который переговаривался по телефону. От нечего делать я стала прикидывать в уме, кто же мог убить Настю Караваеву и за что, но тут Ласточкин сказал: «Так я сейчас к вам заеду» и повесил трубку. Лицо его сияло.

– Собирайся, – сказал он, – едем за свидетелем.

Безропотная Лиза Синеокова поднялась с места, выключила вентилятор и двинулась к двери. Ехать пришлось недалеко – всего лишь до соседнего отделения, в котором в этот день стояла такая же жара. Ласточкин обменялся с коллегами рукопожатием, ответил на их вопросы и наконец приступил к сути дела.

– Да, кстати, как насчет того человечка? Ты говорил, Никита, что у него как раз есть такой попугай.

– Не совсем так, – возразил плотный, коренастый Никита, закуривая сигарету. – Этот мужик, про которого я говорил тебе по телефону, глава какого-то попугайного общества.

– В смысле?

– Ну, общества любителей попугаев, короче. У него точно найдется то, что тебе нужно.

Ласточкин почесал в затылке.

– А как он оказался у вас? Украл у кого-нибудь редкого попугая?

Никита ухмыльнулся и выпустил такой густой клуб дыма, что почти исчез в нем, как в облаке. До нас глухо долетел его голос:

– Видишь ли, этот мужик, как я понимаю, – тише воды, ниже травы. Супруга его держит во как крепко. Но как раз вчера у них был торжественный юбилей их общества, и мужичок малость того, слетел с катушек. Короче, его упаковали, когда он на улице горланил во все горло похабные песни и приставал к проходящим мимо девушкам.

– Ну, это не страшно, это всего лишь мелкое хулиганство, – с облегчением сказал Ласточкин. – Слушай, Никита, а ему можно будет простить это дело? Потому что мне позарез нужна его помощь, а так он на контакт со мной не пойдет. Вот если я ему пообещаю, что дело останется без последствий…

– Ой, ему это не понравится, – с сомнением сказал Никита, вынырнув из облака. – Он был так счастлив, что хоть ночь может провести вне дома, – честное слово! – что спросил, нельзя ли ему побыть тут еще денек. Больно его женушка достала.

– Заливаешь!

– Да ей-богу, так оно и было! Я ж тебе говорю, чудной мужик.

– Ладно, – сказал Ласточкин, – а можно мне с этим чудным мужиком побеседовать? С глазу на глаз.

– Да какие проблемы, – сказал Никита, пожимая широченными плечами. – Соседняя комната как раз свободна. Щас мы все и устроим.

Мы с Ласточкиным переместились в соседнюю комнату – утлую каморку размером примерно два на три метра, где, по-моему, не было даже окна. Нет, окно все-таки было – прорезь в стене величиной с монетку, наглухо забитая решеткой.

– Ты думаешь, у нас что-то выйдет? – задала я вопрос, который не давал мне покоя все это время.

– Лиза, – сказал Ласточкин, – я тебя не узнаю, честное слово! Вспомни, ты же сама хотела привлечь в свидетели попугая.

– Я имела в виду настоящего попугая, Паша!

– Да вздор это все, – отмахнулся мой напарник. – Давай говорить начистоту. Улики у нас есть? Нет. Орудие убийства есть? Нет. Проясняющие дело следы типа отпечатков пальцев есть? Нетути, потому что в квартире до чертиков отпечатков, и любой из этих граждан мог запросто пришить нашу графиню. Свидетели у нас есть? Кот наплакал. Единственное, что мы знаем наверняка, – что убийство было совершено не с целью ограбления. Стало быть, на личной почве. Стало быть, единственное, что нам остается, – собрать всех подозреваемых вместе и взять убийцу на психологию, как ты и предлагала. Ясно?

– Ясно, – со вздохом ответила я, и тут входная дверь растворилась, пропустив здоровенного Никиту, за которым плелся маленький взъерошенный гражданин в очках, чем-то ужасно смахивающий на попугая.

– Вот, – сказал Никита, кашлянув. – Привел хулигана и дебошира. Знакомьтесь. Капитан Ласточкин, Павел Иванович. А это, – он повернулся к «дебоширу», – Крокодиленко Валентин Георгиевич, – и Никита ухмыльнулся. – Председатель общества любителей попугаев и вообще большой специалист по птичкам.

– Крокодиленко? – озадаченно переспросил Ласточкин.

– Ну да, ну да, а что тут такого? – сердито залопотал взъерошенный человечек. – Это моя фамилия!

Никита потер усы.

– Ну ладно, я вас оставляю, – сказал он. – Ты это, как только понадобится моя помощь, стукни в стенку. Мало ли что.

Он подмигнул нам и удалился, шаркая по полу подошвами своих кроссовок.

– Вы меня будете допрашивать? – несмело спросил Крокодиленко. – Но я уже все рассказал.

– Да нет, Валентин Георгиевич, – сказал Ласточкин. – Вообще-то мы хотели просить вас о помощи.

– Слушаю вас, – сказал Крокодиленко, поправив очки.

– Давайте сядем, – предложил Ласточкин, и собеседники устроились возле колченогого стола, на поверхности которого застыл солнечный зайчик. – Дело в том, что нам для одного расследования понадобился фиолетовый попугай.

Крокодиленко пару раз моргнул.

– Фиолетовый? Вы хотите сказать – гиацинтовый ара или…

– Честно говоря, я не очень разбираюсь в их видах, – поспешно сказал Ласточкин. – Но я захватил с собой фотографии. – И он вытащил из кармана конверт с фотографиями, на которых ныне покойная Настя Караваева запечатлела своего любимца.

– Позвольте-ка, позвольте-ка, – быстро сказал председатель, нагибаясь над фотографиями. – Это он и есть? Очень интересно! Какой великолепный аметистовый цвет! А сколько ему было лет, вы не знаете?