Зона поражения - Александр Бородыня

Оказалось, что в мертвом городе прячется женщина, ее подруга Татьяна. Вот уже три недели, невидимая патрулю, она переходит из дома в дом, питаясь консервами. Муж Татьяны Борисовны (так звали эту женщину) также, как и муж Зои, был пожарником и также скончался через несколько месяцев после катастрофы в московской клинике. Именно там, в клинике, женщины, ожидая смерти своих мужей, по-настоящему и сблизились. Но горе Зои было ничтожно по сравнению с горем Татьяны.

Вернувшись в Киев, они почти не встречались, а через общих знакомых Зоя вскоре узнала, что Татьяна Борисовна похоронила двух своих детей. У нее были мальчик и девочка восьми и десяти лет, оба попали под первый выброс.

Каким-то образом эта сумасшедшая женщина проникла в город. Зоя утверждала, что Татьяна умудрилась ей даже оттуда позвонить по телефону. Это было совсем недавно, несколько дней назад. Как-то удалось ей подсоединиться. Сперва разговор был несущественный, пустой, бабский. Татьяна плакала в трубку, путалась, говорила о каком-то спрятанном в зоне контейнере, о том, что два зека ее изнасиловали и хотели зарезать, а потом она вдруг призналась, что вокруг нее очень хорошие люди, что ее здесь любят и берегут. Больше Зоя ничего не добилась.

Обращаться к властям глупо. Решила сама как-то. Нужно же человека вытащить оттуда. Жалко человека.

Теперь, покачиваясь на теплом сиденье, Макар Иванович прокручивал в памяти рассказ.

«Если это действительно так, — думал он, — если мне удастся найти эту сумасшедшую Татьяну, получится сенсация. Только нужны документальные подтверждения. Лучше всего ее найти и вывезти из зоны, минуя власти. Вывезти и сразу связаться с редакцией. Странная история с контейнером. Есть совпадения. Не тот ли это контейнер, о котором говорил Паша. Ведь вполне логично. Антонов, бывший сотрудник АЭС. Спрятал, а потом хотел вернуться и забрать. Как мне в голову раньше не пришло?! Вся эта дичь с налетами на шлагбаум и перевоплощениями трупов вполне может быть связана с утечкой радиоактивного сырья. — У Дмитриева даже настроение улучшилось от развития собственной идеи. — Без сомнения, — думал он, — эта женщина, Татьяна Борисовна, — тоже каким-то образом связана с моим разговорчивым покойником. Один узел! Все концы уже торчат, только развязать осталось».

Короткий шлагбаум лежал, наверное, в метре от своих железных рогаток. Машина остановилась. Где-то внутри будочки звонил телефон. Выстроившись в шеренгу, стояли сразу несколько грузовиков. Но обычной шоферской ругани что-то не было слышно. Макар Иванович сделал знак Зое, чтобы та оставалась на месте, и вышел из машины. Не сделав и двух шагов, он был остановлен автоматчиком.

— Подождите в машине! — хриплым голосом попросил тот, поднимая ствол. Это был совсем мальчишка — пушок над дрожащей губой, — похоже, и не брился ни разу в жизни, на вид не больше восемнадцати лет. — Нельзя выходить! — вдруг смутившись, забубнил он. — Запрещено! Запрещено!

Макар Иванович только посмотрел на него. Мальчишка насупился и отступил. Макар Иванович с любопытством разглядывал шлагбаум, разрисованную в две краски чугунную перекладину, такую можно было поднять только автоматически. Балка была отброшена метра на два от своих рогаток, из вывороченного щитка торчали обгоревшие провода. Укрепленный сверху большой прожектор сиял, отражая солнце, — стеклянная паутина. Он был прострелен. Рядом с балкой, неотчетливое на оттаявшей и уже высохшей земле, прочитывалось большое пятно. Так могло выглядеть пятно крови, если на этом месте, например, самосвал раздавил крупную собаку. Слишком большое.

Проверяли машины три милиционера. Солдаты только бродили вокруг, подволакивая ноги в несоразмерных тяжелых сапогах. К мальчику с автоматом прибавилось еще несколько подростков в одинаковых брезентовых плащах. Они выглядели комично: маленькие стриженые головы, торчащие из складчатых капюшонов, автоматы в тоненьких замерзших руках, кривые улыбочки, печальные глаза. Вероятно, после перестрелки их пригнали сюда из какой-нибудь близлежащей воинской части.

— Подождите! — крикнул милиционер, спрыгнув с кузова грузовика. Одетый в черный полушубок без шапки, милиционер выглядел усталым и напуганным. — Подождите своей очереди. Не нужно выходить из машины.

— Все нормально! — сказал Дмитриев, возвращаясь на сиденье. — Но придется нам, я так понимаю, минут сорок еще потерпеть!

11

Без неприятностей не обошлось. Велев отогнать машину назад к предыдущему посту, Макар Иванович сидел на скамеечке для задержанных. Разглядывал ярко освещенный город за окном и думал, что, конечно, водитель был прав, надо было проклятую шубу бросить где-нибудь в лесу, закопать в конце концов, можно глубоко закопать. Идея положить неприятную вещь на место была хорошей. Но не стоит она серьезных неприятностей.

Шестнадцатиэтажная башня стояла совсем рядом с пропускным пунктом, и он сосредоточился на здании. Башня казалась какой-то ненастоящей, сделанной из высокой серой фанеры, впрочем, как и вся улица справа от нее. Башня была мертвой. На одном из балконов ветер развевал какие-то цветные тряпки, развешанные на бельевых веревках. Может, хозяйка постирала их перед самым взрывом, а потом они так и остались висеть навсегда. Веревки должны были сгнить за столько лет, наверное, тряпки висели на нейлоновых струнах и были прихвачены жесткими металлическими прищепками.

— Невероятно! — сказал Макар Иванович и зачем-то посмотрел на Зою.

Зоя не захотела присесть, стояла возле металлических шкафчиков и тоже смотрела в окно.

— Как вы догадались? — спросила она тихо.

Дмитриев промолчал. Хлопала дверь, входили и выходили какие-то люди, звонил телефон. Ревели моторы грузовиков, и за их ревом совершенно пропадал треск несоразмерно большого стационарного дозиметра.

— Вон там, на четвертом этаже ее квартира. — Зоя осторожно присела рядом. — Татьяна зациклилась на этой квартире, как я на шубе. Столько лет мучилась по коммуналкам… А потом ее мужу дали работу в Припяти. Они, собственно, из-за квартиры сюда и переехали. Понимаете? — Дмитриев кивнул осторожно. — После Москвы, когда Ивана она похоронила, я затащила ее к себе в гости. Неловко получилось. У меня в Киеве родная сестра живет, у нее двухкомнатная в центре. Я, конечно, пыталась объяснить, что квартира не моя, а сестры, но что тут объяснишь-то. Всю ночь просидели, водку пили, а потом она и говорит вдруг: ковер жалко… Без связи с разговором, просто так, про обои новые припомнила… Взяла на колени шубу эту мою проклятую, свернула и, как ребенка, качает… А дети тогда ее еще живы были оба. Домой поеду, говорит, а я и подумала, что умом, похоже, Татьяна двинулась… Что еще было подумать? Но конечно, всерьез не восприняла тогда, что она действительно домой к себе в Припять полезет…

Со стороны города подъехала еще одна машина, металлический кузов так сильно отражал солнце, что Макар Иванович даже прищурился, не поверил своим глазам. «Кадиллак». Дверца распахнулась, вышел человек в комбинезоне. Шлема на человеке никакого не было, и Дмитриев сразу узнал его. У этого чиновника из Министерства энергетики он в прошлый раз брал интервью. Неприятная личность. Опираясь на непроверенную информацию, Дмитриев пытался тогда выудить хоть что-нибудь, поймать этого человека на слове, но ничего не вышло. Скользкий оказался очень. Макар Иванович пошел на попятную, и расстались они в самых теплых отношениях.

— Я хотела ее как-то удержать… — шептала Зоя. — Но как ты удержишь? Что ей скажешь?..

Но он уже не слушал. В памяти Макара Ивановича всплыла фамилия чиновника: «Туманов! Именно так, Анатолий Сергеевич, подозревается в особо крупных хищениях государственной собственности, но никаких доказательств нет. Скользкий, как угорь, сволочь. И связи у него, на самом верху в Киеве, да, пожалуй, и в Москве связи…»

Дмитриев вдруг сообразил, что этот человек и здесь обладает немалой властью. Он вошел в помещение дежурки, сильно оттолкнул дверь и сразу расстегнул комбинезон. Металлический ремешок прошел между тонких пальцев, и из-под белой сверкающей ткани появился дорогой серый пиджак.

— Ну, пройдете вы по этому дому, — раздраженно говорил он, обращаясь к угрюмому оперативнику в бронежилете, вошедшему следом, — убедитесь. Это же полный бред. Пойдите, убедитесь. Почему вы решили, что я против? Если вас это успокоит, пожалуйста. Но, повторяю, это смешно! — Он полностью снял с себя комбинезон и присел на табурет, надевая и зашнуровывая вынутые из шкафчика блестящие полуботинки. И вдруг кивнул в сторону Дмитриева: — Вот, пожалуйста, прессу с собой можете прихватить! Макар Иванович, не желаете поохотиться за призраками?

— А что, в Припяти привидения завелись?

— Слишком большие смены, — устало сказал щеголеватый чиновник. — Держат несчастных ментов сутками под дождем. Вот они и сходят с ума. То им женщина почудится в опломбированном здании, то не понравится, что канализационный люк заклинило… Кой черт, вообще, кому это в голову пришло гаишника в канализацию пустить? — спросил он, обращаясь уже к оперативнику. — Для работ в канализации вообще требуется специальное разрешение!