Босоногая принцесса - Кристина Додд

Но возможно, бабушка была права. То, что она любила носиться, весело танцевать и громко петь, могло свидетельствовать о ее диком нраве.

В ее голове вдруг зазвучал голос Нортклифа. «Знаете ли вы, что, когда вы утром встаете, я слышу над головой шум ваших шагов? Я воображаю, как вы снимаете старую, поношенную ночную рубашку и надеваете одно из своих ужасных платьев. А вечером, когда вы готовитесь ко сну и половицы скрипят под вашими ногами, я воображаю, как вы раздеваетесь. И всю ночь я слышу, как вы ворочаетесь в своей девичьей постели. Вы посадили меня в тюрьму, но я слежу за вами».

При воспоминании о Нортклифе у нее по спине пробежал холодок. Но это был не страх. Это было желание.

Ей захотелось встать и пойти к нему. И не просто увидеть его лицо или широкую грудь, а всего его. Потому что, когда он говорил, что мысленно представляет ее себе, она представляла себе его.

Тихо и осторожно, так, чтобы ее старый соломенный тюфяк не зашуршал, Эми села и обняла руками колени. Там, внизу, Нортклиф тоже не спит. Она почти физически ощущала его неослабевающее внимание и его волю, которая приказывала ей прийти к нему. Какая разница, что он требует? Никакой. Ведь она хочет того же. Она одерживала верх и над более серьезными противниками, чем Нортклиф, но он избрал такую стратегию, бороться с которой она не могла. Он заручился поддержкой ее собственного тела.

В комнате было холодно, но она вся горела. Весь день она убирала дом мисс Викторины, подправляла крышу и стены, работала в саду. Она должна была бы валиться от усталости, но ее воображение не давало ей заснуть. Она снова и снова повторяла каждое сказанное им слово и переживала чувства, которые Джермин в ней возбуждал, целуя. Вспоминала цвет его глаз и поворот головы. Все мысли и чувства о нем сплелись в один клубок, и она не знала, как его распутать.

Она опять глянула на коробочку.

Ей хотелось петь, танцевать… еще раз испытать радость. И ей казалось, что Нортклиф может доставить ей эту радость. Наполнить ее небывалым счастьем.

Неужели она не сможет справиться с таким пустяком, как неуверенность в своей безопасности, которую все еще испытывала? Ведь он прикован ногой к койке и связан своим обещанием.

Она называла себя принцесса Никто. Нортклиф называл ее леди Презрение. А она всего лишь Эми, и она ведет бесполезную борьбу с жестоким миром и проигрывает.

Сегодня ей представился шанс жить для себя. Больше такой возможности у нее не будет.

Она выпрямилась. Тюфяк зашуршал, кровать заскрипела. Но ей было все равно.

Она сняла с себя серебряный крест, который выдавал в ней принцессу Бомонтани. Она повесила его на столбик кровати и постаралась, чтобы выгравированная на нем роза Бомонтани была не видна.

Она встала. Половицы заскрипели, но и это ее не остановило. Он будет знать, что она идет к нему. И пусть немного понервничает, пока будет ждать.

Она зажгла огарок свечи. Взяв коробочку, она на цыпочках прошла по коридору. Мисс Викторина мирно похрапывала в своей спальне, и Эми вздохнула с облегчением. Проходя мимо комнаты старой леди, она прикрыла рукой пламя свечи… и тут ее босые ноги столкнулись с каким-то большим мягким предметом.

Испугавшись, Эми споткнулась о неровные доски пола, свечка покачнулась.

Кот дико взвыл и опрометью бросился на кухню.

Эми остановилась, поправила свечу и прислушалась.

Мисс Викторина перестала храпеть. Она кашлянула… потом скрипнула кровать… и наступила тишина… ужасная тишина. Эми представила себе, как мисс Викторина смотрит на свет в коридоре, и стала ждать, что она ее позовет.

Но мисс Викторина снова захрапела, правда, потише.

Эми бросилась вслед за котом. Он злобно смотрел на нее, вздыбив шерсть. Потом сел возле камина, в котором все еще тлели угли, и проводил ее взглядом до лестницы, ведущей в погреб.

– Мне все равно, что ты думаешь, – сказала она ему. – Я сейчас спущусь.

Но она все же немного задержалась наверху.

Если она ответит на зов Нортклифа, она уже никогда не будет прежней.

Глава 16

Джермин приподнялся на локте и посмотрел на неподвижный огонек наверху лестницы. Эми должна сойти вниз. Она уже не может передумать. В противном случае – черт с этими кандалами и с этим фарсом. Он встанет и принесет ее сюда, и прощай обещание быть сдержанным.

Она все еще стояла неподвижно.

Напряжение повисло в воздухе. Он был готов сбросить одеяло и броситься к ней.

Через минуты, показавшиеся ему часами, она сделала первый шаг.

Его тело напряглось. Она делала то, о чем он ее просил, но он тем не менее все еще старался побороть свои инстинкты, которые ему нашептывали: «Иди. Овладей ею. Сделай ее своей». Он знал, что с Эми он должен действовать по-другому. Это она должна сделать первый шаг. Она должна думать, что он в ее власти.

Очень скоро она поймет, что все наоборот.

Она спускалась босиком, в одной ночной рубашке, такой прозрачной, что просвечивало ее тело. В одной руке она держала свечу, в другой – коробочку, и она смотрела на него без тени смущения.

Так и должно было быть. Приняв решение, его леди Презрение окунется в авантюру с головой.

От этой мысли кровь забурлила у него в венах. Она пришла. Пришла без страха. Сейчас она…

Она встала над ним и посмотрела на него с улыбкой.

– Я не знал, осмелитесь ли вы прийти.

– Если бы я не осмелилась, я бы жалела об этом всю свою жизнь.

Ни одна женщина не была бы с ним так откровенна. Как и с собой.

С этой уверенной в себе девственницей он оказался в невыгодном положении. Более опытной женщине он пообещал бы блаженство, и она знала бы, что это означает. Женщина, знакомая с радостями плоти, знала бы, чего может достичь умелый мужчина своими поцелуями и своим телом.

А он заманил сюда Эми одними словами и обещаниями. Он показал ей руки, повернув ладони вверх.

– На сей раз у меня нет спрятанного оружия.

Она издала гортанный смешок, и ее взгляд скользнул по его телу под одеялом.

– Вы лжете.

Каждый мускул в его теле был напряжен. Его плоть болезненно горела. Он и подумать не мог, что может засмеяться. Но он засмеялся. Ее вульгарное чувство юмора в сочетании с целомудренным телом поразило его.

Неужели была когда-либо женщина, подобная этой?

Она поставила свечу на стол и положила рядом коробочку. Потом, ни секунды не колеблясь, стянула через голову ночную рубашку.

Он сглотнул. Эми, одетая в свое ужасное платье, заставляла его сердце биться сильнее. Но раздетая она посрамила бы всех кутюрье с их шелками, атласом и мехами. У нее были сильные плечи и красиво вылепленные руки. Груди высокие, девичьи, с розовыми сосками Он видел каждое ребро. Талия была слишком тонкой, а живот – впалым, но бедра такие округлые, что Джермин не преминул сразу же положить на них руки. Редкие волосы над плотью почти не прикрывали нежные лепестки, защищавшие ее женское естество.