Искатель, 2013 № 10 - Песах Амнуэль

Чувствовался степной простор, контрастировавший со сжатым, прижатым к горам Сочи.

За одноэтажками показалась черная полоса забора, над которой вытянулась длиннющая крыша. Витки колючки по кромке забора говорили об арестантском предназначении огороженного здания. Обогнув забор и продолжая идти вдоль длиннющего пролета, увидел в стене маленькое светящееся оконце, разглядел вставную дверь.

— Изолятор… Он самый… — вырвалось выстраданно.

Из утренних сумерек появлялись вполне приличные дамочки и пропадали за лязгавшей дверью. От открывшейся особенности, когда самые хорошенькие оказались не в институтах, конторах и лабораториях, а в тюремных корпусах, покоробило. Но удивила выложенная красными кирпичами на фасаде конусной надстройки цифра. «1895».

— Ого! Больше ста лет тюряге. Сколько же здесь посидело…

Федина заставили ждать. Он наблюдал, как изредка проходили хохотушки — в Сочи на улицах не особо смеялись.

С гудком тепловоза где-то на станции вошел в ворота изолятора, и уже его принимали и не гнали, словно с интересом разглядывая адвоката, для них откуда-то почти из Москвы, а он свободно говорил, рассуждал, как позволяют себе только защитники, которым начальник не дышит в затылок. И все больше подмечал, какие интересные дамочки в форме сидели не только в кабинетах, но даже в коридорах у решетчатых дверей, все больше огорчался, что отборную часть прекрасной половины человечества спрятали за колючей проволокой. Даже как-то забылся основной вопрос: находится ли в изоляторе сын поэтессы? Не окажется ли пустой его поездка в Армавир?

Не оказалась. Сына поэтессы долго искали в списках и нашли. Встреча с ним, показавшимся интеллигентом, на которого успели повесить плохую статью, деликатно отвечавшим на вопросы, осторожно испрашивавшим совета и даже удивлявшим наивностью, затянулась до обеда. Федин сидел в душном закутке комнаты свиданий, смотрел на худощавого молодого человека с проседью в чубчике волос и думал: «Когда же он все успел? Ведь ему только тридцать пять лет».

Выискивал зацепки для защиты, представлял, что смогут они сделать, открывал дверь в коридор, боясь упасть со стула, — голову мутило от смрада, висевшего в комнатенке. Видимо, здесь выкурили несколько упаковок сигарет, пытаясь выдумать что-то спасительное. Но Федин не курил, и не курил его подзащитный Кирюха, как теперь он называл про себя сына поэтессы.

Федин узнал, что фирма Кирилла строила дом старику, да не построила, а тот вместо того, чтобы идти в суд и требовать достроить или вернуть деньги, пошел в милицию и потребовал: посадите.

— Вместо того чтобы мне быть на свободе и строить, меня лишают такой возможности… Какой-то дебилизм! — говорил Кирилл.

Федин кивал.

Из Армавира он уехал с другим настроением: многое узнал, ко многому приготовил клиента и, что самое важное, понял, что к дню его рождения «вагон» с арестантами в Сочи не прибудет.

Позвонил по сотовому следователю и попросил перенести свой приезд на тройку дней.

— Вы уточните, когда будет этап. Созвонитесь с Армавиром! — говорил «моржонок» по сотовому.

— Да я в Армавире, — отвечал Федин. — Что созваниваться…

И представлял, насколько поразил следователя своей резвостью.

Теперь мог отметить день рождения дома, а не в коридоре полиции в Сочи.

Поезд «Кисловодск — Москва» остановился в Армавире на несколько минут, Федин привычно занял верхнюю полку (нижние разобрали) и покатил на север, удивляясь:

— Побывал в Сочи, а моря толком и не повидал…

Встретили день рождения скупо: несколько тостов за столом с женой и детьми, бутылочка вина. Он никогда не отмечал праздники с размахом. От этого отучило скромное прошлое, обычные в подобных случаях пустяшные разговоры и денежные траты. Он снова собирался в Сочи, где температура гуляла около плюс десяти, где, как рассказали, в бегах по игорному делу прятался заместитель прокурора столичной области.

«Ого! А тут моего Кирюху уцепили!» — обиженно подмечал Федин.

По морозцу спешил на вокзал, вспоминая, как неделю назад обходил лужи. Поезд «Нижний Новгород — Адлер» поглотил его, в тамбуре от курева висела мгла. В купе мать читала ребенку детские книжки.

Федин растянулся теперь на нижней полке. Думал, что предпримет в борьбе со следователем, рассчитывая выложиться всею допустимой силой, надеясь одолеть подполковника если не умом, то хитростью. И подмечал, как ужесточалась погода, сменившись на равнине на резкий холод, словно предвещая охлаждение в Сочи.

Но холод остался за Кавказскими горами.

«Моржонок», в кителе, оказался говорливо-суховат.

— Вот еще одно ваше дело, — поднял он и полистал том.

Федин не обрадовался.

Но когда «моржонок» сказал: «Еще таких три…» — у Федина вырвалось:

— За что?

— А мы ему еще эпизод…

— Не слабо…

— И на подходе еще одно на пять миллионов…

Федин сел.

— Вы пока не нужны, — «моржонок» глянул на часы, — вы понадобитесь в четыре дня.

— Хорошо, я буду…

Он вышел из полиции, достал сотовый, стал звонить дружку Кирилла. Тот согласился отвезти гостя на стройку злополучного дома., чтобы он сам мог увидеть, что возведено, да еще — помочь с гостиницей.

— Встречаемся у Краснодарского кольца, — сказал друг Кирилла.

— Это где?

— От «полицайки» вниз и вдоль реки. Да у любого спросите…

Тротуар сужался, а навстречу шло все больше прохожих. У каждого пятого Федин спрашивал про «кольцо» — и ему показывали путь. А когда впереди зашумела на камнях вода, он увидел протоку в бетонных желобах. Дорога изогнулась вдоль бетонки, пришлось идти по трубам — тротуар исчез.

Восхищенно воскликнул:

— И это олимпийский Сочи!

Он не мог представить, чтобы по трубе передвигались гости зимней олимпиады, рискуя упасть по одну сторону — за бетонный барьер в воду, а если по другую — свалиться на асфальт под машину.

Впереди переплелись мосты автомобильных дорог. Он понял: Краснодарское кольцо.

Стоять в дыму от выхлопных газов и бетонной пыли пришлось недолго: побитая «БМВ» остановилась перед ним. Они с другом Кирилла поехали в верховье реки, свернули в ущелье, чем-то походившее на абхазские впадины, в одной из которых долго ездили по змеиным дорожкам. Федин удивлялся мощи «бээмвухи» при подъеме и поражался спутанной нумерации, где рядом стояли дома под номерами 8 и 24, 5 и 46.

Вот увидел на плоской равнине особнячок с колоннами и воскликнул: «Он!» — показав на нужный номер.

Федин вылез из машины, стал фотографировать, готовый в любой момент запрыгнуть в салон, если выскочит охранник, потом фотографировал фундамент, еще дома рядом и довольный, что все-таки нашел нужный участок, прыгнул на сиденье: