Бортпроводница - Крис Боджалиан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ясно.
— Также я поискала информацию о Соколове.
Зажав трубку между ухом и плечом, Кэсси почти бесшумно высморкалась.
— И?
— Все данные указывают на то, что он действительно был менеджером хедж-фонда. Да, базировался он в Нью-Йорке, но деньги шли через Карибы.
— Что это значит?
— Может быть, ничего. Но может, и кое-что. Когда деньги проходят через такие места, как Большой Кайман, стоит задуматься. Штатам не так уж легко их отследить, если вообще возможно. У Министерства финансов есть так называемый список Управления по контролю за иностранными активами. В списке целая куча весьма сомнительных персонажей и групп — иностранцев, от которых американские банки не имеют права принимать деньги. Тот, кто хочет работать с такими персонажами, вынуждены проводить транзакции через Карибы.
— Значит, он замешан в каких-то сомнительных делах? — спросила Кэсси. — ФБР считает, что он связан с людьми из этого списка?
— Возможно.
— И поэтому его убили?
— Ну, наши бы не стали его за это убивать. Если он делал что-то противозаконное, думаю, его бы просто арестовали.
— Тогда почему… они его убили?
— Может, он воровал деньги, — ответила Ани.
Кэсси испытала облегчение: адвокат не начала свой ответ с остроты типа «Если предположить, что это не вы его прикончили».
— Знаете, снимал сливки, — говорила Ани. — Или организовал финансовую пирамиду и зашел слишком далеко. Слишком глубоко увяз.
— Господи, если никто не перерезал горло аферисту Берни Мейдоффу, с чего вдруг инвесторы набросились на бедного Алекса? Его деяния наверняка просто мелочь в сравнении с махинациями Берни.
— Мы не знаем, была ли это мелочь. У нас просто нет фактов. В фонде могли крутиться миллиарды русских денег. Красть у русских нельзя. Я армянка, я знаю, поверьте. Они ребята крутые и суровые.
— Просто он не похож на такого человека.
— Нуждаясь в деньгах или испытывая к ним пристрастие, люди частенько принимают очень плохие решения, — напомнила ей Ани и добавила: — Родственники Алекса опубликовали первый полный некролог. Он есть в интернете, в газете «Шарлоттсвилль прогресс». Я добыла кое-какую дополнительную информацию. Дед Алекса эмигрировал из Советского Союза, когда Сталин еще был у власти, в тысяча девятьсот пятьдесят первом году. Как именно, не знаю. Воевал во Второй мировой солдатом. После прибытия сюда всего добился сам. Обосновался в Виргинии. Стал адвокатом и женился на хорошей южанке из богатой семьи. Я уже дала задание частному сыщику покопать в этом направлении. И собираюсь поручить ему кое-что еще.
— Я могу себе это позволить?
— Нет. Но он не пойдет вразнос. Просто я хочу собрать немного информации об Алексе и его семье. Посмотреть на его интересы.
— Бизнес-интересы?
— Да. Полезно выяснить, что представляет собой фонд. Но я думала и о его личных интересах.
— Вы можете рассказать мне еще что-нибудь? — спросила Кэсси.
— Нет, но только потому, что пока рассказать больше нечего.
— А как насчет Миранды?
— А что насчет Миранды?
— Вы про нее узнали?
— Например, работала ли она с Алексом, держал ли кто-то из ее семьи деньги в этом волшебном фонде? — спросила Ани.
— Да.
— В «Юнисфер ассет менеджмент» работает шестьсот или семьсот человек, офисы находятся в Нью-Йорке, Вашингтоне, Москве и Дубае. И нигде нет сотрудницы по имени Миранда.
— Вы проверили?
— Да, сыщик проверял.
— Если Миранда была инвестором, он сможет это выяснить?
— Возможно, но я не уверена.
— Вдруг имя вымышленное?
— Если она его и убила? Безусловно, — ответила Ани решительно и добавила: — Вы должны переговорить с Фрэнком Хаммондом. Потом позвоните мне. Давайте назначим встречу на завтра, вне зависимости от того, пожелает ли он снова вас увидеть.
Завтра пятница. Кажется, у Кэсси были какие-то планы. Она мысленно пролистала воображаемый календарь, пытаясь вспомнить. А, вот — Розмари. Племянники. Нужно перезвонить Розмари, потому что сестра с семьей приезжает в Нью-Йорк. Сестра что-то сказала о походе в зоопарк в субботу. Похоже, завтрашний день свободен.
— Конечно, — ответила Кэсси. — На какое время?
— Приходите ко мне в офис примерно в четверть первого. Здесь за углом, на Пятьдесят третьей улице есть очень неплохая закусочная на колесах, где продают фалафель, а завтра ожидается прекрасная погода. Вы любите фалафель? Можем поесть на свежем воздухе.
— Ладно, — согласилась Кэсси, не ответив на вопрос.
— Хорошо. Но позвоните мне после разговора с ФБР.
— Воздушный маршал, летевший вашим рейсом, сказал, что вы с Соколовым много разговаривали. Он это заметил, — заявил Фрэнк Хаммонд по телефону.
— Не помню такого, — ответила Кэсси, открывая чемодан и вынимая вещи.
В глубине души она понимала, что не стоит делать несколько дел одновременно — необходимо сосредоточить все внимание на агенте ФБР. Но раскладывание вещей ее успокаивало.
— А другие члены экипажа говорят, что он был вашим парнем.
— Моим парнем?
— Сидел в вашей секции.
— Да, это правда.
— И что вы с ним много общались.
— Сомневаюсь, что я «общалась» с ним больше, чем с другими пассажирами, которых обслуживала, — солгала она.
«Общение» — довольно уклончивое, смешное понятие, которое невозможно охарактеризовать количественно. Интересно, остальные члены экипажа тоже с энтузиазмом называли ее имя или на нее указал только воздушный маршал? А еще можно предположить, что Хаммонд использует такие формулировки, потому что блефует, пытается запугать ее, заставить поверить, что ему известно больше, чем есть на самом деле.
— Вы знаете, что я имею в виду, — сказал он. — Вы много болтали. И не только о карте вин.
— Я была вежлива. Он был вежлив.
— Вы с ним заигрывали. Он с вами заигрывал.
— Ну, может, он и флиртовал со мной немного, — согласилась Кэсси. — Но пассажиры всегда флиртуют. Им скучно. Они заигрывают со всеми бортпроводниками во время долгого перелета.
— Я понял. В общем, именно поэтому мне хотелось бы пригласить вас поболтать. Может, он сказал вам что-то такое, что помогло бы нам и властям Дубая, вот и все.
— Можно я приду с адвокатом? — произнесла она и тут же пожалела, что сформулировала в виде вопроса.
А если он откажет? Но он не отказал. Она бросила грязную блузку в корзину для белья.
— Это ваше право, — ответил он просто.
— Ладно, я выясню, когда у моего адвоката есть свободное время.
— Но мы хотели бы встретиться завтра.
Нельзя сказать, что агент произнес эту фразу резковато, но впервые за все
