Бортпроводница - Крис Боджалиан

пошла в душ, отерла слезы со щек и отскоблила бармена по имени Энрико от своего тела.

Позже, когда они вместе с Джексоном, молодым бортпроводником из Оклахомы, встречали у входа в самолет пассажиров, тот повернулся к ней и прошептал:

— У меня отличная идея.

— Я вся внимание.

— Надо всем в «экономе» выдавать снотворное. Вот бы это стало политикой авиакомпании! Только представь, как легко было бы работать, если бы мы пичкали людей лекарствами, прежде чем запихать их в эти кресла.

Кэсси услышала, как пассажиры верещат нестройным хором в середине тридцатых рядов в секции между двумя проходами, и на мгновение испугалась, что кто-то протащил на самолет канцелярский нож или пистолет. Их паника ассоциировалась у Кэсси с катастрофой вроде «самолет падает». Потом почти одновременно, как гирлянда на рождественской елке, замигали несколько лампочек вызова бортпроводника, и Кэсси успокоилась — если два-три здравомыслящих пассажира нажали на кнопки, значит все не так уж страшно. Она отложила большой пластиковый пакет с сервисными товарами — «мусор» на сленге авиакомпании — и бросилась из задней бортовой кухни к месту скандала. Самолет прибывал в аэропорт Кеннеди и спустился ниже десяти тысяч метров — все должны были сидеть пристегнутыми на своих местах. Сама Кэсси уже собиралась занять свое место и пристегнуться. Джексон бежал по параллельному проходу, и у 34-го ряда они оказались практически одновременно. Кэсси не знала, чего ожидать, но порадовалась, что их двое и один из них мужчина.

— Немедленно прекратите! Прекратите!

Эти слова Кэсси различила среди воплей наиболее отчетливо. В голове мелькнуло: «Что прекратите?», но потом она и сама все поняла. На месте D, одном из двух средних сидений в центральной секции, сидела бабулька и держала своего внука — точнее, маленький пенис своего внука — между большим и указательным пальцем наподобие самокрутки (перед мысленным взором Кэсси возникла защепка для косяка). Джинсы и трусы ребенка были спущены до лодыжек, он стоял между рядами и мочился в гигиенический пакет для рвоты, который бабушка держала в другой руке.

Вернее, пытался мочиться в пакет для рвоты. В основном он мазал, орошая спинку кресла 33D и пространство между креслами, а также поливая руки и колени пассажиров. И похоже, этот мальчик пил, как верблюд. Кэсси и Джексон велели женщине остановить ребенка, потом закричали на мальчика, требуя прекратить, но водопад не ослабевал. Бабушка или не знала английского, или делала вид, что не знает, но она не подтянула трусы внука, пока не стало ясно, что тот закончил. Пассажиры причитали, стонали и ругались, их крики слились в какофонию отвращения. Девочка-подросток с места 33E заливалась слезами и пыталась содрать с себя насквозь мокрую оранжевую толстовку.

— Фффу-у-у-у, — всхлипывала она на каждом выдохе, заходясь в трагических, почти библейских рыданиях.

Кэсси отчитала заботливую бабулю, сказав той, что ее поступок совершенно неприемлем. Старуха, проигнорировав нотацию, сомкнула верхние края пакета и протянула его Кэсси, улыбаясь с таким видом, словно одаривала ее свежим рассыпчатым печеньем.

Кэсси знала, что газеты выкладывают новости в интернет задолго до того, как бумажная версия отправляется в печать, поэтому могла бы не удивляться, увидев свои фото на сайте «Нью-Йорк пост» по дороге из аэропорта до Центрального вокзала. И все-таки снимки стали для нее сюрпризом. Ее чуть не стошнило, и несколько мгновений она боялась, что ее все же вырвет. Теперь она — таинственная женщина, безымянная «черная вдова», которая, возможно, убила в Дубае молодого и привлекательного инвестиционного менеджера. Более того, кто-то уже поговорил с персоналом ресторана и отеля, и все в один голос утверждали, что женщина, с которой видели Соколова, скорее всего, американка. Похоже, сначала все предположили, что она американка, живущая в Объединенных Арабских Эмиратах. Так сказала официантка из ресторана. Как она заявила полиции Дубая, Алекс произнес что-то, из чего стало ясно, что он в Эмиратах с визитом, а женщина, ужинавшая с ним, там живет. Кэсси понятия не имела, о чем речь, но сообразила, что это могла быть какая-то реплика о том, как хорошо она знает город. Да, она произнесла нечто в таком духе, потому что за последние полтора года летала в Дубай довольно часто. В общем, власти прочесывали местную американскую общину в поисках женщины, которая могла переспать с Алексом в его отеле.

Почему Ани не отвечает? Кэсси позвонила адвокату, как только вошла в терминал, и оставила сообщение.

Это как пытка водой. Как медленное, неустанное падение капель. Властям придется вернуться к началу, прежде чем они до нее доберутся. Теперь им нужно исключить всех, с кем Алекс мог быть знаком в городе, и всех прочих американок из Дубая, с которыми он теоретически мог встретиться.

Они покажут эти фото всем его друзьям и бизнес-партнерам. Возможно, уже сейчас они демонстрируют снимки всем сотрудникам «Юнисфер» в Америке. Похоже, пройдет целая вечность, прежде чем они, четко и уверенно, сосредоточатся на ней одной.

Но что бы ее впереди ни ждало, оно приближалось.

Добравшись до дома, Кэсси наконец связалась с Ани. Закатив чемодан в спальню, она плюхнулась на диван и уставилась на Эмпайр-стейт-билдинг в окно, испещренное пятнышками городской грязи и летней пыли. Солнце стояло высоко в синем небе, несмотря на то что наступил август и дни стали намного короче, чем месяц назад.

— Как провели время в Риме? — поинтересовалась Ани.

— Без излишеств. Просидела все время в отеле. Не хотелось никуда выходить. — Она набрала побольше воздуха и выпалила: — Я видела снимки на сайте «Нью-Йорк пост».

— Ну да. Когда я вам звонила, их в сети еще не было. Но я тоже их видела. Сильно сомневаюсь, что история окажется на первой полосе в завтрашней бумажной версии. В конце концов, новость пришла из Дубая.

— Это неплохо.

— Да. И могу вас обрадовать.

В то же мгновение Кэсси догадалась, что сейчас скажет Ани. Она закрыла глаза и поняла, что плачет. Опять. Ну и пусть. Ощущение было такое, как если бы ей позвонил доктор и сообщил, что биопсия дала отрицательный результат и рака нет.

— Не томите.

— Крайне маловероятно, что вас экстрадируют. Помните, я вам говорила про поправку? Американские граждане действительно составляют исключение.

— Это значит, что меня могли бы экстрадировать в Дубай, если бы я не была американкой?

— Верно.

— Итак, что дальше?

— Звоните в ФБР, но ничего не говорите. Ничего. Отвечайте: я не помню, позвольте мне все обдумать. Если будут настаивать на личной встрече — а это возможно, — я пойду с вами.

— Зачем им это нужно?

— Встречаться с вами?