Любовь и верность - Мэгги Робинсон

Холодный ключ горел в ладони Алека. Осмелится ли он побеспокоить Мэри и навлечь на себя гнев Оливера? Алек испытывал почти болезненное желание убедиться в том, что с ней все в порядке и она в безопасности.

А еще у него было желание извиниться. Это из-за него она попала в лапы чудовища. Никакой чек не стоит того, что Мэри пережила сегодня вечером, и Алек должен как-то отблагодарить ее. Хорошо, что ее тетя уехала, а то она пустила бы его кишки на подвязки.

Эдит ничего не писала в своем дневнике о том, что ее опоили наркотиком. Возможно, Бауэр делал это не со всеми своими жертвами – наверняка одних завоевать было сложнее, чем других. Но Алек должен был заподозрить, на что способен этот тип.

Алек прислонился к стене коридора. Надо бы пойти спать и оставить прошлое позади хотя бы на одну ночь. Может быть, Эдит не явится к нему во сне в полной панике, а если и явится, то на этот раз он ее выслушает. Месть не доставляла ему удовольствия теперь, когда он не смог позаботиться о другой женщине, которая находилась под его покровительством. Мэри Арден удалось спастись, выскочив сквозь узкую щель, ведущую к спасению, но он виноват в том, что недооценил Джозефа Бауэра.

Он должен увидеть ее, пусть даже спящей. Алек вставил отмычку в замок и нажал на дверную ручку. Возле кровати горела медная лампа, что значительно облегчало его задачу. Мэри казалась ужасно маленькой в своей постели, а ее лицо было таким же белым, как одеяло. Между ее бровями залегла морщинка, словно она пыталась во сне разгадать какую-то загадку, а ее коса в полумраке была темнее, чем обычно. Алек протянул руку, чтобы прикоснуться к лежащему на подушке завитку на конце косы, – он был влажным. Должно быть, она приняла ванну после их ухода, чтобы смыть следы Джозефа Бауэра со своей кожи и даже с волос. Сердце Алека сжалось от горечи.

Алек спросил себя, всегда ли Мэри спит со включенным светом, или события прошедшего вечера так напугали ее, что она видит опасность даже в тенях? Еще один груз на его душу.

Что ж, он увидел ее и может быть удовлетворен. Алек сделал шаг назад и споткнулся обо что-то мягкое. Подушка. Вещь абсолютно безопасная, но тем не менее он быстро выругался. Даже этого тихого ругательства, увы, оказалось достаточно для того, чтобы разбудить Мэри. Она села в постели, широко распахнув глаза.

Дьявольщина! Быстро сбежать из ее спальни не удалось, и, судя по выражению ее лица, он сейчас получит вполне заслуженный выговор.

– Это всего лишь я, Мэри, – шепотом проговорил Алек. – Не тревожься. Я ухожу.

Она недоуменно заморгала.

– Ч-что ты здесь делаешь?

У нее хватило здравого ума говорить тихо. Оливер прибежит сюда со скоростью света, если смежная дверь все еще не заперта. Но Алеку не хотелось причинять мальчишке боль, если придется защищаться. Но и сама Мэри может встать и ударить его.

– Я зашел посмотреть, все ли с тобой в порядке, – объяснил Алек. – Все хорошо?

– Все было хорошо, – ответила она. Морщинка между ее бровей стала глубже. – Уходи!

– Не могу. Точнее, не уйду, пока не скажу того, что должен сказать. Мне очень жаль, что прошлым вечером все так вышло. Это из-за меня ты была в опасности, и я не думаю, что когда-нибудь смогу простить себе это. – Слышит ли она искренние нотки раскаяния в его голосе?

– Он уехал?

Можно и не спрашивать, о ком она говорит.

– Да. Я сам посадил его в фургон.

Мэри взглянула на его руку. В ней в свете лампы по-прежнему поблескивала отмычка.

– И украл его ключ, – проговорила она.

– Чтобы защитить тебя и других постояльцев. – Алек уронил ключ на прикроватную тумбочку. – Я воспользовался им лишь потому, что Оливер не впускал меня. Он сказал мне, что ты легла спать, но я должен был увидеть тебя своими глазами.

– Мне понадобилась целая вечность, чтобы уснуть, – недовольно промолвила Мэри.

– Я могу посидеть с тобой, пока ты не заснешь снова. – Он сможет быть рядом и бодрствовать.

И попытается сдержать свои руки.

Мэри приподняла рыжеватую бровь.

– Да, это поможет мне расслабиться, – язвительно проговорила она. – Такой великан, как ты, в изножье моей постели будет следить за каждым моим вдохом, за каждым движением.

Он не мог даже рассердиться на нее за это сравнение. Неуклюжий увалень!

– Клянусь, я не скажу ни слова.

– Это ни к чему, – заявила Мэри. – Я и без того буду чувствовать, что ты рядом. – Она заправила за ухо выбившуюся из косы прядку волос. – Но, думаю, нам все же стоит потолковать. О понедельнике.

Сердце Алека подскочило в груди. Он уже думал об этом – она не сможет лечь с ним или с кем-либо другим в постель в понедельник. Возможно, она вообще никогда не сможет быть с мужчиной.

– Нам не нужно ничего делать. Обещаю не прикасаться к тебе, если только ты сама этого не попросишь. И я не буду ждать твоих прикосновений. Не думаю, что после того кошмара, который ты пережила, в тебе сохранилось доверие к мужчинам.

Ее губы сложились в ровную букву «о».

– Как ты догадался, что у меня в голове?

– Я же не полный болван. Будь я на твоем месте, я бы швырял в тебя всеми бьющимися предметами за то, что ты втянула меня в эту историю. Однако ты заслуживаешь отдыха после того, что произошло. Да, в моем доме не хватает слуг, но я сам позабочусь о твоем комфорте.

– Ты хочешь стать горничной леди? – Мэри уже почти улыбалась.

– Не просто какой-то там леди, Мэри. Твоей горничной. – И черт его побери, если он не собирается выполнить своего обещания. Ее нынешняя уязвимость взывала к его гордости, и он понимал, что ее смелость пока что отступила.

Подтянувшись на руках, Мэри села поудобнее. На ней была простая и скромная ночная рубашка, застегнутая до подбородка. Подумав о том, что это потрясающе привлекательная вещица, Алек тут же мысленно отругал себя за это наблюдение. Если он хочет, чтобы она ему доверяла, он должен сдерживать свои животные инстинкты.

Мэри едва не изнасиловали. Разумеется, ей не хочется ехать в Рейнберн-Корт, чтобы воплотить в жизнь собственную сумасшедшую идею. Алек осторожно сел на край кровати, изо всех сил стараясь казаться поменьше.

– Все будет хорошо, Мэри, – промолвил он. – Несколько дней на свежем горном воздухе, хорошая еда и…

– А я-то думала, что твоя экономка ушла.

Черт! Не будет же он в самом деле предлагать ей все, что есть в доме. Может, похитить на неделю одну из кухарок в отеле?

– Мы справимся. Там есть одна девочка. Кэти. К тому же мой лакей Мак – мастак в кухонных делах, да и вообще на все руки мастер. Единственное, чего он не хочет делать, так это водить машину.

– У тебя есть машина? – В голосе Мэри зазвучал неподдельный интерес.

– Конечно. Точнее, две. Одну я держу в городе, а одну – здесь. Сейчас мой двухместный «пегас» стоит в гараже отеля. Я думал, что завтра повезу тебя на нем в Рейнберн-Корт. А потом мы сможем отправить экипаж за Оливером и Маком. Из моей конюшни еще никто не ушел. – У него работала целая команда молодых конюхов, которые ели больше лошадей.

Мэри нахмурилась еще сильнее. Как он собирается со всем справиться?

– Не знаю, разумно ли это, – сказала она. – Не показался бы наш отъезд сговором.

– Что может быть более естественным, чем предложить семье Арден, пережившей такую беду, короткий отдых в Рейнберн-Корте? Это меньшее из того, что я мог бы сделать для вас как гостеприимный горец. Не можешь же ты здесь остаться.

– Нет, разумеется, нет. – Мэри снова откинулась на подушки. – Вообще-то я думала вернуться к работе. То есть в Лондон.

Немыслимая идея! Алек твердо взял Мэри за руку.

– Я и слышать об этом не хочу, Мэри. Ты нуждаешься в отдыхе.

– Насколько я помню, я как раз отдыхала перед тем, как ты ко мне вломился. – В ее словах не было иронии, и она не попыталась высвободить руку.

Алек посмотрел на нее – пухленькую, белую, без колечек. Это умелая маленькая ручка, которая находится в безопасности в его руке. Как ни странно, он тоже ощущает себя в безопасности, когда держит ее.

– Я не хотел напугать тебя, – сказал он.

– Да я и не испугалась вообще-то.

– Вы – смелая женщина, мисс Арден. Я… я вами восхищаюсь!

– Благодарю вас, лорд Рейнберн. Наши чувства взаимны. Вы остановили злобного хищника, и руководство отеля должно быть вам благодарно.

В понедельник он отправит в консорциум все его письма. Языки сплетников тут же сорвутся с поводков, и доверие, которое общество питало к Бауэру, окажется подорванным. Угрозы написать о нем в газете Райкрофта, а также возможных законных действий, предпринятых судьей Уитли и его другом-барристером, должно хватить на то, чтобы изгнать Бауэра из бизнеса.