Инферно – вперёд! - Роман Кузьма
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не менее дюжины человек указало на Норса. Хокни немедленно приблизился к нему, яростно сверкая глазами.
– На допрос бы тебя… – процедил штаб-сержант с нескрываемой ненавистью. – Они всегда выбирают самых ненадёжных, как-то чувствуют их… «Гусыня», ко мне!
Глиндвир подбежал к ним и принял стойку «смирно».
– Да, сэр!
– Присмотри за этим, чтобы не переметнулся на сторону «лиловых».
Холодный взгляд, изучив Норса с головы до пят, вновь уставился в глаза командиру.
– Есть, сэр!
Зная Хокни, можно было не сомневаться – за этими словами кроется нечто, способное обернуться серьёзными неприятностями. Не прошло и минуты, как Дитнол Норс, всё это время наблюдавший за заговорщицкими перешёптываниями Глиндвира с его наиболее доверенными друзьями, осознал: только что огласили его смертный приговор.
Часть
III
. Боевые награды
Глава
XVII
Историк редко получает возможность оперировать достоверной информацией, и в большинстве случаев ему приходится в немалой степени полагаться на собственное воображение; досконально зная суть общественно-политических процессов, он всегда может дописать отсутствующие страницы летописи взамен уничтоженных разрушительным воздействием Времени либо прочесть судьбу давно разрушенного поселения по немногим сохранившимся археологическим находкам.
Наибольшую же ценность представляют собой подлинные официальные документы и свидетельства очевидцев.
Одно из таких свидетельств – аудиозапись интервью тактического командира 1-го, на штатах роты, ОПУДР Идена Глиндвира, о событиях, повлёкших за собой награждение его Золотым Крестом. Сделанная на стальной проволоке, она стала основой для резонансной публикации в «Королевских ежедневных ведомостях» и послужила своеобразной вехой, отметившей переход войны с фоморами на новый, качественно более высокий уровень.
В период, когда магнитофоны и проигрыватели начали выходить из строя, даже те, что несли на себе колдовские руны Бесконечного Действия, содержание всех аудиоархивов в экстренном порядке перенесли на бумагу и приложили к самой, ставшей вскоре совершенно бесполезной, бобине. Упакованные в небольшие контейнеры из нержавеющей стали, некоторые из этих записей, несмотря на очевидные повреждения, стали достоянием Ансгера, сына Колла. Вот содержание той записи, о которой идёт речь.
«ВОПРОС: Вы заслужили Золотой Крест в первом же бою, в котором участвовало вверенное вам подразделение – это большая честь, и, учитывая тот факт, что вас даже не ранило, ещё и немалая удача. Как вы полагаете, действительно ли вам повезло – или же более оправданно говорить о некоем сплаве мужества и армейской выучки?
ОТВЕТ: Несомненно, я не чужд отваги, иначе не пошёл бы в армию, к тому же в часть, что дерётся на передовой. Что до выучки [длительная пауза], то не покривлю душой, если скажу: она в нашей роте отличалась исключительной суровостью. Наши требовательные инструктора из военной полиции…
ВОПРОС: Эти подробности можно опустить, чтобы не лишать нашу молодёжь, многими гроссгроссами56 устремившуюся на призывные пункты, свежести ощущений. Гораздо интереснее нашим славным юношам будет узнать тот факт, что вы дослужились до командира роты в считанные месяцы. А ведь вы начали службу рядовым, без фамильных связей, без протекции и образования…
ОТВЕТ: Да, я помню, что вы мне говорили [вполголоса]. Я быстро вырос в армии, в немногие недели из вчерашнего юнца и бездельника превратившись в мужчину, способного взять на себя ответственность за судьбу товарищей, как моих сверстников, так и тех, кто превосходит меня возрастом и образованностью [громко и отчётливо]. Всем этим я обязан строгим, предельно жёстким армейским порядкам и чётким, внятным приказам начальства, которые научился неукоснительно выполнять. Того же я требую сейчас от моих подчинённых [вдохновенно].
ВОПРОС: Каким именно образом вы заслужили честь быть представленным к столь высокой награде? Отличились лично вы, вся рота? Насколько тяжёлым испытанием стало для вас крещение огнём?
ОТВЕТ: Это сразу несколько вопросов, но я с радостью отвечу на все [смешок]. Награждён не только я, поскольку вся наша рота отмечена в приказе по армии, ей отныне присвоено название «ударной». Конечно, если бы в наши ряды затесались те, кто способен замарать честь мундира трусостью и ха-луп-ни-че-ством… Я верно читаю? [шёпотом]. Если бы кто-то опозорил армию, пытаясь следовать шкурным интересам, а не проявил самоотверженность, грудью защищая родную айлестерскую землю от захватчиков, если бы в трудное мгновение не прикрывал товарища, не поделился с ним последним, то, несомненно, о таких почестях, которых нас удостоило командование, не могло бы быть и речи [громко и отчётливо].
ВОПРОС: Я знаю, что ваша рота в первом же бою попала в самое пекло, и не всем посчастливилось вернуться обратно, на исходные позиции. Не могли ли бы вы рассказать нашим, буквально сгорающим от любопытства, читателям о подробностях этого памятного для вас столкновения?
ОТВЕТ: Проводилась наступательная операция, вернее, локальная атака, осу-ществ-лён-ная силами нашей роты. Ночной бой, ходе которого мы столкнулись с новыми войсками противника, причём врукопашную…
ВОПРОС: Вы одержали блистательную победу, это не подлежит ни малейшему сомнению. Ответьте на ещё один, последний, вопрос: испытывали ли вы страх?
ОТВЕТ: Страху не место на поле боя».
Бой этот, кратко, даже лаконично, описанный тактическим командиром 1-й отдельной «ударной роты», стал настоящим событием в истории войны, положившим начало новому её этапу.
… Первое время на передовой солдаты «пудры» занимались сапёрными работами. Под шутки сновавших взад-вперёд по ходам сообщения фронтовиков они рыли окопы того, чему предстояло стать «второй оборонительной позицией» в постепенно создаваемой эшелонированной системе обороны. Каждая такая позиция планировалась как система полевых укреплений из двух-трёх линий траншей, напичканных глубокими убежищами, «лисьими норами» и огневыми точками. Соединённые сетью ходов сообщения, они дополнялись развитыми проволочными заграждениями и обширными минными полями.
Нетрудно догадаться, что работа, которую выполняла рота ОПУДР, грозила стать не просто титанической, но и вовсе бесконечной, ведь укрепления, то и дело приходившие в негодность или оставляемые под ударами противника, нуждались в постоянном обновлении. «Пудру» просто использовали, ведь особая нашивка на локтевом сгибе выдавала их принадлежность к солдатам «последнего сорта». Порой она жгла Норса, как клеймо.
Время тянулось однообразно: днём они отсыпались в палатках на тыловом рубеже, а ночью брали сапёрные лопаты и шли работать. Тёмное время суток, заполненное тяжёлым физическим трудом, за производительностью которого зорко следили военные полицейские, проходило под аккомпанемент несмолкающей артиллерийской канонады.
– Наши ребята задают им жару, – разъяснял Хокни. – Эти чешуйчатые клыкуны, куадрофут57 в холке, то и дело пытаются прорваться, но заградительный огонь нашей артиллерии отрезал их от подкреплений. Всё, что вырывается из зоны ДПФ, уничтожается. Их немного осталось, поверьте мне.
Норс привык к тому, что штаб-сержант Хокни, а в его лице
