Бесшабашный - Корнелия Функе

— Лиса! Ты где?

Сиди тихо!

Лиса притаилась под кустом, даже не зная толком, что на ней сейчас — кожа или шкура. Мех ей больше не в радость. Хотелось ощутить на себе кожу, почувствовать губы, которые он мог бы поцеловать, как целовал Клару. Она видела, как он ее обнимал. Видела снова и снова.

Джекоб.

Да что же это такое? Что так мучит ее и раздирает нутро хуже голода и жажды? Не любовь. Любовь — она теплая, мягкая, как постель из палой листвы. А это, наоборот, что-то темное, как тень под ядовитым кустарником, — и неутолимое. Никакими силами.

У этого чувства, должно быть, какое-то совсем другое имя. Не называют ведь одним и тем же словом жизнь и смерть, солнце и луну.

Джекоб. Даже у его имени теперь совсем другой вкус. Тут Лиса почувствовала, как холодный ветер студит ее человеческую кожу.

— Лиса? — Клара опустилась перед ней на колени, прямо на мокрый мох.

Волосы у нее — чистое золото. У нее-то самой всегда были рыжие, огненно-рыжие, как мех лисицы. И она не припомнит, чтобы когда-то они были другого цвета.

Она встала, оттолкнув Клару плечом. Приятно было почувствовать, что она одного с Кларой роста.

— Лиса! — Клара схватила ее за руку, когда Лиса попыталась пройти мимо. Платье и вполовину так не греет, как мех. Но она все равно мех себе не возвращала.

— Я даже имени твоего не знаю. Я имею в виду — настоящего.

Настоящего? Да что в нем настоящего? Его даже Джекоб и тот не знает. Селеста, вымой руки. И причешись.

— Ну и как? Все еще действует? — Под пристальным взглядом Лисы Клара отвела свои голубые очи. Джекоб — тот может лгать, глядя тебе прямо в глаза. Он в этом деле мастак. Но Лису даже он не в силах провести.

Клара все еще не смотрела на нее, но Лиса носом чуяла, что она чувствует: страх, стыд, все вместе.

— Сама-то ты жаворонковую воду когда-нибудь пила?

— Нет, — ответила Лиса презрительно. — Среди лисиц таких дур нету. — «Хотя это, конечно, неправда».

Клара смотрела на родник. Мертвые жаворонки все еще прижимались друг к дружке между камней. Клара. Ее имя отзывается звоном стекла, прохладой воды, и оно очень Лисе нравилось — пока Джекоб ее не поцеловал.

Все еще больно.

Возврати себе мех, Лиса. Но она не может. Хочет чувствовать свою кожу, свои руки, губы, которыми можно целоваться. Лиса повернулась к Кларе спиной из страха, что все это написано сейчас на ее человеческом лице. Она ведь даже не знает толком, как это лицо выглядит. Она хоть хорошенькая? Или страшила? Мать была хорошенькая, но отец все равно ее бил. Или как раз из-за этого?

— Почему тебе больше нравится быть лисой? — Ночь окрасила глаза Клары в черный цвет. — Так легче понять жизнь?

— Лисы не пытаются понять жизнь.

Клара обнимала себя за плечи, словно все еще чувствовала на них руки Джекоба. И Лиса видела: ей тоже хочется променять кожу на шкуру.

ОКНА ТЕМНОЙ ФЕИ

Мясники, портные, булочники, ювелиры. Мост, на головокружительной высоте протянувшийся к висячему дворцу, был торговой улицей. В окнах витрин посверкивали драгоценные камни подземного мира, но были тут и отбивные из мяса подземных варанов, и даже выращенная без солнца чернокочанная капуста. Предлагались также фрукты и хлеб из надземных провинций, равно как и сушеные жуки всех видов, почитавшиеся у гоилов особым деликатесом. Но единственное, что сейчас интересовало Джекоба, был дворец в самом конце торговых рядов.

Он свисал из-под сводов пещеры как исполинская люстра. Когда Джекоб, протиснувшись между двумя лавками, перегнулся через перила и глянул вниз, туда, где сталактит заканчивался огромной хрустальной короной, сверкающие зубцы которой были устремлены в зияющую пустоту, у него и вправду закружилась голова.

— Где окна Темной Феи?

— Вон те, из малахита. — Валиант нервно озирался.

На мосту было полно солдат не только из дворцовой охраны, но и просто в уличной толпе, что слонялась вдоль магазинов. На женщинах были платья, отделанные камнем в тон цвета их кожи. Собственно, это были тончайшие шлифованные пластинки, придававшие наряду вид змеиной чешуи, и Джекоб поймал себя на том, что пытается вообразить, как выглядела бы в подобном платье Клара. Сколько это действует?

Окна феи немигающими зелеными глазами смотрели со светлого песчаника. Железные опоры моста впивались в стену метрах в двадцати над ними, но дворцовая стена была отполирована, как зеркало, не обнаруживая, в отличие от обычных сталактитов, ни малейших неровностей, по которым можно карабкаться.

Пока Валиант у него за спиной что-то бурчал об ограниченности человеческого ума, Джекоб достал из кармана свою табакерку. В ней хранилась одна из самых удивительных и практичных волшебных вещей, какие он разыскал на своем веку: это была шпулька с одним-единственным золотым волосом. Карлик потерял дар речи, когда Джекоб начал крутить его между пальцами. Сам собою, из тончайших, словно мушиная ножка, волосков у него в руках сплетался канат. Не прошло и минуты, а он был толщиной уже с палец и прочнее любого троса в любом из миров на свете. Однако не только и не столько прочность делала его поистине неоценимым приспособлением. Другим, еще более чудесным его свойством была способность достигать любой длины и цепляться точно за то место, куда направлен взгляд бросающего его человека.

— Рапунцелева коса. Недурно, — пробормотал Валиант, наблюдая, как Джекоб, свернув канат в кольца, приглядывается к зеленым окнам. — Только супротив часовых он тебе никак не пособит! Ты же будешь весь на виду, все равно что букашка, которая у них по лицу ползет!

Вместо ответа Джекоб извлек из кармана пузырек зеленого стекла. Когда-то он похитил его у лесовичка. В пузырьке была слизь, которая на несколько часов делала тебя невидимкой. Этой слизью с успехом пользовались диковинные хищные улитки, которые с ее помощью добывали себе любое, самое лакомое пропитание; лесовички и дупляки придумали специально этих улиток разводить, чтобы тоже выходить на охоту невидимками. Достаточно было помазать слизью у себя под носом — процедура не слишком аппетитная, хоть слизь была и без запаха, — и средство действовало безотказно. Правда, имелись у него и неприятные последствия в виде многочасовой дурноты, а от слишком частого употребления на некоторое время даже отнимались конечности.

— Слизь-невидимка и рапунцелева коса. — В голосе карлика наряду с завистью слышались и нотки восхищения. — Ничего не скажешь, снарядился ты хоть куда. И все равно. Прежде чем ты туда полезешь, я хотел бы узнать, где растет золотое дерево.