Наследство - Кира Измайлова

— Они от кого-то убегают? — спросила Мария-Антония негромко. Боже, да что же это за хищники должны быть, которые могут обратить в бегство этакое стадо?

Она смотрела сверху на бурые лохматые спины, крутые рога, нескончаемую реку живых существ… Лошади волновались, им не нравилось такое соседство, и девушка их понимала.

— Да не обязательно, — ответил Генри. — Они дурные. Бывает, шуганулся один от степного волка, например, а остальные и подхватились. Потом уже не остановить, сама погляди, как прут… А может, почуяли что-то, вот и отходят. Правда, если бы что серьезное случилось на Территориях, они бы не так неслись. Это они, считай, спокойно идут, а если рванут со всех ног…

Мария-Антония только головой покачала, отчаявшись представить такое грандиозное и страшное зрелище. Должно быть, эта живая лавина способна смести с лица земли целый поселок, если тому не повезет оказаться под копытами!

— А попробовать можно, — сказал вдруг Генри.

— О чем ты? — повернулась она к нему. Мужчина уже взвешивал в руке то самое оружие, которое она уже видела однажды. — Что это?

— В твое время огнестрельное оружие было уже? — спросил он, дождался утвердительного кивка и продолжил: — Обращаться умеешь?

— Нет, — усмехнулась девушка. — Слишком тяжелое, да и мало его у нас было. Ненадежное, то порох не вспыхнет, то ствол разорвет. Маги не хотели с этим возиться, им не нравилось… Пушки разве только, но…

— Магам правильно не нравилось, — серьезно сказал Генри. — Эринитовой пулей из хорошего ствола можно любого кудесника завалить, если умеючи. Но именно из хорошего, вряд ли бы ваши пукалки сгодились. Опять же, попасть надо… Его, оружие, то есть, быстро совершенствовали, когда поняли, что к чему. Тоувы, опять же, помогли… они магов тоже не сильно любят. — Он умолк, протянул ей оружие. — Держи. Это ружье, обычное, охотничье. Бьет хорошо. Если зарядить чем посерьезнее, то можно и повоевать…

Мария-Антония осторожно взялась за ствол. Не такая уж тяжелая штуковина.

— Целиться умеешь?

— Доводилось арбалет в руках держать, — ответила она чистую правду. — Из лука я когда-то хорошо стреляла, но то больше была забава…

— Значит, совладаешь, — хмыкнул Генри. — Держи так… Ага, именно. Смотри сюда. Давай сперва по камням. Вон тот валун видишь? В него попадешь?

— Да в него ребенок из рогатки попадет! — фыркнула принцесса. Ружье оттягивало руки, но держать его было приятно. Хорошая вещь, ухоженная, она умела это чувствовать. Видимо, оружие Генри уважал и любил, да и немудрено: от него наверняка частенько зависела его жизнь.

— Тогда нажимай вот сюда, — показал Монтроз. — Задержи дыхание и плавно-плавно…

Грохнуло. Мария-Антония от неожиданности чуть не выронила ружье, увидела только, как от светло-серого валуна полетела крошка.

— Ну надо же, попала, — хмыкнул Генри довольно, будто не сам помогал целиться. — Давай попробуем подстрелить кого на обед, а?

— А это не опасно? — нахмурилась девушка. — Если стадо заметит…

— Не заметит. Они когда таким потоком идут, ничего вокруг не соображают. Упал кто и упал, остальным-то что? Давай! — загорелся мужчина.

— А разве не нужно перезарядить… — начала было она, но он перебил нетерпеливо:

— Ничего не нужно, говорю, не ваши пукалки, порох не гаснет, патроны не кончаются… — И пояснил довольно: — Дорогая штуковина, но я таки разорился. Тоувы делали: тут зарядов пять сотен, сама понимаешь, насколько этого хватит! Ну, потом, конечно, приплатить придется, чтобы заново зарядили, но зато думать не надо, как бы боеприпасы не отсырели… Ну, что стоишь?

Девушка вздохнула и снова вскинула тяжелое ружье к плечу. Мужчины все одинаковы: только дай в руки игрушку, ни о чем ином думать не смогут!

— Вон, видишь, на отшибе идет, — шептал ей на ухо Генри и придерживал ее локоть, направляя. — Сможешь?

— Попробую, — ответила она. Отсюда дикий бык казался немногим больше того валуна. — А достанет ли?..

— Должно, — уверенно сказал мужчина. — Еще и дальше бил, бывало… Только не в голову, там такая кость, что не пробьешь.

— Я знаю…

— Откуда бы?

— Я ведь говорила: доводилось охотиться, — ответила Мария-Антония сквозь зубы. — На оленей, правда, но велика ли разница?

— И правда что…

Снова грохнуло. Бизон внизу споткнулся, но снова выровнял ход, устремился за остальными…

…-Промазала! — Генри выхватил у принцессы ружье — додумался, девице доверить такое дело! — вскинул к плечу, но девущка вдруг положила руку на ствол, вынуждая его опустить оружие. — Ты что?

— Зачем, Генри? — спросила она спокойно. — Разве мы умираем с голоду? И что мы будем делать с такой огромной тушей? Того хвороста, что у нас собой, хватит, чтобы зажарить малую толику, и то вряд ли. Псы твои съедят сколько-то… а остальное бросим стервятникам? С собой ведь не увезем, по такой жаре мясо быстро испортится…

— Ну да… — Генри неохотно признал ее правоту, потом невольно усмехнулся: — Ты говоришь совсем, как дети равнин!

— Кто?

— Ну, местные жители, — пояснил он. — Они себя сами так называют. И тоже говорят: зачем убивать больше, чем можешь съесть? У них, конечно, вся жизнь от этих зверюг зависит, сама понимаешь: и еда, и одежда, и черт знает, что еще! Когда нужно, устраивают большую охоту, но больше, чем необходимо, стараются не убивать… За это они городских наших очень не любят. — Генри вздохнул, покачал ружье в руке.

— За что именно?

— А те охотиться приезжают иногда, кто побогаче, — пояснил он. — Как увидят такое вот стадо, так давай палить, жадность глаза застит, даже не соображают, к чему им столько, ведь даже не вывезут отсюда всего!

— Глупо как, — пожала плечами девушка. — Разве это можно назвать охотой? Вернее, — поправилась она, — одно дело, если… дети равнин так добывают себе пропитание, но стрелять зверей десятками ради забавы?.. Для меня это странно.

— Вот-вот, для местных тоже странно, — сказал мужчина. — А ты…

— А я, должно быть, просто слишком хорошо помню, что такое голод, — отрезала она и замолчала.

— А вы как охотились? — полюбопытствовал Генри, чтобы переменить тему.

— По-разному, — ответила принцесса. — Выезжали обычно на несколько дней, брали собак, егеря загоняли подходящую дичь… а иногда обходились и без егерей. Охотник, взявший зверя, потом делил добычу и имел право взять себе самый лакомый кусок… либо же отдать его господину или другу. Так чаще всего и делали.

Она замолчала. Генри невольно подумал, что, наверно, самым удачливым охотником всегда оказывался ее муж, и он делил с Марией-Антонией лучший кусок…