Остров смерти - Андрей Воронин

Можно было различить отдельные переговаривающиеся голоса. Тревоги в голосах не слышно, и в сочетании с развеселой музыкой это действительно странно.

Трудно предположить, что рядом, на острове держат в заложниках больше десяти человек, а остальные преспокойно себя чувствуют на берегу.

Трудно поверить, что двое преступников внимательно присматривают за участниками шоу, а съемочной группе предоставили полную свободу действий. И зачем бандитам демонстрировать себя на экране, если здравый смысл подсказывает хватать приз и уходить в тайгу? Что они, маньяки? У маньяков другие прихоти.

Время шло, все оставалось без изменений. Подавшись чуть назад, Белоконь перевернулся с живота на спину. Теперь не живот, а спина ощущала тепло нагревшегося за день камня, глазам открылся дивный вид белых облаков, медленно проплывающих в синеве.

Он вспомнил, как зашел на ту сырую питерскую дачу. Два трупа в общей лужи крови и рядом плачущего парня. Он еще ничего не успел объяснить, но командиру и бойцам стала ясна роковая ошибка…

Надо лишний раз запросить консультацию. Начальство это дело любит и самому спокойнее. Он связался с центром, доложил обстановку.

– Есть соображения? – поинтересовался Феофанов.

– Для начала прикинемся, что поверили Фалько. Возьму человек пять и спущусь вниз – вроде это весь наличный состав. Остальные будут ждать моей команды.

– Будь осторожен, в лагере можно ждать всякого подвоха.

– Само собой.

– Тогда дерзай.

– Разрешите исполнять?

– Подстраховаться решил? Повторное подтверждение хочешь получить от начальства?

2.* * *

Незнакомый жесткий голос спросил у Фалько по телефону, все ли в порядке в лагере и на острове, можно ли группе спецназа беспрепятственно спуститься к берегу.

– Все хоккей, командир. Спускайтесь, отметим встречу.

Вот сейчас явятся и своими глазами увидят, что он, Фалько, совершенно свободен в своих действиях и высказываниях. Как потом оправдаться, когда все вылезет наружу? Какой такой страх заставил морочить голову сперва съемочной группе, а потом спецназу? А если сослаться на угрозу – преступник пообещал, что его сообщники расправятся на воле?

В России нет программы защиты свидетелей, защиты тех, кто сотрудничает с силовыми ведомствами – на канале даже сделали об этом целую передачу. Значит, он имел полное право испугаться.

Надо ли брать у них разрешение на съемку?

Вероятнее всего не дадут. Хорошо хоть сам командир не сообразил запретить ее авансом и можно попробовать заснять вход спецназа в лагерь.

Не мешкая, Фалько отдал команду двум операторам. Те двинулись к окраине лагеря в ярких куртках и с плейерами, прицепленными к поясу, как водится у молодежи. Будто они такие фанаты музыки, что не могут часа без нее прожить.

На самом деле плейеры представляли собой видеокамеры с замаскированным объективом. Их взяли при отъезде из Москвы, чтобы заснять отдельные сценки незаметно для игроков.

Спецназовцы появились во всей красе. Пожалуй, они были даже слишком эффектны со своими, взятыми наизготовку автоматами, в черных банданах и фирменных бронежилетах, с боевой раскраской на лицах. Зрители могли принять их за актеров, отлично выучившимся осторожной поступи, каменной неподвижности лиц, внимательным, прищуренным взглядам по сторонам.

Приветствуя спецназ, операторы радостно улыбались и махали руками, чтобы их, не дай бог, не заподозрили в скрытых намерениях.

– Сюда! Пойдемте с нами.

Бойцы проигнорировали приглашение и продолжали двигаться, как считали нужным, постепенно рассредоточиваясь. Видимо, у них был четко отработан порядок входа в палаточный лагерь или небольшое село.

Чтобы не вызвать подозрения, оба оператора не стали слишком долго пятиться назад. Они двигались рядом на почтительном расстоянии, как это и должны делать люди, посланные навстречу во избежание недоразумений.

Только прочесав весь лагерь, заглянув во все палатки, спецназовцы остановились возле палатки Фалько, и командир один вошел внутрь.

– Мое почтение, – режиссер кинулся к нему навстречу.

В этом движении была большая доля искренности. При всей двусмысленности положения все-таки приятнее иметь рядом вооруженного человека, который обязан тебя, гражданина России, защищать от всяких напастей.

– Устали с дороги? Присаживайтесь, угощайтесь. Я уже велел освободить палатку для ваших ребят. Им сейчас тоже передадим попить-поесть.

– Не спешите.

По голосу Фалько понял, что командир не притронется ни к виски, ни к пиву, ни к натуральному соку. И бутерброды на блюде тоже пока не понадобятся.

– Что у вас стряслось?

Фалько не любил фамильярного «тыканья» в свой адрес, но сейчас предпочел бы лучше такой грубоватый оборот. В этом «вас» слышалась холодная деловитость хирурга, уже взявшего в руки ланцет и готовящегося вскрыть больному брюшную полость.

– Да вот придумали сюжет на свою голову.

Вышло удачно, даже слишком.

Придется выражаться так, чтобы оставить на потом хотя бы узкую щель для оправдания. А может, выложить все, пока не поздно? Но ведь упустят этого черта с серо-голубыми глазами и золотистым ежиком. Упустят, как упускали чеченских террористов, наемных убийц, как радостно провожали за кордон людей, награбивших миллиарды, а на следующий день вдруг срочно начинали посылать запросы на передачу их в руки правосудия. Потом он и у Ладейникова окажется крайним. Творческий человек с хрупкими костями и чересчур богатым воображением. Если сам не явится по его душу, так наймет людей на «выигранные» денежки…

– Значит, на острове тишь да гладь?

Глаза Белоконя сверлили, допытываясь до истины. Командир словно знал правду и лишь хотел уточнить мелкие детали. Человечек в джинсовом костюме пожалел, что не снял темные очки – может показаться, что он боится посмотреть гостю в глаза.

– В каком смысле? События на месте не стоят, иначе зритель наш заскучает.

– Конкретно сейчас. У вас ведь не круглые сутки съемка, вы ведь даете людям отдохнуть?

– Даю. Но вообще-то у меня там постоянно присутствует оператор. Нужно материала в десять раз больше, чем пойдет в эфир, нужно иметь выбор – только тогда все получится, как надо.

Пока нет конкурсов, мы все равно снимаем: время от времени на экране должны появляться бытовые зарисовки и сцены.

Фалько успел и бородатого Илью предупредить по сотовому о появлении отряда в камуфляже.

Чтобы заснял «вид с острова» как бы глазами преступника. Реальный убийца тоже, конечно, будет наблюдать с большим интересом.

Ладейникову Фалько успел еще раз напомнить о договоре. Странное дело – судя по голосу, Игорь не проявлял большого беспокойства, не считал нужным повторно предостерегать от искушения выложить ментам правду. Гораздо больше нервничал режиссер, словно он здесь висел на самом тонком волоске.

Вот и теперь Фалько не мог заставить себя непринужденно болтать, пересыпая речь шутками и прибаутками. В зрачках Белоконя словно отражались операционный стол, руки в перчатках и вскрытая брюшная полость пациента. Пациентом был, конечно, Фалько – он чувствовал, как грубые пальцы трогают и шевелят все внутренние органы.

– Думаю, никто на острове не обидится, если мы на часок туда высадимся. Убедимся своими глазами.

– В чем? – кисло улыбнулся Фалько. – Конечно, я не имею права вам запретить. Но странно, согласитесь, будет выглядеть дежурный визит спецназа на захваченный преступником остров.

Вам тогда положено убить этого человека, освободить заложников. И передаче нашей конец, можно закрывать занавес.

– А зачем снимать наш визит на камеру? – резонно возразил Белоконь.

Глава 32

– Пойдем со мной!

– Мне и здесь неплохо!

– Мне, сам понимаешь, не трудно вытащить первую попавшуюся бабу из барака и приставить ей дуло к башке, – Черт с тобой, – Илларион приподнялся с места.

Ладейников сопровождал его сзади, постоянно держа под прицелом. Ближе пяти шагов по-прежнему не приближался. Позвал с собой еще бородатого оператора. Илья приготовился снимать, но преступник дал отмашку:

– Куда? Кто просил?

Мускулистый человек в черной майке без рукавов не мог передвигаться достаточно быстро, мешали кандалы. Ладейников матерился сквозь зубы, но терпел. Наконец, решил, что отвел своего противника достаточно далеко от главного кострища. Велел оператору лечь ничком на землю, сцепить на затылке руки, оперся ногой ему в поясницу и прицелился в затылок.

– Я ведь сам пошел с тобой. Чего опять задергался, – произнес Забродов.

– Это мужик, у него истерики не будет.

Правда?

Бедняга оператор кое-как выдавил из себя нечленораздельное согласие.

– Что я должен делать? – мрачно спросил Забродов.

– Держи.

По воздуху перелетел ключ от наручников.

И снова палец на курке, как в прошлый раз, ночью.