Харка, сын вождя - Лизелотта Вельскопф-Генрих

стрелу. Пыль все еще слепила глаза. Харка выстрелил еще раз, а мустанг мчал его все дальше и дальше. Он стрелял и стрелял, впав в исступление, и кричал так громко, что скоро охрип. Наконец колчан опустел. Мустанг перешел на легкий галоп.

Облако пыли удалялось на север. Вокруг Харки все вдруг просветлело, на высоком голубом небе сияло солнце. Оно равнодушно светило на истоптанную, изрытую, пыльную прерию, на мустанга с пеной на морде и дрожащими ляжками, потная шкура которого превратилась в одну сплошную корку пыли. Оно светило на мальчика с мокрыми, прилипшими к вискам волосами, жадно хватавшего воздух широко раскрытым ртом, светило на бизона, уставившегося на юного всадника налитыми кровью глазами. Мустанг застыл на месте как вкопанный. Бизон тоже не шевелился.

Харка впился глазами в темно-бурого колосса. Впервые в жизни он лицом к лицу столкнулся с животным, которое означало для него и других индейцев всё — кров, пищу, жизнь. В спине бизона торчало множество стрел — он буквально был утыкан ими, как подушечка для иголок, и хотя Харка еще плохо соображал, он мгновенно понял, что это его собственные стрелы! Они торчали из спины бизона, а бизон был жив и насмешливо таращился на маленького охотника.

Что же делать? Если повернуть мустанга, бизон может броситься за ним и напасть. И возможно, со всеми этими стрелами в толстой шкуре он окажется проворнее усталой лошади? А может, попробовать испугать его громким криком?

Да, охота на бизонов — непростое дело. Харка чуть-чуть сдавил коленями бока мустанга, как бы намекая ему, что он должен что-то предпринять. Он сам лучше всадника должен был знать, что в такой ситуации делать. И он знал!

Он вдруг шарахнулся в сторону и с неожиданной, удивительной ловкостью сделал несколько прыжков в разных направлениях. Бизон медленно поворачивал голову и недоверчиво косился на него, помахивая кисточкой хвоста. Харка предоставил мустангу полную свободу. Он прижался к его шее, чтобы удержаться верхом, и правильно сделал, потому что мустанг вдруг рванулся вперед и, в головокружительном прыжке перелетев через бизона, понесся по прерии великолепным, триумфальным галопом.

Харка невольно улыбнулся. Эта улыбка была больше похожа на гримасу или судорогу, но он улыбался, радуясь находчивости своего скакуна, неожиданному спасению, смеясь над самим собой — над своей заполошной стрельбой и дюжиной стрел в одной-единственной спине бизона!

Уносясь прочь, легко и весело, он еще раз увидел раненного им бизона: тот невозмутимо побежал вслед своему стаду сквозь рассеивающуюся завесу пыли.

Харка же устремился к стойбищу. Ему и сейчас не надо было управлять мустангом: тот инстинктивно, безошибочно определив направление, поскакал к табуну, стоявшему на берегу Конского ручья.

Молодые Собаки встретили своего вожака многоголосым хором радостных воплей. Харка ответил на это приветствие счастливым смехом. Спрыгнув с мустанга, он окунулся в мутный ручей, чтобы смыть с себя пыль. Плескаясь в воде, он честно рассказал обступившим его товарищам всю правду о своей первой в жизни бизоньей охоте — об утыканном стрелами бизоне и о счастливом конце этого нелепого поединка с матерым зверем. Молодые Собаки от души веселились и радовались вместе с ним.

Однако у них было еще много дел. Женщины, старики и дети остались у разобранных вигвамов, а Молодые Собаки вновь вскочили на лошадей и, как воины, вытянувшись в длинную цепь, поскакали навстречу возвращавшимся домой охотникам. На этот раз Харка, возглавивший строй, выбрал своего собственного пегого мустанга.

Охота растянулась на много километров. Охотники рассеялись по прерии, потеряв друг друга из вида в облаках пыли и песка, посреди несущегося вперед дикого стада. Следы указывали, что лишь часть бизонов промчалась по роще вдоль ручья; остальные повернули на северо-восток. Молодым Собакам уже попадались убитые бизоны, и они по стрелам сразу определяли имя удачливого охотника и каждый раз громкими криками выражали ему свое одобрение. Проскакав с четверть часа, они увидели несколько бизонов, застреленных Солнечным Дождем, который, несмотря на рану, лишний раз подтвердил свое мастерство лучника. Харка вел свой отряд все дальше. Ему не терпелось увидеть трофеи отца. Временами до них доносились крики воинов, чьи черные головы мелькали между холмами. Наконец они услышали свисток вождя — сигнал общего сбора. Молодые Собаки тоже поскакали в этом направлении. Харка наконец увидел тушу бизона со стрелой Маттотаупы, торчавшей прямо в сердце. «Вот это выстрел!» — с гордостью подумал он.

Скачка продолжалась.

И вдруг Харка резко остановил лошадь, подняв ее на дыбы. Остальным пришлось сделать то же самое. Они как раз только что свернули в неглубокую долину. Что же могло так испугать Харку? Все удивленно смотрели вперед.

В низинке лежал мертвый воин. Его лошадь печально стояла рядом с ним. Мальчики узнали ее — это была гнедая Солнечного Дождя. Воин лежал в траве, окровавленный и изуродованный. Бизоны промчались прямо по нему. Рядом с его растоптанной правой рукой валялся сломанный лук, последние две стрелы выпали из колчана.

Мальчики молча смотрели на эту жертву Большой Охоты. Во время бизоньей охоты нередко случались несчастья, ведь это всегда была гонка не на жизнь, а на смерть.

Харка подъехал к осиротевшей лошади младшего вождя, погладил ее и взял за повод. Другой мальчик спешился и собрал лежавшие вокруг разбитого черепа воина забрызганные кровью орлиные перья. Обменявшись короткими жестами с Харкой, он поскакал туда, откуда опять донесся свисток Маттотаупы и где уже раздавались ликующие крики собиравшихся охотников.

Вскоре