Кельтская волчица - Виктория Дьякова

— Когда — то очень давно, — проговорила она, усаживая Лизу на кровать и сама садясь рядом с ней, — я была такой же юной девушкой, как ты и жила в этом доме, вот в этой самой комнате, где мы с тобой сейчас сидим. Я очень любила одного молодого и красивого офицера, а он любил меня. Его сестра, истинный дьявол во плоти, разрушила нашу жизнь. Она погубила моих родителей, моего возлюбленного, меня саму… Расплата настигла ее. Она лишилась рассудка и ее заковали в железо, поместив на заброшенном острове посреди болот, где она и окончила свои безумные дни. Но некие силы снова возвратили ее к жизни. Более того они до неузнаваемости изменили ее внешность, и ты сама слышала, как она хвастала их поддержкой себе…

— Вы мне обещали рассказать про Арсения, — робко напомнила Лиза, сжимая руку монахини. — Пожалуйста, скажите мне всю правду, матушка. Клянусь, я не обмолвлюсь ни словом. И плакать тоже не буду. Клянусь. Он больше никогда не вернется? Его не найдут?

— Его уже нашли, — ответила Сергия, понизив голос, — только он… — она запнулась, — он мертв, Лизонька, — княжна тихо охнула и покачнулась, но Сергия придержала ее и прислонила голову девушки к своему плечу: — его нашли на болоте. Он выглядел ужасно, и это очень хорошо, что ты не видела его. Я и два доезжачих Ермила и Данила похоронили его в овраге, так что душа твоего брата сейчас направляется к Богу, и тебе надо помолиться за него. Только прошу тебя, Лиза, — Сергия отстранила от себя безмолвную девушку, поддававшуюся словно тряпичная кукла и посмотрела в ее почти мертвенно-бледное лицо: — ничего не говори пока ни отцу, ни матери. Это убьет твоих родителей. Пусть думают, что Арсения пока ищут. Со временем надежда покинет их, и они сами обо всем догадаются…Но к тому времени их силы смогут выдержать удар. Если он конечно, окажется последним

— Что Вы хотите сказать, матушка? — пробормотала Лиза, едва шевеля губами: — что еще кто-то умрет.

— Мы не должны этого допустить, — ответила Сергия, — поэтому я на некоторое время покину тебя, чтобы получить в руки необходимое мне оружие для борьбы. На весь дом я поставлю защиту. И пока меня не будет, ты останешься вместо меня…

— А что мне нужно будет делать?

— Ты будешь следить, чтобы никто, ни отец твой, ни мать, ни доктор де Мотивье — никто не покидал усадьбу. Отсутствие госпожи де Бодрикур ты объяснишь необходимостью навестить каких-нибудь знакомых, или еще как-то…

— Жюльетта больше не появится?

— Пока меня не будет — нет, — уверенно сказала Сергия, — остальное будет зависеть от тебя. Береги своих родных, Лиза. Когда я была в твоем возрасте, я не смогла сберечь тех, кого любила. И не смогла сберечь этот дом, которым был мне самым дорогим местом на свете, да остается и поныне.

— А куда Вы отправитесь, матушка Сергия? — осторожно спросила у нее княжна, — или мне не следует знать о том?

— Отчего же, — монахиня ласково погладила ее по волосам. — Я отправлюсь за помощью к человеку, который гораздо лучше меня умеет справляться с такими как Жюльетта. Более того, он для того и находится на своем месте, чтобы они никогда не вмешивались в человеческую жизнь. К одному очень доброму и старому волшебнику, Лиза, если можно так его назвать.

Когда матушка Сергия ушла, Лиза опустилась на колени перед иконами и стала молиться за Арсения. Она перелистывала молитвенник, как вдруг ей показалось, что от страниц исходит немного сладковатый запах духов. Княжна поднялась на ноги — она никогда не позволила бы себе такой дерзости, надушить молитвенник. Откуда? Откуда струился этот запах сочетавший в себе волнующий аромат корицы, мирабели и тертого листа черной смородины.

Но еще большее удивление, граничащее с ужасом охватило Лизу уже через мгновение. Буквы в молитвеннике начали меняться, превращаясь в рукописные. Причем почерк оказывался таков, что по нему трудно было определить, мужской он или женский, человека образованного или малограмотного, сумасшедшего или разумного. Он являл собой странную смесь мужской силы и женской пылкости, с выступающими как когти, резкими подъемами, говорящими о непомерной гордости, с причудливыми извилинами, выдающими коварство, с плотными пятнами, свидетельствующими о чувственности. Все это сочеталось с общим изяществом букв и привычкой изъясняться витиевато и длинно.

Сначала потрясенная Лиза не могла разобрать, что изображают ей буквы, заменяющие собой текст в молитвеннике, но постепенно она прочла:

«Девочка моя, моя незабудка, я страдаю по тебе, я жду тебя трепеща от любви к тебе. Приди ко мне, я буду ждать тебя у задней калитки, если ты захочешь узнать истинное наслаждение страстью, страстью, которой никогда не одарит тебя смертный, страстью — огнем, страстью всепоглощающей и безграничной. Приди ко мне, милая моя, я обласкаю тебя, я подарю тебе наслаждение, наслаждение… Наслаждение любовью…»

Несмотря на всю ласковость, в словах чувствовалось что-то устрашающее и болезненно-неестественное.

Подпись оказалась и вовсе неразборчивой. Отдельные буквы ее причудливо переплетались, образуя в целом очертание, напоминающее волка. Дрожащими руками Лиза держала перед собой книгу — она испытывала побуждение тут же сжечь ее на огне, чтобы сразу очиститься от соприкосновения с дьявольским посланием.

Но буквы исчезли сами собой — в молитвеннике снова читались божественные слова. Лиза, словно заледенев, все еще держала книгу в руках. Бессвязные мысли как маленькие змеи копошились у нее в голове и больно жалили ее, терзая. По всему телу то и дело пробегала холодная дрожь.

Выходило, что не имея возможности проникнуть в дом, Жюльетта тем не менее не оставляла своих попыток завладеть ею и приманивала девушку выйти из усадьбы. Уразумев это открытие, Лиза снова ощутила как от самых пальчиков ног ею снова овладевает страх. Захваченная им, девушка резко повернулась на каблуках — ей показалось, что за ее спиной кто-то стоит. Она уже готова была увидеть Жюльетту в развевающемся алом плаще. Но в комнате не было никого, кроме нее самой.

В чуткой ночной тишине отчетливо послышалось, как хлопнул оконный ставень. Не в силах справляться с охватившим ее ужасом, Лиза почувствовала, что больше не может оставаться одна. Она осторожно отодвинула засов и вышла в коридор, держа в руках свечу. Бабушка Пелагея спокойно спала на сундуке, похрапывая с присвистом. Лиза искренне завидовала ей. Старушку не трогали происки француженки Жюльетты, она даже вовсе их не замечала, словно ничего и не происходило в доме князей Прозоровских. Вот и спала себе спокойно. Возможно, даже видела сны. Значит, права матушка Сергия, демон цепляет не каждого встречного, а только того, кто слаб в вере или кого он чувствует, что может сделать слабым и покорным себе. А вот с бабушкой Пелагеей никакому демону не совладать.