Я — ярость - Делайла Доусон

как дела у бабушки и справлялась ли бабушка о том, все ли у них в порядке, — но ей кажется, что нет. Скорее всего, бабушка совсем не думала о дочери и внучках.

На самом деле последние пару месяцев были сущим адом. Вся жизнь Эллы свелась к рутине: надо заниматься самой и следить, чтобы Бруклин училась, надо присматривать за сестрой, кормить ее, убираться в доме, листать интернет в поисках новостей о Ярости и читать длинные письма от Хейдена, который заперт в окружном изоляторе временного содержания. Они забрали у него телефон, но разрешают постояльцам — не «заключенным», не «заболевшим», а именно постояльцам — раз в день посещать импровизированную библиотеку (если они хорошо себя ведут и справляются с ежедневными обязанностями). По какой-то причине он тратит это время на написание имейлов Элле. Хейден больше не пытается извиниться, не оправдывается — ничего такого. Просто рассказывает, как прошел его день, хотя Элла никогда не отвечает на его письма. Как будто она просто гребаный дневник для него.

Просто вещь.

Сосуд для его мыслей, безмолвный свидетель его беспрерывных мучений.

Хейден живет с другими мальчиками в возрасте от пяти до семнадцати лет в здании заброшенного теперь универмага. Они спят на армейских раскладушках, накрываются колючими одеялами, а еще им приходится обслуживать себя самим: готовить пищу, убираться и присматривать за младшими. Почти каждый день ребят постарше сажают в автобусы и отправляют на улицы — собирать мусор и наводить порядок в общественных зданиях. Рядом всегда ошиваются вооруженные охранники в камуфляже, но никто не разговаривает с мальчиками, если только у кого-нибудь не случается приступ Ярости. Тогда, по словам Хейдена, парни из нацгвардии оттаскивают заболевшего от жертвы и засовывают в карантинную камеру (по сути просто в гигантскую собачью конуру). Хейден пишет, что все это напоминает первый фильм о Ганнибале. Если заболевший не уcпокаивается сам, его накачивают транквилизаторами, а потом он приходит в себя, не помня, что случилось. У Хейдена, конечно, не было приступов Ярости, потому что никакой Ярости у него нет — и это знают и он сам, и Элла.

Все это напоминает дурацкую школу-интернат, а не карантин, и бедолаге Хейдену приходится исполнять роль няньки для младших и чистить туалеты. Элла испытывает мрачное удовлетворение оттого, что в то время как она из-за Ярости потеряла работу няни, Хейден вынужден присматривать за детьми совершенно бесплатно, и к тому же его подопечные время от времени превращаются в Маугли. Один шестилетка пытался разбить Хейдену голову словарем. Раньше он посмеивался над Эллой за то, как она носится с Бруклин (и да, сейчас она нянчит сестру 24/7), может, хоть теперь немного поймет, каково это — нести ответственность за других.

Элле плевать, через что там проходит Хейден, но она предпочитает быть в курсе, потому что у мамы и вправду Ярость, а отца предположительно держат в одном из местных изоляторов. Непонятно, как Хейдену вообще удается отправлять эти письма, но ему и раньше нравилось воображать себя хакером. Как-то раз он залез в школьный компьютер и разослал всем фотки с обнаженкой, которые отыскал на сервере директора (теперь уже бывшего), и, кстати, его так и не поймали.

Элла не может не задаваться вопросом: а есть ли у отца доступ к компьютеру? И если да, то пытался ли он связаться с мамой? Челси ничего не говорила, но ведь она уже несколько месяцев взаперти. Элле отец не писал, но, в конце концов, зачем ему это делать? Они не близки, не привыкли общаться друг с другом. Два года назад она удалила его из друзей на Фейсбуке, потому что выложила невинную пляжную фотографию в бикини, где они с Оливией и Софи, а папа, напившись, закатил целую лекцию о том, что она не должна вести себя как шлюха. В общем, Хейден, наверное, что-то взломал, а значит, он полный кретин, не понимающий, что, сидя на карантине, который правительство организовало, чтобы предотвратить распространение неведомой болезни, не стоит заниматься подобным дерьмом (особенно для того, чтобы поговорить с девушкой, которая только рада, что ты исчез из ее жизни).

Поездка выходит странная. На дороге не так уж много машин. Во-первых, потому, что выяснилось, что те, у кого случается приступ Ярости, могут целенаправленно таранить других водителей на полной скорости. Во-вторых, школы летом не работают. В-третьих, большинство богачей (а также людей, которые мнят себя богатыми) уехали на север — туда, где не живут комары. Элла читала, что цены на гостиничные номера, а также на аренду квартир в средней полосе значительно выросли, и теперь к северу от линии Мэйсона — Диксона не найдешь и свободную кровать, не то что комнату. На влажном юге остались только те, у кого нет денег, чтобы уехать, а еще те, кто прячется за крепкими заборами (и, по мнению Эллы, скрывает, что кто-то в доме болен Яростью). Учитывая, что их семья еще никуда не уехала, а мама настаивает, чтоб Элла включала кондиционер, только когда температура переваливает за двадцать три градуса, и обязательно выключала свет, уходя из комнаты, Элле начинает казаться, что они из тех, у кого проблемы с деньгами.

Они останавливаются на красный, хотя на перекрестке больше нет машин. Элла сидит на заднем сиденье с Бруклин. Прямо перед ними — маленькое здание, раньше Элла не обращала на него внимания, потому что обычно она следит за дорогой или копается в телефоне, ожидая, пока загорится зеленый. Это желтый магазинчик размером чуть больше ванной комнаты. На вывеске значится: «Полы Большого Фреда». Бегущая строка вопит что-то о том, что все женщины мечтают о новом ковре, но в глаза бросается вовсе не она, а красное пятно на стене возле входа. Оно примерно на высоте головы взрослого человека. Пятно выглядит будто… огромный всплеск. Под пятном на земле лежит нечто, напоминающее тело в клетчатой рубашке. На месте головы — здоровенный бетонный блок.

Мама, наверное, тоже видит это, потому что трогается с места и проезжает на красный. Ну и замечательно. Элла уже больше не могла смотреть на маленький магазинчик желтого цвета и куль, который когда-то был человеком. К счастью, Бруклин ничего не замечает: она сидит за маминым креслом и восторженно залипает на очередной мультик про принцесс.

У въезда их встречает Гомер, охранник. Спецодежда на нем висит мешком. Он подходит взглянуть на мамины водительские права и пропускает их. Мама с