Обманщик и его маскарад - Герман Мелвилл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Если вы отвергаете аналогию, тогда перейдем к фактам. Вы отрицаете, что молодой человек с одним характером может превратиться во взрослого человека с противоположным характером. Допустим, я понимаю это. Но есть основатель ордена траппистов и Игнатий Лойола; в детстве и даже в юности они были известными безобразниками, но потом стали святыми анахоретами, прославленными своим самообладанием и религиозным рвением.[131] Кстати, мы приводим эти примеры нашим клиентам, которые поспешно возвращают нам беспутных молодых слуг. «Терпение, сэр (или мадам), только терпение, – говорим мы. Вы же не избавляетесь от бочки доброго вина только потому, что оно сначала немного скисает? Не избавляйтесь от него, пока добрая природа не сделает свое дело». «Но он настоящий повеса». «В этом его перспектива: беспутные люди – лучшее сырье для производства святых людей».
– Ну вы и болтун! Вы только говорите и говорите.
– Со всем уважением сэр, кто лучший судья, епископ или пророк, как не говорливый человек? Он говорит и говорит. Красноречие – это особое призвание наставника или учителя. Что такое житейская премудрость, как не застольные беседы? От них происходит буквальное и окончательное поучение, свидетельством чему служит лучший учитель на свете.[132]
– Вы… вы… вы! – с грохотом опуская ружье.
– Давайте сменим тему, поскольку мы не можем прийти к согласию. Каково ваше мнение о святом Августине,[133] уважаемый сэр?
– О святом Августине? С какой стати я, или даже вы, должны быть знакомы с ним? Мне кажется, что для человека, который занимается подобным делом, тем более в таком пиджаке, вы и впрямь знаете гораздо больше, чем должны были бы знать, что для вас нормально или практично знать, и даже о чем вы могли бы узнать при искреннем устремлении к этому. Я полагаю, что к вам нужно относиться, как к средневековому еврею с его золотом; это ваше знание, для которого у вас нет надлежащего понимания, чтобы использовать его, должно быть отнято у вас. Я с самого начала так думал.
– Вы снова шутите, сэр. Но полагаю, вы заглядывали в сочинения святого Августина.
– «Первородный грех» Августина – это моя настольная книга. Но я снова спрашиваю вас: откуда вы находите время или наклонность для таких необычных рассуждений? В сущности, все ваши речи, чем больше я думаю о них, выдают беспримерное и экстраординарное мышление.
– Уважаемый сэр, разве я уже не сообщил вам, что совершенно новый и строго философский метод, на котором основана наша служба, привел меня и моих коллег к углубленному изучению рода человеческого? Это я виноват, если раньше не указал, что эти исследования всегда были предназначены для научного подбора всевозможных слуг и работников, для наших дорогих клиентов, – то есть, что эти исследования проводились во всех библиотеках, среди всех народов и национальностей. Итак, вам нравится святой Августин, сэр?
– Он настоящий гений!
– В некоторых отношениях, так оно и есть. Однако, по собственному признанию, святой Августин до тридцати лет был шалопаем и повесой.
– Святой шалопай?
– Не святой, но человек, не отвечавший за свою бурную юность.
– Все юнцы – мошенники, как и мужчины, – миссуриец упорно гнул свое, замкнувшись в отрицании. – Моя фамилия Питч, и я крепко держусь за сказанное.
– Ах, сэр, позвольте мне… Когда я увидел вас здесь, в канун середины лета, столь эксцентрично облаченного в шкуры диких зверей, то невольно пришел к выводу, что угрюмая и несговорчивая природа вашего ума есть лишь экстравагантная, прихотливая концепция, не имеющая отношения к вашей истинной душе или к самой природе.
– Ну, по правде говоря… – заволновался тот, явно смущенный своими предыдущими откровениями, – по правде говоря… даже не знаю, но теперь я думаю, что наверное, я слишком жестко обошелся с моими тридцатью пятью мальчиками.
– Рад видеть, что вы немного смягчили вашу позицию, сэр. Кто знает, но вежливая расторопность, присущая этому тридцатому мальчику, о котором вы рассказывали, была шелковистой оболочкой на цельных качествах зрелости, как нежная кожура на кукурузном початке.
– Да, да, да! – взволнованно воскликнул миссуриец, словно прозревший от этого объяснения. – Да, да; теперь я вспоминаю о том, с какой грусть смотрел на мое кукурузное поле в мае и гадал, смогут ли эти болезненные, наполовину съеденные ростки стать величавыми зелеными копьями в августе.
– Достойнейшее наблюдение, сэр, и вам стоит лишь воспользоваться теорией, разработанной нашей службой, чтобы применить ее к упомянутому мальчику и посмотреть на результаты. Если бы вы сохранили его при себе, – выли терпеливы и снисходительны к его недостаткам, культивировали хорошие качества и взращивали их, то вас ожидала бы щедрая награда, и в конце концов вы заполучили бы святого Августина в лице вашего конюха.
– В самом деле… Что же, я рад, что не отправил его в тюрьму, как собирался сначала.
– О, это было бы прискорбно. Допустим, он был нечист на руку. Мелкие мальчишеские грешки похожи на брыкание невинного жеребенка, еще не знающего седла. Некоторые мальчики не знакомы с добродетелями по той же причине, что они не знают французский язык; их никогда этому не учили. Основанные на принципе родительской снисходительности, приюты для несовершеннолетних по закону существуют для мальчиков, которые, будь они взрослыми мужчинами, получили бы совсем иное воздаяние. Почему? Потому что в основе нашего общества, как и нашей службы, лежит христианская вера в будущее этих мальчиков. То же самое мы говорим и нашим клиентам.
– Кажется, сэр, ваши клиенты похожи на морских пехотинцев, которым можно сказать что угодно,[134] – проворчал миссуриец, снова впавший в угрюмое настроение. – Почему знающие работодатели сторонятся молодежи из таких приютов, хотя им предлагают работников за ничтожную плату? Мне не нужны такие «исправленные» мальчишки.
– У меня таких нет, уважаемый сэр, зато я могу предложить мальчика, который никогда не нуждался в исправлении. Не улыбайтесь; хотя коклюш и свинка являются детскими болезнями, некоторые дети не болеют ни тем, ни другим. Так и эти мальчики свободны от подростковых грешков. Действительно, даже для лучших мальчиков свинка может оказаться заразной, и общение с дурными людьми портит хорошие манеры, но я могу найти для вас мальчика, крепкого телом и здорового духом. Если до сих пор, сэр, вам почему-то попадались особенно дурные мальчишки, тем больше надежда, что вы найдете хорошего.
– Это звучит разумно, если бы так оно и было… хотя бы отчасти. По сути дела, хотя вы наговорили очень много глупых и нелепых вещей, однако в целом ваши речи могли
