Алый Завет (СИ) - Злобин Михаил

К сожалению, мой спутник оказался не таким прозорливым, а потому закусил удила и сразу же попытался ринуться в бой, ступая прямо по тарелкам, расставленным на полу, как это было принято у шахирцев. Пришлось тронуть горячего южанина за локоть и прошипеть на ухо пару гневных слов о том, что он ведет себя подобно неразумному ребенку. И моя реплика, слава Великому Лже-Стражу, подействовала на беглого аристократа отрезвляюще.

Когда внезапно успокоившийся Кавим вернулся на свое место, я поймал испепеляющий взгляд Имисаля. Глава рода одними только глазами обещал мне самые страшные кары, какие только существуют в этом краю света. Так что можно быть уверенным, в случае проигрыша моего спутника, этот бравый старик попытается отомстить заодно и мне.

Возобновившуюся пикировку двух непримиримых родственников я слушал вполуха, больше сосредоточившись на контроле обстановки. Все равно ничего нового для меня сейчас не прозвучало. Кавим обвинял дядю в том, что тот его обманул, используя положение командующего-мушира, а новый глава семьи, разумеется, все отрицал. Отрицал и посмеивался над всеми выдвинутыми претензиями, причем делал это неизменно с крайне печальным выражением лица, которое доводило племянника до белого каления.

Остальные гости, в противовес мне, очень внимательно ловили каждое слово, охали и ахали, эмоционально воздевая руки к потолку. И постепенно начало происходить деление зрителей на два неравных лагеря. Меньшинство встало на сторону моего соратника, воспринимая его пылкость за проявления искренности. А вот все остальные явно стремились выказать одобрение старшему Эль Муджаху. Тот, вроде как, имел куда больший авторитет среди знати, нежели объявившийся из ниоткуда Кавим. Последний в их глазах представал в невыгодной роли беглого преступника, а потому и отношение к нему зарождалось соответствующее.

— Ты подлостью захватил власть в моей семье, Имисаль! — Почти кричал южанин, стискивая кулаки. — У моего отца было три наследника, включая меня! Но теперь, вернувшись домой, я вижу, как ты носишь регалии главы! Или ты скажешь, что все это случайность?!

— Пути Нальмунаши непостижимы для смертных, — преувеличенно грустно покачал головой дядя. — Видимо, наш всевидящий бог за что-то наказал твоего отца. Трагедия, случившаяся с юным Керимом, стала тяжелым ударом для всех нас. Но успокоением может служить то, что все виновные заплатили за смерть твоего младшего брата кровавую цену. Мне ли рассказывать тебе об этом, Кавим, ведь ты сам, обезумев от горя, рубил несчастных женщин и детей рода Гази.

— Старый змей! — Сплюнул мой спутник, подавляя очередной порыв выхватить клинки и ринуться в атаку на лжеца. — Ты прекрасно знаешь, что сам отдал мне этот приказ! Ты говорил, что никто кроме меня не сможет взвалить на душу такое бремя!

— Печаль охватывает мой разум, когда я думаю об этом… — Имисаль скорбно закрыл ладонями глаза, на мой взгляд, немного переигрывая. — Похоже, ты повредился рассудком не сумев пережить потерю Керима, и убедил самого себя в том, что говоришь. Он ведь был тебе ближе остальных, правда? Я помню, как вы росли. Помню, как ты учил его лазать по пальмам, как вы сбегали к берегу, чтобы искать выброшенные морем сокровища, как ты читал ему перед сном сказания о древних героях. У вас была крепкая связь, Кавим, и я понимаю, как нелегко тебе тогда пришлось…

По залу прокатились грустные вздохи и даже всхлипы, несмотря на то что на торжестве амира присутствовали только мужчины. Суровые воины пустыни не смогли устоять перед трогательными речами коварного Имисаля. Эмоциональные южане быстро поставили себя на место юного аристократа, потерявшего любимого братишку, и некоторые из гостей даже не пытались скрыть выступившие на глазах слезы. Проникновенный тон, частые паузы, сокрушенное мотание напяленным на голову тюрбаном и горестное воздевание рук к небесам сделали свое дело. Симпатия гостей еще больше переключилась на главу рода, который лучше меня знал менталитет своих земляков. То, что мне казалось наигранным и насквозь фальшивым, ими воспринималось как проявление искренних чувств и застарелых переживаний.

— Ну а что стало с отцом и Карафом?! — В тщетной попытке пробить этот кокон лжи вскричал Кавим. — Куда делся мой старший брат и наш родитель?!

— Об этом знают все присутствующие, мой дорогой племянник, — с тяжким вздохом поведал Эль Муджах. — Брат мой поступил, как истинный мужчина и воин. Предшественник нашего сиятельного Фатир-амира, что восседал тогда на престоле, не смог оставить твой черный поступок без внимания. Поэтому, когда ты сбежал, глава рода Эль Муджах предложил ему свою жизнь, в обмен на твою, Кавим. А что касается Карафа… то он бесследно исчез вскоре после казни. Никому неведомо, куда он отправился и почему покинул нас. Видимо, тоже не выдержал горя и решил начать новую жизнь где-нибудь вдали…

— Ты искусен в ораторстве, Имисаль, — процедил племянник, стойко принимая вести о гибели отца и пропаже брата. — Но я уже знаю, что в твоих словах правды меньше, чем воды в песках черной пустыни Уль-Бади! Почему-то вся эта череда роковых «случайностей» сыграла на руку одному лишь тебе! Так давай же, пусть нас рассудит божественный суд! Выйди против меня, подлец, скрести со мной сталь, и пусть небо определит, кто из нас двоих лжец!

Заслышав официальный вызов, глава Эль Муджах зло осклабился, но потом спохватился и вернул своему лицу нарочито скорбное выражение. Он считал, что против Грандмастера воды у племянника нет ни единого шанса. И я, глядя на плавные танцующие движения пожилого аристократа, почему-то, готов был с ним согласиться.

— Если таково твое желание, Кавим, то я не стану уклоняться от схватки! Но ты знаешь меня, если я берусь за клинок, то дерусь до последнего. Я не желаю тебе зла, но предупреждаю… Пусть ты сын моего любимого брата, но пощады от меня не жди. Как только ты обнажишь сабли, то станешь для меня врагом!

Естественно, мой горячий спутник не внял этому предостережению. Не для того он прошел сотни и сотни километров, не для того терпел мои демонические когти на своей душе, чтобы вот так просто сдаться. Южанин преувеличенно медленно ухватился за рукояти своих оружий и потянул их из ножен, ярко демонстрируя, какое решение он все-таки принял.

Двинувшись вперед, не заботясь о том, что может оскорбить правителя, шагая прямо по накрытому «столу», Кавим подошел к Имисалю на расстояние пары метров.

— Я не боюсь тебя, старый подонок, — бросил он дяде прямо в лицо. — За то, что ты сделал с моей семьей, со мной, с моими братьями, я уничтожу тебя!

— Ты глупец, племянник, — прикрыл глаза Эль Муджах. — Но ты сделал выбор.

Аристократ тоже выхватил свой клинок, и оба воина замерли друг на против друга. Гости амира немедленно встали и отошли к стенам просторного зала, чтоб ненароком не угодить под горячую руку Градмастера, ведь о его силе было известно многим присутствующим… Единственные, кто не побоялся остаться на своих местах, это правитель Фатир и мы с Асталом.

— Пусть одержит верх тот, кто бьется за истину! — Громко объявил Эль Шех, и эта его фраза была всеми воспринята как благословение и команда к началу поединка.

Имисаль, обратившись к Искре, сразу же закрутил своей саблей умопомрачительную мельницу, и дымчатая сталь угрожающе загудела, окутывая его непроницаемой призрачной стеной. Скорость движений Грандмастера оказалась настолько велика, что узоры, которые он плел клинком, смазывались и плыли, гипнотизируя своей смертельной притягательностью. Он ловко перебрасывал саблю из одной руки в другую, подхватывая крутящийся эфес в воздухе. И я, честно, даже не мог представить, что можно было противопоставить такому противнику в прямом столкновении находясь хоть на одну ступень ниже его ранга.

Кавим же, в противовес дяде, не стал тратить силы на вульгарную демонстрацию своих умений, а занял выжидательную позицию, сложив сабли параллельно и опустив остриями к полу. Он предлагал противнику сделать первый ход, с виду будто бы и не опасаясь, что он же может стать для беглого южанина и последним…