Алый Завет (СИ) - Злобин Михаил

Наша группа неспешно поднималась на высокий бархан. Верблюды тоже изрядно утомились и отощали, а потому часто замедляли шаг, еле переставляя лохматые лапы. Но мы все равно двигались вперед с упрямством обреченных. Взойдя на сыпучую вершину первым, Кавим с иррациональной надеждой вперился взглядом в горизонт, словно уже рассчитывал увидеть белоснежные стены дворца Зината. Но нет, вокруг, насколько хватало глаз, все так же стелилось безжалостное красно-желтое однообразие. Разве что только…

— Это что, караван? — Хрипло прокаркал Астал, останавливая верблюда рядом с шахирцем.

— Не… не может быть… — выдохнул южанин. — Караваны ходят вереницей, а не в линию. Это, верно, просто духи великой пустыни играют с нами, насылая свои иллюзии.

— Одинаковые на всех троих? — Скептически подметил я.

— И ты их видишь?

— Конечно.

Кавим замолчал, до боли напрягая глаза, пытаясь всмотреться в далекие темные силуэты. Но когда сначала одна, а потом и другая фигура пустила в нашу сторону крохотные искорки солнечных зайчиков, беглый аристократ аж посерел.

— Аль’сура… — одними губами прошептал Эль Муджах. — И никак не меньше полутысячи! Теперь мы точно трупы…

— Брось паниковать, мой друг, — попытался приободрить я его. — Вести о нашей маленькой неурядице с солдатами Хундуда не могли обогнать нас.

— Еще как могли… ловчие ястребы пролетают великую пустыню за три дня. И, в отличие от нас, у них достаточно острое зрение, чтобы найти под этими безжизненными песками себе пропитание…

— Тогда еще лучше, — насмешливо бросил я. — Умереть в бою, как истинный воин, куда почетней, чем издохнуть обессиленным трупом верхом на этой мохнатой твари.

Не слушая возражений и предостерегающих возгласов своих товарищей, я стукнул верблюда пятками, направляя вниз по склону. Навстречу пока еще далекой растянутой кавалькаде гвардейцев амира, которые, судя по всему, тоже заметили силуэты троицы путешественников…

Мои спутники, видя приближение потенциальных противников, изрядно нервничали и уже готовились подороже продать свои жизни. Они беспокойно проверяли оружие, на ходу воздевали броню, затягивали разболтавшиеся ремешки и срывали с ран засохшие повязки.

— Негоже представать перед ликом Воргана в этих грязных обмотках, как какие-то бродяги! — Ворчливо пробормотал Астал, остервенело швыряя затвердевшее от крови тряпье под копыта своего зверя. Кавим, судя по всему, был с ним схожего мнения, а потому занялся натиранием своего потускневшего от пыли недешевого нагрудника.

На сближение с Аль’сура, казалось, потребовалась целая вечность. Гнетущее напряжение моих соратников и их тревожное ожидание схватки невольно передавалось и мне. Хотя я в своих силах был полностью уверен. Когда вокруг столько песка, то совершенно неважно сколько у меня будет врагов, все они окажутся обречены. Но время все равно будто бы нарочно замедляло свой бег, желая поиздеваться над суетливыми смертными, а заодно и надо мной.

И вот, спустя пару тысяч шагов, линия Золотых масок вынырнула из-за песчаного намета прямо перед нами. Несколько ближайших воинов спрыгнули с верблюдов и двинулись к нам уже пешими. Точно так же поступила и наша троица, держа руки на рукоятях оружия. Вот только никакой агрессии пока элитные солдаты султаната не демонстрировали.

— Кавим Эль Муджах, — безошибочно вычленил в нашем отряде земляка один из Аль’сура, — мы разыскивали тебя по высочайшему повелению сиятельного амира Фатир Эль Шеха, да сделает Нальмунаши бесконечными его дни.

Голос воина звучал немного глухо, доносясь из-под позолоченного бурджаха, но мы все равно прекрасно слышали каждое его слово.

— Можешь опустить подробности, — сипло ответил южанин, — меня они не интересуют. Живыми мы вам не сдадимся. Так что можешь уже нападать!

— Нападать? — Вполне искренне удивился гвардеец. — Но мы не собираемся этого делать. Его мудрейшество Фатир Эль Шех, приказал сопроводить тебя, уважаемый Эль Муджах, в благословенный город Зинат. Мы видим, что путь дался вам нелегко, поэтому готовы поделиться водой и пищей.

— А не проще ли прирезать нас прямо тут, а амиру привезти только наши головы? — Иронично хмыкнул Астал, не спеша ослаблять хватку на рукоятке своей Феалы.

— Мы не посмеем тронуть пальцем почтенных гостей нашего милостивого правителя, — невозмутимо поведал шахирский воин, не сводя глаз с аристократа, будто воспринимал реплику великана, как сказанное из его уст. — Не ищи подвоха там, где его нет, доблестный Эль Муджах.

В качестве доброго жеста, Песчаный демон протянул Кавиму кожаный бурдюк, который оч-ч-чень соблазнительно булькнул в его руках.

Южанин прямо-таки прикипел взглядом к такой вожделенной воде, но осторожность и обретенная недоверчивость не позволяли принять этот драгоценный дар.

— Позади нас идет караван, там вдосталь еды и питья, — добавил Аль’сура, видя, что земляк колеблется. — Если позволите вас сопроводить, то мы с радостью разделим с вами наш хлеб.

— Я же говорил, Кавим, — тихо прошептал я на имперском, — сама судьба ведет твою руку, и она не даст тебе сгинуть, пока ты не восстановишь справедливость.

Мои слова стали последним доводом, который смог убедить шахирца. Он с благодарным кивком взял предложенный бурдюк и первым сделал из него большой глоток.

Имисаль, собираясь на торжество, столь внезапно объявленное амиром, пребывал в размышлениях и сомнениях. Что такого необычного должно было случиться у правителя султаната, что он так поспешно организовал всеобщий прием? Рождение ребенка? Сомнительно. У Фатира уже было два сына и трое дочерей, и ради нового отпрыска он не стал бы созывать весь высший свет во дворец. Начало войны? Может быть. Молва о том, что воины пустыни точат мечи, поглядывая на жиреющий Исхирос, давно уже ходила в определенных кругах. Но ведь ознаменовать начало великого похода можно было иначе, на военном совете, например, который как раз прошел при свете прошлого осколка. Тогда, быть может, амир хочет назначить иного наследника? И снова не похоже. Старший сын Эль Шеха уже вошел в пору юности, и оставался неоспоримым претендентом на бархатный трон. В то время как его малолетний брат еще только учился говорить.

Взяв с резного столика пергамент со сломанной сургучной печатью, носящей оттиск перстня господина всего султаната, Имисаль еще раз пробежался глазами по витиеватым строкам послания.

«К полудню завтрашнего дня приглашаю вас, доблестные защитники священной земли, к своей трапезе. Прошу отложить ради меня свои дела и почтить мой дворец присутствием. В награду за то, вы узрите, как торжествует справедливость. Однако и обиды на всякого, кто не сможет явиться, я держать не стану…»

Исш’антала, по этому письму нельзя ничего понять! Что амир пытался сказать этим? Да к Иблису все эти догадки! Проще просто прийти и увидеть все собственными очами, а не ломать голову. А ведь, кроме того, посыльный прямо дал понять, что последние строки лично к Имисалю не относятся. Фатир Эль Шех желает видеть его в обязательном порядке. В таком случае, и колебаться нет смысла. Причина, по которой правитель хочет видеть своих подданных, должна оказаться весьма значимой. По пустякам бы он не стал беспокоить аристократов Зината.

Глава дома накинул на плечи тяжелый халат из парчи, на котором серебряными нитями были вышиты десятки одинаковых родовых гербов. Жарко, непрактично, но ничего не поделать. На таком собрании нужно выглядеть достойно и воинственно, дабы ни один шакал не посмел скалить зубы в сторону Эль Муджах! А потому, помимо халата, пришлось еще опоясаться и верной саблей, заменив ножны на парадные, украшенные рубинами и золотом.

Теперь любой мог видеть, что Имисаль, несмотря на испещрившие лицо морщины и поселившуюся в бороде седину, еще не растерял твердости и уверенности. Рукоять его клинка все так же истерта тысячами касаний мозолистой ладони, как десятки лет назад, и служит вовсе не элементом наряда. Легкая пружинящая походка опытного фехтовальщика, опасный прищур холодных глаз, прямой и надменный взгляд. Да, определенно, сегодня не найдется тех, кто дерзнет перейти дорогу Грандмастеру Эль Муджах, ведь иначе он просто сотрет этого наглеца в порошок.