Мои ночные рефлексии - Ирина Гербертовна Безотосова-Курбатова

Но маршрут мой заканчивался тогда, когда я приезжала на Руднева в свой Кировский район и еще минут 5–7 шла от остановки по своей пустынной улице 64-й Армии по верхнему ярусу, вдоль вытянутого второго дома, примыкающего к моему, с его чудной (тогда) роскошной подсветкой магазинов, которая очень красиво отражалась на снегу зимой. Тогда там была целая рощица вязов (наш Кировский район весь утопает в вязах — так и хочется провести аналогию с городом Шекспира — Стратфордом-на-Эйвоне, в котором в ХУ1 — ХУ11 вв. было более 1000 вязов!). А потом ныряла в зловещую арку и быстро ее пробегала (См. мое эссе «Мои» маньяки»). Или же, чтобы не нырять в арку, я бежала не вдоль дома, а сворачивала сразу на углу вправо и шла через неосвещенный двор среди деревьев и кустарников, которые мне очень нравились, но они тоже таили в себе невидимую угрозу.

Эти долгие восхитительные прогулки по моему любимому городу продолжались у меня до 1998 года (в течение 23 лет). В 1997 году прекратили свое существование курсы иностранных языков. Но с группой я еще занималась до января 1998 года. Потом в моей жизни произошли очень важные изменения. 8 сентября 1998 года я встретила свою судьбу и началась эпоха путешествий на машине (См. мое эссе «Наши путешествия на машине»). Мы с мужем (он бесподобный интеллектуал!) вместе увеличили нашу библиотеку с 3 (моих) до 5,5 тыс. (наших книг) и продолжали покупать книги — везде (приезжали в центр на машине или на маршрутке), НО таких долгих пеших прогулок не совершали. Постепенно исчезли и все любимые книжные магазины (объекты притяжения).

Известно, что Клайв Льюис терпеть не мог путешествия. Он любил прогулки.

Но какая между ними разница? Думаю, путешествия — это действие, скорость, возбуждение, драйв. А прогулки — это покой, умиротворение, медитация, состояние души.

А что же больше любила я? А что больше любите — Вы?

Наверное, я всё-таки, как и Клайв Льюис, больше люблю прогулки. Путешествия на машине я тоже очень любила. НО! Они несут с собой не только действие, скорость, возбуждение, драйв, но и — тревогу, напряжение, порой страх, иногда — сильную усталость. И — самое главное — если путешествие долгое, — ночёвки в чужих местах (даже, если в любимой машине) — а это абсолютная незащищенность. Конечно, в наших путешествиях на машине я не была парализована страхом и даже не испытывала явную тревогу, но для меня не спать дома — всегда было непросто.

Другое дело — прогулка! Это — покой, умиротворение, медитация, состояние души … но и — возбуждение от огней большого города, его дыхания, его мистики, его тайной жизни за окнами, его огромного тёмного ночного неба … Но — главное — обязательное в тот же вечер возвращение домой — в уютный надёжный и защищенный мир. Атмосфера дома для меня (а под домом я имею в виду и свой любимый город) — ни с чем не сравнимая радость и наслаждение. Прогулка всегда заканчивается возвращением домой (да и сама прогулка — тоже дома — всё вокруг родное). Поэтому на прогулках в любимом городе я никогда не была напряжена. Я, наоборот, была всегда в безопасности, всегда защищена. И это для меня главное достоинство прогулок — в отличие от путешествий — умиротворение от защищенности. Думаю, Клайв Льюис тоже так воспринимал прогулки (доказательством тому — его явная нелюбовь к путешествиям — возможно, из-за тревоги, неизменно возникающей в них или каких-то других неожиданностей, неудобств и сюрпризов, как правило, вряд ли с радостью ожидаемых).

9. ОДНА БОЛЬШАЯ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ ДРУЖБА

Наша интеллектуальная дружба с Семеном Семеновичем Зельдовичем длилась практически тридцать пять лет. В 1985 году в сентябре я пришла работать в СХИ. И в ту же осень одна моя приятельница с кафедры иностранных языков решила познакомить меня с Семеном Семеновичем, редактором газеты «Мичуринец», зная о моей страстной любви к книгам. При этом сказала — не пожалеешь! И я не пожалела, наоборот, очень ей за это благодарна! Был прекрасный мягкий осенний день. Мы вместе пошли в его редакцию на четвертом этаже. Первое впечатление — потрясающее — для того, кто впервые входил в эту комнату, сразу погружался в стихийный огромный мир книг, которые были везде: лежали стопками на его столе, плавно также стопками перемещались на стулья, горы книг громоздились по всей комнате — во всех углах, посередине. Еле протиснувшись среди этого божественного хаоса, мы подошли к столу — и познакомились. Он, отменный джентльмен (всегда! на протяжении всей своей жизни!) мгновенно встал и выпрямился, тепло пожал мне руку — и тут же кинулся освобождать стулья от книг, чтобы мы могли сесть: «Эти чертовы книги, скоро меня отсюда выживут», но сказал он это, конечно, шутя и с огромной нежностью — к книгам. И сразу же предложил чашечку кофе с очень вкусными конфетами (этот прелестный книжно-кофейный ритуал потом сказочно длился еще двадцать пять лет).

Уже при первой встрече выяснили, что круг чтения у нас практически совпадал: классическая и современная художественная литература (русская и зарубежная), литературоведение, психология, философия. Точек несовпадения почти не было (но он был, безусловно, сильнее в публицистике, как он часто говорил — «Я же все-таки журналист!» А я — в современной зарубежной литературе и зарубежном литературоведении (в течение прекрасных 5 лет учебы в институте они были объектом моих студенческих научных исследований). Но литературоведение было общей нашей с Семеном Семеновичем интеллектуальной страстью на протяжении всех долгих чудесных лет общения.

Так, мы с Семеном Семеновичем были в счастливом книжном потоке (как это обозначил в своей психологии Михай Чиксентмихайи), потоке, в котором и происходит становление креативной и профессиональной личности. Эта креативность и это счастливое состояние души может происходить только при постоянном поиске информации. В основном люди время от времени что-то почитывают. А человек, находящийся в постоянном потоке, читает всегда: систематически и системно. В своей жизни я могу назвать только 7 человек, которые были в постоянном книжном потоке, которые всегда много читали и хорошо ориентировались во всех новинках, собирали книги в свою домашнюю библиотеку (у Семена Семеновича библиотека в несколько тысяч книг, которые он покупал до конца своей жизни, которые он любил, которые ласкали его взор, напоминая о прекрасных моментах приобретения и чтения — он сам постоянно об этом говорил). Находясь в этом книжном потоке знаний, мы часто и много говорили о книгах.