«КРОВАВЫЕ ИГРЫ» - ЧЕЛСИ ЯРБРО

– Шлюхи такого не говорят,- осторожно напомнил Сибинус.- Он огромен, хозяин, и очень высок, с грудью шире сельской телеги. Ходят слухи, что он был у своих палачом, но вошел во вкус и от него решили избавиться. Ты ведь видел его на арене. Ты еще похвалил его и сказал, что этот дерется из удовольствия.

На мгновение Юсту припомнился звероподобный боец – с бревнами вместо ног и окороками ручищ. Он не стал добивать партнера мечом, а методично втоптал его в землю. Юст улыбнулся.

– Что ж, ты, возможно, прав. Прекрасно. Зови своего палача. Оливии после вод это должно будет понравиться.- Бросив взгляд на лежащее перед ним письмо, он сложил его и запечатал.- Сибинус!

– Да, господин?

– По пути к этому… Мааасу загляни в преторианский лагерь.- Это было не совсем по пути, а даже наоборот, но раб промолчал.- Вот письмо, отдашь его лично Офонию Тигеллину. Скажешь, дело весьма важное и секретное. Сделаешь что-то не так, сгниешь на строительстве Золотого дома- Он оглядел раба и строго предупредил: – Я написал, что печать нетронута. Если окажется по-другому, с тобой разделаются прямо на месте.

Сибинус засунул письмо под тунику.

– Все будет сделано, господин. Можешь на меня положиться.- Втянув голову в плечи, он деловито засеменил к двери.

Юст, оставшись один, решил скоротать время за чтением. Он выбрал книгу греческих мифов и, читая, воображал гладиатора Гераклом, а Оливию – Иолой, так что время и впрямь текло незаметно.

Письмо префекта преторианской гвардии Гая Офония Тигеллина к римскому гарнизону в Афинах.

«Легионеры Афин'.

Вам шлет привет преторианская гвардия и се префект Тигеллин'.

Император Нерон вознамерился посетить Грецию и, возможно, примет участие в Олимпиаде в знак особенного уважения к великой и древней стране. Вам оказывается высокая честь охранять императора во время его визита.

Нечасто Рим таким образом выражает благоволение подчиненным народам, но император Нерон давно известен своим миротворческим нравом, о чем неоспоримо свидетельствует его недавняя встреча с армянским царем, и мирное соглашение с Парфией.

Я хорошо понимаю, что армии необходимо сохранять воинственный дух, однако прошу принять во внимание следующее. В данном случае ваша мирная служба может принести вам выгоды гораздо большие, нежели самый кровавый конфликт, ибо Нерон выражает желание вознаградить всяческое усердие и осыплет ваши подразделения милостями, если его поездка в Грецию пройдет без каких-либо осложнений.

Знаю, многие из вас спрашивают себя: а надо ли уделять столько внимания культуре, когда опорой империи прежде всего является военная мощь? Со своей стороны смею заверить всех патриотов, что в окружении императора имеются люди, разделяющие подобное беспокойство и умеющие деликатно влиять на формирование политики Рима в этой связи. Вы можете по любым волнующим вас вопросам без промедления обращаться прямо ко мне или кмоим ближайшим помощникам. Истинно, наш правитель – человек многих талантов, страстно пекущийся о благе империи, но верно также и то, что его опыт в военной области мал.

Дй не усомнится никто из вас в том, что намечающееся мероприятие послужит укреплению Рима, и да воспримется мое обращение как предостережение ворчунам. Наш император Нерон оказался более проницательным, чем было принято считать, и заблуждающиеся на этот счет уже поплатились, недооценив его прозорливость и преданность близких ему людей. От всей души желая порфироносцу проявлять большую политическую жесткость в некоторых вопросах, мы приветствуем успехи его дипломатии, к чему призываем и вас.

Это послание отправлено с расчетам на то, чтобы дать вам время на подготовку к прибытию Нерона и свиты. Сейчас август, визит намечается на сентябрь. Не сомневаюсь, что вы окажете своему императору достойный прием.

Собственноручно

префект преторианской гвардии

Гай Офоний Тигеллин,

совместно с Нимфидием Сабином.

19 августа 818 года со дня основания Рима».

ГЛАВА 13

Колесница и подскакавший к ней всадник держались бок о бок. Над тренировочной дорожкой, огибающей озеро и вьющейся в виноградниках, висели облака пыли, поднятой другими, умчавшимися вперед колесницами.

– Ну как они? – поинтересовался Сен-Жермен, хотя видел и сам, что гнедая рке притомилась.- Не туговато ярмо?

– Может быть.- Тиштри вздохнула.- Я работаю с ними неделю, а они все еще не готовы. Взять Канвона,- она кивком указала на крупного жеребца, не связанного общим ярмом с тремя молодыми кобылками,- он, разумеется, знает свое дело на внутренних поворотах, но я не могу заставить его разогнаться по внешней дуге. Это привычка. В Большом цирке он всегда льнет к барьеру, а сейчас крутится. Найти бы способ объяснить ему, что к чему.

Будто не одобрив ее слова, Канвон потянул в сторону. Тиштри схватилась за поводья, обмотанные вокруг ее талии.

– Видишь, что он вытворяет? – сказала она Сен-Жермену.- И так длится с тех пор, как я расшиблась в цирке Нерона. Думаю, он обалдел, не увидев барьера, потому и понес.

– Ты не хочешь больше там выступать? Я могу отказать всем заявителям.- Он склонился к ней с мягкого, набитого волосом седла без стремян.- У тебя все в порядке, Тиштри?

– В порядке? – повторила она, чуть вскинув широкие брови, но ее волевое угловатое, бронзовое от загара лицо по-прежнему было спокойным.- Думаю, да. Лошади мои кое-что постигают, я зарабатываю неплохо и сама понемногу учусь тому и сему.- Говоря это, она не сводила глаз с лошадей.

– И все? – Сен-Жермен чувствовал, что отдаляется от нее, но не был уверен, что ей это внятно. Поглядывая на крепко сбитую девушку, освещенную ослепительным солнечным светом, он вдруг подумал, что его привязанность к ней все же сильна

– Этого мне достаточно.- Она ощутила волну исходящего от него напряжения и сочла нужным кое-что пояснить.- Мне нравилось делить постель с господином, но господину хочется большего. Правильно это или неправильно, но того, что ему нужно, во мне нет. Это,- она притронулась к опоясывающим ее тело поводьям,- моя жизнь. Другая – что ж – довольно приятна, но она для других. Я не хочу никаких перемен. И мои чувства не изменились. Когда ты впервые взял меня, я сказала тебе о них. Если ты хочешь меня отослать, это твое право.- Она поднесла руку ко лбу, пытаясь вглядеться в его лицо, но солнце все равно било в глаза, и ей пришлось удовольствоваться лишь созерцанием размытого силуэта.