Наследник волшебника - Дэниел Худ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако восторженный тон, с которым произносились эти слова, лишь укрепил Лайама в своем мнении. Девчонка еще не знает, как шатки кумиры и насколько истинный облик идолов далек от того, что рисуют себе их почитатели. Но Лайам не стал разубеждать юную поклонницу Двойника.
— Думаю, на сегодня все, — сказал он.
— Как все? А обед? — возмутилась Мопса, упершись кулачками в бока. — Я ведь раздобыла нам завтрак.
— Держи, — Лайам достал из кармана пару монет.
— Тут хватит и на обед, и на ужин.
— А как же ты?
— Я не голоден.
Девчонка закатила глаза.
— Я говорю не о том. Я хочу спросить что ты собираешься делать.
— Погулять, пока не пробудится аппетит, — озадаченно отозвался Лайам.
— Я спрашиваю о Двойнике! — подсказала Мопса. — Что ты собираешься делать дальше?
— Ничего, — ответил Лайам, покривив душой. На деле он намеревался спуститься к порту и для очистки совести пошарить немного там, но ему не хотелось таскать за собой девчонку. — Думаю, с этим делом покончено.
Но Мопса не унималась.
— Двойник жив! Завтра нужно еще раз пройти по его лежкам. Я тоже пойду. Где мы встречаемся?
— Нигде, — заявил Лайам. — Я теперь сам, если захочу, смогу найти к ним дорогу.
— Ха! Что-то не верится! Спорим, ты заблудишься даже в Щелке, а уж о Муравейнике нечего и говорить. Я пойду с тобой.
Лайам смерил взглядом маленькую упрямицу, и вдруг ему пришло в голову, что Мопса — еще ребенок, и что в караде ей живется не очень-то сладко. Пока она держится возле Лайама, ей не приходится получать колотушки от Волка и Шутника. Возможно, именно потому она так и рвется ему помогать.
«И еще потому, что ты купил ей одежду и кормишь», — добавил Лайам. Ему вспомнилась полудикая кошка, которую он как-то из жалости накормил. Кошка так привязалась к нему, что он вынужден был взять ее в рейс. Недели две все шло хорошо, потом любимица команды пропала. Ее скелет нашли в трюме. Сухопутная кошка погибла в схватке с корабельными крысами.
Впрочем, ни в какое плавание Лайам брать Мопсу не собирался. Как не собирался никуда плыть и сам.
— Ну ладно, — сказал он в конце концов. — Встречаемся завтра — в то же время, что и сегодня, но только не здесь, а внизу. Знаешь, где улица Герцогов спускается к порту?
— Найду, — уверенно отозвалась девчонка. — Не беспокойся. Я буду ждать тебя там.
— Только смотри — не опаздывай! — крикнул Лайам, но Мопса уже спешила прочь, крепко сжимая в кулачке честно заработанные монеты.
Когда Лайам вошел в помещение казармы, Кессиас сидел у камина и смотрел на огонь. Казалось, что со вчерашнего вечера он так никуда и не уходил. Лайаму вспомнились прозвища, какими гильдия наградила эдила, усмехнулся, но тут же устыдился своей усмешки. Кессиас, очумело уставившись в одну точку, шевелил беззвучно губами, словно мысленно производил какие-то вычисления. Лайам вдруг вспомнил, что напрочь забыл справиться у девчонки, не причастен ли кто-то из местных воров к заварушке в храме Беллоны, и ему еще раз сделалось стыдно — уже за свою толстокожесть.
— Здравствуйте, Кессиас. Вы не запамятовали, что у нас назначена встреча?
Эдил подскочил словно ужаленный, мучительно побагровел и вцепился в руку Лайама.
— По правде говоря, Ренфорд, вы перепугали меня чуть ли не до смерти. Я тут раздумывал кое о чем. Но я ничего не забыл — я ведь здесь, верно? — Кессиас заулыбался, словно шутка ему удалась. — Да и потом — где же мне еще быть?
— У вас неприятности?
— Скажите — новые неприятности, или те же самые неприятности, но помноженные на два, — и вы будете недалеки от истины.
Похоже, приход Лайама вдохнул в эдила свежие силы. Он глубоко вздохнул и, схватив с вешалки куртку, потащил приятеля к двери.
— Что ж, давайте-ка и вправду пойдем перекусим. А то меня уже тошнит от всего, что тут есть.
Кессиас решительно зашагал через площадь к большой таверне, Лайам старался не отставать. Хозяин таверны встретил эдила раболепным поклоном; Кессиас ответил ему небрежным кивком. Они поднялись по узкой винтовой лестнице на второй этаж заведения и уселись возле окна, открывавшего вид на здание городского суда. Хозяин таверны суетился вокруг; он протер столик, убрал лишние стулья и принялся расхваливать блюда, которые мог «незамедлительно подать сиятельным господам».
— Это большая честь для меня, милорды, это очень большая честь…
— Уймись, Хелекин! — прорычал Кессиас. — Все, что нам нужно, — это два пирога, две пинты пива и немного покоя!
Хелекин ринулся прочь. Когда он исчез, Кессиас тяжко вздохнул и устало потер глаза.
— Что, все так плохо? — Лайаму в последнее время столь часто случалось видеть обычно невозмутимого эдила встревоженным, что ему невольно сделалось его жаль.
— Не то слово.
Кессиас принялся докладывать обстановку. Иерарх Клотен все сильнее давил на него, а напряжение на Храмовой улице все возрастало. Снова заявились три бакалейщика, требуя принять меры против сбежавшего из гавани «Удальца» — «Эти дурни думают, что я тут же пошлю в погоню флотилию, чтобы им оплатили счета!» — а какие-то люди прошлой ночью устроили налет на городские аптеки.
— Имейте в виду — не на одну-две, — пояснил Кессиас. — На все семь аптек, что имеются в городе! Деньги везде остались нетронутыми. Только перевернуто все вверх дном и пропали кое-какие травы. Больше всего это смахивает на пьяную выходку, но странные получаются бузотеры. Носились в разные концы города, денег не брали и даже не выбили нигде ни стекла.
Лайам подумал, что кража в его доме тоже не являлась обычной, и решил чуть позже поразмыслить над этим.
— Но мало того… — Тут вернулся Хелекин с пивом и пирогами, принявшийся многословно желать гостям приятного аппетита. Когда хозяин таверны наконец удалился, эдил отодвинул свою тарелку и перегнулся через стол: — Я говорил вам о гадании, напугавшем жрецов Урис, и о том, как в святилищах Храмового двора одновременно погасли все свечи?
— Ну?
Лайама невольно захватил заговорщический тон Кессиаса. Он тоже понизил голос и подался вперед.
— Ничего к этому, хвала небесам, не добавилось, но Храмовый двор отрядил ко мне группу жрецов с просьбой подать прошение герцогу. Они хотят, чтобы им дозволили провести большой обряд очищения.
Лайам жестом дал понять, что слыхом не слыхивал о подобных обрядах. Но Кессиас знал, с кем имеет дело, и потому терпеливо принялся объяснять:
— Помните канун праздника Урис? Обряд, который проводился на площади, и процессию, которая потом обошла весь город, призывая эту богиню ниспослать Саузварку благословение?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});