Меч Бедвира - Роберт Сальваторе

— Твой народ не решился остаться там, — спокойно сказал Бринд Амор. — В этом не было никакого смысла, никакой пользы для Гаскони. Они так и не смогли захватить Эриадор, это было совершенно ясно, а учитывая еще беспорядки на севере… Ладно, давайте согласимся на том, что ваш король не находил удовольствия в правлении смелыми и энергичными жителями островов Эйвонси.

Оливер кивнул, соглашаясь на уступку в данном вопросе.

— На самом деле есть некая ирония судьбы в том, что самая страшная язва стала разрастаться в мирное время, которое наступило после того, как гасконцы ушли, — сказал Бринд Амор, снова обращаясь к Лютиену. Юный Бедвир отчетливо ощущал, что весь этот урок истории предназначался специально для него.

— То ли потому, что нам стало скучно, — заметил волшебник со смешком, — то ли потому, что соблазн еще большего могущества проник в нас слишком глубоко. Волшебники всегда использовали магических существ более низкого уровня — адских карликов или меньших демонов — в качестве слуг, призывая их, с их знанием других уровней существования, в поисках ответов на те вопросы, которые мы не можем получить в границах земных покровов. Однако до того времени наши истинные силы черпались из чистых источников: огонь и молния, холодные ветры с северных ледников и мощь океанского волнения. Но затем некоторые члены нашего братства, включая нынешнего короля, Гринспэрроу, — он произнес это имя, как выплюнул, с видимым отвращением, — заключили союз с могущественными демонами. Потребовалось много десятилетий, чтобы эти злобные силы достигли истинного расцвета, но постепенно они вытеснили добрых волшебников, к которым я смело могу причислить и себя.

Он закончил свою речь глубоким вздохом и опустил взгляд с видом полного поражения.

Лютиен долго и пристально смотрел на Бринд Амора, его мысли вихрем неслись по вновь открытым дорогам. Ничто из рассказа чародея, не считая нескольких последних фраз, не расходилось с теми наставлениями, которые ему преподавали в детстве, с основой его восприятия мира. То, что волшебники, а не священники вдохновили людей на создание великих соборов, в общем-то, не так уж много значило. И все же рассказ Бринд Амора потряс молодого человека. Чародей обвинил короля Гринспэрроу, человека, которому его отец присягал на верность, в тяжких преступлениях — ужасных преступлениях!

Лютиену хотелось броситься на волшебника, ударить по лицу этого лживого старика. Но он сдержался и застыл неподвижно. Юноша чувствовал на себе взгляд Оливера и догадывался, что хафлинг понимает его смятение, но сам он не взглянул на Оливера. В тот момент он просто не мог этого сделать.

— Больше всего я сожалею о том, — негромко и печально произнес Бринд Амор, — что величественные соборы Эйвонси осквернены. Теперь они стали обителью восьми герцогов короля Гринспэрроу, самого молодого поколения извращенных волшебников. Даже Собор, который я, Бринд Амор, будучи еще молодым человеком, помогал проектировать.

— Сколько вам лет? — спросил Оливер, но волшебник, казалось, не слышал его.

— Когда-то эти соборы служили символом духовности и веры человека, местом для святых торжеств, — продолжал чародей, по-прежнему глядя на Лютиена. Весомость его тона разогнала зреющий в юноше гнев, заставила его выслушать старика. — Теперь они — всего лишь место общих сборищ, где оглашаются списки налогов.

Последнее заявление болезненно ужалило Лютиена, именно потому, что являлось чистой правдой. Отца юноши по разным поводам призывали в Монфор, и он рассказывал о том, что ходил в Собор не молиться и не посещать церковную службу во славу Господа, а объясняться по поводу расхождений в цифре десятины, посланной герцогу Моркнею из Бедвидрина.

— Но пусть это вас не беспокоит, — сказал Бринд Амор нарочито бодрым голосом, — ни того, ни другого!

Тон, которым маг произнес эту фразу, заставил Лютиена вздрогнуть. У гордого молодого человека возникло странное чувство, что все только что сказанное безвозвратно изменит его жизнь, изменит весь его взгляд на мир. Лютиена пугало только то, что он еще не до конца разобрался в происходящем.

— И вы оба заслужили свободу от моего… вмешательства и мою дружбу, чего бы она ни стоила. — Тень болезненных воспоминаний набежала на лицо волшебника. Он печально посмотрел на Лютиена.

— Этот плащ как раз тебе в пору, — заметил волшебник.

— Я нашел его в пещере дракона, — начал объяснять Лютиен, но остановился, уловив озорную искорку в голубых глазах волшебника. Юноша припомнил обстоятельства, при которых он наткнулся на сверток. — Это вы положили его туда! — догадался он.

— Я собирался отдать его тебе после того, как ты вернешься с моим жезлом, — признался Бринд Амор. — Мне бы не хотелось оставить еще и эти вещи — накидку и складной лук — Бальтазару. Еще не хватало! Но, видите ли, я верил в вас, в вас обоих, и я подумал, что эти вещи смогут пригодиться вам там.

Оливер громко откашлялся, прерывая разговор и привлекая к себе взоры обоих мужчин.

— Если вы могли сбросить нам эти игрушки, то почему вы не захотели просто забрать нас оттуда? — требовательно спросил хафлинг у Бринд Амора. — Ваш посох уже находился у меня — тогда бы нам не пришлось столкнуться с таким количеством весьма неприятных приключений.

Волшебник посмотрел на Лютиена, но не нашел у него поддержки, потому что аргументы Оливера, очевидно, возбудили какие-то сомнения в молодом человеке.

— Заклинание было не настолько сильно, — запинаясь, признал Бринд Амор, пытаясь сообразить, с чего начать свои объяснения. — А я не знал наверняка, где вы находитесь и с чем вам вскоре придется столкнуться.

— Выстрел наугад? — недоверчиво переспросил Оливер. — Тогда вам удалось неплохо прицелиться.

Чародей развел руками, словно желая показать, что собеседники просто неправильно поняли его.

— Конечно, я мог определить ваше местонахождение с помощью простого заклинания, хотя я и не знал, где находится это место, если вы понимаете, что я имею в виду. А потом доставить вам вещи другим, элементарным заклинанием — это очень простое перенесение. Гораздо сложнее открыть ворота, способные привести вас в пещеру и выпустить обратно. Нет, нет, это совсем другое дело!

Оливер и Лютиен молча посмотрели друг на друга — объяснение Бринд Амора оказалось вполне приемлемым.

— А что это за странная стрела? — спросил Лютиен, возвращаясь к началу разговора.

— На самом деле она безвредна, — пояснил волшебник, откровенно посмеиваясь. — Я даже не собирался отправлять ее туда — она просто лежала рядом с колчаном и случайно оказалась в поле действия заклинания. Такие стрелы назывались фейерверками и использовались для празднеств в более счастливые времена, когда Гринспэрроу еще не пришел к власти. Я должен сказать вам, что вы проявили большую изобретательность, использовав стрелу таким образом.