Обиженная - Александр Варго

Учительница также заметила, что Алла сидит за партой одна – Лена, ее подружка, как-то незаметно отсела от нее.

Яна Владимировна снова взглянула на Аллу, заметив, что та то и дело поворачивается в сторону громадного аквариума. Она сделала школьнице замечание и поинтересовалась, сделала ли девочка самостоятельную работу.

– Конечно, – беззаботно ответила Алла. – Почти, – тут же поправилась она. – Один примерчик остался.

– Тогда я прошу тебя не отвлекаться, пока ты не закончишь.

Вновь последовала снисходительная улыбка, улыбка человека, который знает о тебе что-то такое, о чем не принято говорить при посторонних.

«У тебя предвзятое отношение к этому ребенку», – попыталась убедить себя женщина, но едва ли поверила в эти слова. Она подошла к доске и краем глаза увидела, что Алла снова завертелась на месте, жадно глядя на аквариум.

Когда прозвенел звонок и все сдали тетрадки, Яна Владимировна почему-то сразу стала искать работу Аллы.

За дверями кабинета слышался шум и смех детей, а она молча изучала выполненное задание школьницы. Мельком пробежавшись по решениям, учительница пришла к выводу, что работа сделана на «отлично». Она уже собиралась отложить тетрадь в сторону, как заметила листок бумаги, который был заложен между последней страницей и обложкой.

Память женщины всколыхнули воспоминания о жутковатом сочинении школьницы. Однако увидев, что было изображено на этом листке, Яна Владимировна чуть ли не выдохнула с облегчением. Это были рыбки. Обычные рыбки, причем нарисованы довольно неплохо. Единственное (и это сразу бросалось в глаза), картинку словно рисовали в каком-то психологическом надрыве – в некоторых местах ручка даже порвала бумагу насквозь. На обратной стороне был изображен аквариум, причем пустой. И выполнен он был не так тщательно, как рыбки. И тем не менее. Милые рыбки, несомненно, лучше пособия по скальпированию, но урок есть урок, и заниматься живописью на математике не дозволено никому.

– Пора тобой заняться вплотную, дорогуша, – пробормотала Яна Владимировна, убирая рисунок Аллы в свой толстый блокнот. Как раз сегодня планировалось родительское собрание, и она была уверена, что разговор с отцом Аллы будет непростым.

– Почему ты отсела от меня к Карине? – спросила Алла во время перемены у подруги. Лена смутилась.

– Ты ничего такого не думай, просто меня Карина попросила помочь с уроками… Я…

– Ладно, не надо сказки рассказывать. Ты меня боишься? Зря. И я не обиделась, – зевнув, Алла подмигнула подруге, и Лена через силу выдавила улыбку.

– Я про другое хочу спросить. У тебя ведь завтра день рождения?

Алла пытливо смотрела на Лену, ее красновато-воспаленные глаза буквально буравили подругу, словно прощупывая и исследуя все мысли школьницы, и от этого колючего взгляда девочка занервничала. Да, она в самом деле собиралась в эту субботу отметить день рождения, и ее папа даже договорился, что это произойдет в большом ресторане, где есть игровой клуб. Но… Лена никак не могла решить, звать или не звать Аллу. С одной стороны, они очень сдружились, и Лена всегда считала Аллу своей подругой. С другой, Алла очень изменилась. Причем до такой степени, что ее поведение зачастую не укладывалось у Лены в голове, ей иногда казалось, что в Алле будто поселилось нечто постороннее, и это нечто не совсем хорошее.

– Так да или нет? – продолжала допытываться Алла. Она откинула рукой назад волосы, и те плавно легли на ее хрупкие плечи.

– Ты меняешь парики? – спросила Лена, позабыв о вопросе Аллы – волосы, вот единственное, что было действительно прекрасным в ее облике! – Слушай, они стали длиннее!

Алла недовольно сморщилась, на мгновение обнажив зубы.

– Это неважно, – ухмыльнулась она. – Нравится?

Она снова тряхнула головой. С тихим шуршанием волосы опустились на грудь школьницы.

– Очень…

Алла засмеялась, и Лена тоже неуверенно улыбнулась. Что-то ей в голову всякие глупости лезут про Аллу, она ведь ее подруга. А выглядит та неважно (кроме волос, конечно) из-за того, что ее недавно побили…

– Приходи, – решила она. – Я приглашаю тебя, Алла. Вместе нам будет весело, правда?

– Конечно, – засмеялась Алла и обняла подругу.

Потом она куда-то убежала, а Лена с удивлением смотрела ей вслед. Она так и не решилась признаться, почему между ними возникло недопонимание, из-за чего она даже пересела за другую парту. Лена даже не говорила об этом своим родителям, считая, что те сочтут ее врунишкой и просто посмеются над ней. Дело в том, что, сидя рядом с Аллой, она все чаще и чаще чувствовала исходивший от нее холод. А учитывая, что в классах всегда было тепло, это было более чем странно.

– Мне показалось, – вслух сказала Лена, вспомнив, с какой искренностью обняла ее Алла. – Это просто сквозняки. И Алла наверняка подарит мне самый лучший подарок! – подумала она.

Она еще не представляла, что этот день рождения жители города запомнят на всю жизнь.

* * *

Андрей присел за привинченный к полу табурет, рассеянно выбивая дробь пальцами. Интересно, о чем таком хочет поведать ему Власов?!

Арестованного привели быстро. Подволакивая протез, Роман опустился на табуретку. Его левая рука была забинтована, а на лбу красовался пластырь.

– Я рядом, – предупредил конвоир и взглядом показал Андрею на кнопку вызова охраны.

Роман обернулся, но конвоир уже закрывал дверь.

– Они меня держат за какого-то неведомого жучка, – сказал он Андрею вполголоса. – Знаете, которых ученые в микроскоп разглядывают? Типа, у этого пять волосинок на лапке, а у этого три, вот ведь уникальное явление! Фантастика! Срочно Нобелевскую премию в студию! Они исподтишка фотографируют меня, а потом отсылают эти фото своим родным и друзьям, вот, мол, посмотрите, я маньяка видел!

– Роман, мне сказали, что вы хотели поговорить со мной, – прервал адвокат словесный фонтан арестанта.

– Да, все верно, – сказал Власов, почесав висок. – Андрей Викторович? Ведь так вас зовут? Я хотел… ммм… я хотел извиниться перед вами.

– Извиниться? – удивился адвокат. – За что?

– За то, что ничего не рассказал вам о доме. За то, что теперь вы в какой-то степени вовлечены в эту игру. За то, что из-за меня у вас были определенные неприятности.

– Перестаньте, Роман. Никто от этого не застрахован. Вам нужно было продать дом, а мне – купить, сделка состоялась. В условиях договора ни слова о том, что вы должны были посвятить меня в историю вашей семьи. Это все?

– Как вы себя чувствуете? – вдруг спросил Роман.

– Нормально. Не обижайтесь, но уж получше, чем вы, – ответил Андрей.

– А ваша семья? – продолжал допытываться тот.

– Вам-то какое до этого дело? Простите, но мои проблемы по сравнению с вашими – так, тополиный пух.

– Вам нужно уехать. Прямо сейчас, – сказал Роман, подавшись вперед. Глаза его вспыхнули. – Не медлите, Андрей Викторович. Я думаю, у вас не возникнет трудностей с жильем. Но оставаться в этом доме вам нельзя!

– Почему? – как можно спокойнее поинтересовался Белов, хотя внутри у него что-то оборвалось – Власов говорил как человек, абсолютно уверенный в своей правоте.

– Я потерял отца. Мой брат исчез, и я не знаю, что с ним, хотя он никогда не испытывал ко мне теплых чувств, – сказал Роман. Его глаза стали мокрыми от слез. Он поднял свое исхудавшее, небритое лицо: – Найдите мою мать, Андрей Викторович. Она – единственная, кто у меня остался. И она все знает о нашей тайне. Может быть, она…

– Роман…

– Постойте, не перебивайте меня! Я говорю, возможно, она поможет вам! Она ушла…

– Роман, разве вы не знаете, что ваша мать умерла? – осторожно спросил Андрей. – Простите, но я думал, следователь сказал вам об этом.

– Умерла?! – переспросил Роман. – Но…

– Она утонула. Неподалеку от вашего, то есть моего дома.

Власов обхватил голову руками и почти целую минуту сидел неподвижно. Лишь несколько слез упали на грязную поверхность стола. Потом он поднял голову.

– Скажите, когда ее нашли, на ее руке что-то было?

Андрей вспомнил обрывок веревки на руке Ксении, когда она появилась у них в доме перед Новым годом.

– Не знаю. Но в помещении, где она жила, нашли мою вещь, и это показалось мне странным. Ваша мать не была похожа на воровку.

– Она бы скорее отрезала себе руку! – с жаром выпалил Власов. – А что это за вещь?

– Пепельница. Обычная пепельница из темного стекла.

– Пепельница, – в каком-то священном ужасе повторил Роман. – Видите ли, Андрей Викторович… Раз у нее нашли вашу пепельницу, у вас наверняка осталась ее вещь.

– Это исключено, – резковато ответил Андрей. – Ни я, ни моя мать с дочерью ничего не брали у вашей матери!

Роман помедлил, затем печально сказал:

– Это необязательно было делать с умыслом. Просто стечение обстоятельств.

– Вы говорили, что на руке вашей матери что-то было. Может, вы эту вещь имеете в виду?!