Обиженная - Александр Варго

Дымков потянулся было к сигаретам, но, вспомнив, что Андрей некурящий, с удвоенной силой закрутил зажигалку между толстых пальцев.

– Кстати, о ногах. Знаешь, эксперты в один голос утверждают, что детей сначала убили, и лишь через несколько дней им были отрезаны ступни. И вообще, в показаниях Власова много путаницы. У меня такое ощущение, что он просто хочет идти за кого-то «паровозом». По своей воле или из-за боязни – это уже другой вопрос.

– И к какому выводу ты пришел? – поинтересовался адвокат.

– Я больше чем уверен, что Власов не убийца, – понизил голос полковник. – Но об этом пока знает только очень узкий круг людей. Ты представляешь, что начнется, если станет известно, что мы замели не того, Белов? Да меня погон лишат быстрее, чем я сигарету выкурю! И все наше управление выдрючат…

– …как помойных котов, – закончил за него адвокат. – Но тебе в любом случае придется принимать какое-то решение. Шила в мешке не утаишь. А что его адвокат?

– Ему все фиолетово, – отмахнулся Дымков. – Как дерьмо в проруби, болтается туда-сюда, а толку ноль. Но я его понимаю. Правда, у меня есть последняя зацепка.

– И что же?

– После того как взяли Власова, у него тут же провели обыск. И с большой долей вероятности можно сказать, что незадолго до того, как его взяли в костюме Деда Мороза, у него в доме кто-то был. Но Власов ушел в глухой отказ. Возможно, завтра проведем проверку на детекторе лжи.

– Ты хочешь сказать, что у него был сообщник, который, возможно, и был маньяком? – уточнил Андрей.

– Во всяком случае, я постоянно думаю об этом, – признался Иван. – Понимаешь, тут есть еще одна проблема. Если сейчас Власова выпустить на свободу, настоящий маньяк поймет, что подстава не удалась, и затаится.

– Что ты хочешь этим сказать? Значит, пускай он и дальше будет убивать? – возмутился Белов.

– Нет, вряд ли это нам грозит, – покачал головой полковник. – Но зато особо ретивые, особенно родственники убитых детей, могут попросту пойти на самосуд. Вдруг кто-то не поверит, что этот одноногий невиновен? Тогда смерть Власова будет на моей совести.

Дымков поднялся из-за стола.

– Андрей, и это еще не все. Накануне в полицию обратилась некая Сысоева с заявлением о пропаже сына. Ему семь лет, вчера днем пошел кататься на снегокате со старшей сестрой и не вернулся домой. Сестра отвлеклась только на пару минут, чтобы купить сладкое. На горке было много людей, но никто не видел, как пацан пропал.

– Час от часу не легче…

– Женщина разведена, и папаша часто высказывал претензии бывшей жене, что она мало дает ему общаться с сыном. Сейчас мужика ищут, и я молю бога, что это он забрал паренька. Но если…

Дымков замолчал, не желая дальше озвучивать жуткое предположение.

– Жаль, мы не успели допросить мать Власова, – сменил он тему. – Я так понял, ее нашли не без содействия твоих помощников?

– Ты не ошибся, – ответил Андрей, с благодарностью подумав о Тане. Только сейчас он понял, как соскучился по ней.

– Сегодня утром мои ребята были в церкви и обыскали закуток, где она жила, – продолжал Дымков. Он махнул рукой в сторону журнального столика. – Притащили какую-то религиозную галиматью, иконы, тряпье какое-то, я даже не знаю, что с этим делать. Я надеялся, может, какие-то дневники найти…

Белов машинально повернул голову в сторону столика. Он собирался поинтересоваться у полковника, появились ли какие-либо новости о брате Власова, но так и замер с открытым ртом. Его взгляд был устремлен на предмет, который среди прочих лежал на журнальном столике. Эту вещь он узнал сразу.

– Это нашли в ее жилище? – вполголоса спросил он, и Дымков кивнул.

Сомнений быть не могло – это та самая пепельница, которую он так и не смог найти. С отколотым краешком.

– Андрей, я должен тебе еще кое-что сказать, – подал голос Дымков. На странную реакцию адвоката он не обратил внимания. – Этот Власов изъявил желание поговорить с тобой. Это случилось после попытки суицида. Сначала он пытался разбить голову об стенку, потом зубами вены разорвал. Хорошо, охрана подоспела. А когда его успокоили, он про тебя вспомнил.

– Он хочет, чтобы я защищал его интересы? – задал вопрос Андрей, не сводя глаз с пепельницы. Как она могла очутиться в каморке юродивой?! Этот вопрос сверлил его мозг, не позволяя думать ни о чем другом.

– Нет. Ему вообще до фонаря эти адвокаты и какая-то защита, – устало отозвался Иван. – Он просто хочет поговорить с ТОБОЙ. Все мозги нам законопатил. Вон, одиннадцать заявлений через своего адвоката передал.

– Я согласен, – ответил Белов, поворачиваясь к полковнику. Взглянув на его нервно подрагивающие руки, которые крутили зажигалку, он сказал:

– Кури, кури. Ты прямо весь извелся, Иван.

* * *

Взвизгнув, Вера кинулась к Сергею, целясь вилкой в горло. Другой рукой она попыталась перехватить руку мужчины, которой он сжимал нож. Однако молниеносная реакция Сергея ошеломила женщину – с необычайной ловкостью уклонившись от удара, он лбом ударил Веру в многострадальный нос. В это же мгновение ее рука автоматически схватилась за лезвие ножа, и Сергей рванул руку вверх, рассекая пальцы до костей.

– Падла… – прошипел он, вскакивая со стула. Вера ухватилась здоровой рукой за бутылку с остатками водки.

– Пошел ты! – с неожиданной ненавистью в голосе выкрикнула она и швырнула ее в окно. Стекла брызнули в стороны блестящими кусочками льда. Внизу послышался звон.

– На помощь!!! – дико заорала Вера, перегнувшись через стол.

– Ну, ладно, – пробормотал Сергей и, схватив женщину за волосы, коротким движением полоснул ей по шее.

– Ик… ааа, – непонимающе уставилась на него Вера. Она медленно села обратно на стул и потянулась руками к Сергею. Тот с отвращением оттолкнул от себя обмякшее тело. Она завалилась на плиту и, опрокинув груду немытой посуды, грузно сползла на пол. С одной ноги слетел шлепанец, обнажив чумазую пятку.

– Дура, – покачал головой Сергей. Он подошел к раковине и, повернув кран, стал мыть нож. В это время пальцы женщины конвульсивно уцепились за штанину бывшего зэка.

– Отпусти. Или мне придется отрезать тебе руку, – миролюбиво сказал Сергей, тщательно промывая руки. Нож он оставил в раковине.

Вера хрипела, мотая головой из стороны в сторону, а на линолеуме быстро разрасталось багровое озеро. В конце концов она притихла.

Помыв руки, Сергей присел на корточки и с трудом расцепил пальцы уже мертвой Веры. Запах свежей крови, пахнущий медными стружками, будоражил, вызывая в сознании образы жертвоприношений.

Мертвые глаза хозяйки квартиры вопросительно смотрели на него, синеющие губы изогнулись в обиженной гримасе, мол, как же так?!

– Пока, – бросил Сергей. – Было приятно познакомиться.

Прихватив свой телефон, он, стараясь не вляпаться в кровь, вышел из кухни.

Выходя из подъезда, Сергей столкнулся со щуплым мужчиной неопределенного возраста и физиономией бывалого пропойцы. Выразив свое недовольство невнятным бурчанием, пьяница, гремя пакетом с бутылками, проковылял в подъезд, оставляя за собой шлейф перегара.

«Вовремя!» – подумал Сергей. Он не сомневался, что повстречавшийся ему забулдыга направлялся к Вере.

* * *

Новость о том, что произошло с Асланом, быстро облетела всю школу. С утра Яна Владимировна была на педсовете, где между делом выяснились подробности происшедшей с подростком трагедии.

По официальной версии, парень поскользнулся на мокром полу в ванной и упал на раковину, сильно повредив обе руки. К счастью, у домработницы были свои ключи от дома, и, задержись она на час, Аслана могли бы не спасти. Однако все равно врачи не торопятся делать позитивные прогнозы – юноша потерял много крови и в настоящее время находится в реанимации.

Яна Владимировна вышла из кабинета завуча в подавленном состоянии. Третье ЧП, и всего за три дня!

На уроке математики она не сразу поймала себя на мысли, что ее взгляд волей-неволей останавливался на Алле. На лбу школьницы темнела узенькая царапина – это все, что осталось после того неприятного случая. «Чего нельзя сказать о том парне, что погиб в автокатастрофе, и Аслане», – внезапно подумала учительница.

– Алла, тебя вчера не было в школе, – вдруг вспомнила Яна Владимировна.

– Я плохо себя чувствовала, – не вставая, ответила девочка. Ее лицо было простодушным, но в глазах пряталось что-то такое, что заставило сердце учительницы вздрогнуть. Так вздрагивают, когда стоишь посреди комнаты, уверенный, что дома никого, кроме тебя, нет, и в эту секунду на твое плечо неожиданно ложится трясущаяся рука. Однако причину этого страха молодая женщина понять не могла – это чувство просочилось из недр подсознания.

Одновременно Яна Владимировна не могла не заметить происшедшие с Аллой перемены. Она стала сутулиться, словно стесняясь собственного роста, ее кожа на лице натянулась, будто усыхая, приобретя желтоватый оттенок. «Возможно, она чем-то болеет, – с тревогой подумала учительница. – Почему же тогда отец отпустил ее в школу?!»